«Я не могу это так оставить! — сказала себе Элеонора Львовна. — Нельзя давать повод для нового скандала! Но где же они могут быть? Нужно узнать, где находится загородное имение графа Вольшанского».

Узнать местонахождение имения графа Вольшанского не представляло особой сложности для княгини Шалуевой. Владимир был весьма популярен светских кругах, и о том, где было расположено его имение, знали многие. К тому же, он никогда не делал из этого тайны. Элеоноре Львовне достаточно было всего лишь нанести пару светских визитов и за посиделками выведать интересующие её сведения. И как только Элеонора Львовна получила эти сведения, она незамедлительно отправилась в имение графа Вольшанского.

После пятичасового путешествия по трудной, заснеженной дороге коляска княгини Шалуевой подъехала к воротам имения графа Вольшанского. Элеонора Львовна оценивающим взглядом оглядела особняк. Здоровый, неповоротливый парень открыл ворота и с любопытством уставился на прибывшую незнакомую, но по виду знатную барыню.

— Поговори с ним! — приказала княгиня Элеонора Львовна своему кучеру. — Скажи, что у меня важное дело к его господину — графу Вольшанскому.

Кучер слез с козел и подошел к парню. Как ему велела княгиня, он осведомился о графе Вольшанском и сказал, что у его госпожи важное дело к графу. Искоса взглянув на даму в коляске, парень громко произнес:

— Его сиятельства графа Вольшанского в настоящий момент нет в имении. Но коли вам будет угодно, я доложу о вас графине.

— Графине? — удивилась Элеонора Львовна, которая прекрасно слышала слова парня.

Кучер Элеоноры Львовны вопрошающим взглядом взглянул на нее.

— Доложи! — громко сказала она парню. — Е желает видеть Княгиня Шалуева.

Через несколько минут Елизавета сама вышла навстречу матери. Лицо Елизаветы светилось счастьем. И это сразу же бросилось в глаза Элеоноры Львовны. Она не могла припомнить, когда видела дочь такой. Елизавета вся была словно наполнена счастьем. Счастье было в её улыбке, в её светящихся серо-синих глазах, в её летающей походке и легких движениях.

— Маменька! — радостно и немного удивленно воскликнула Елизавета. — Вы здесь? Как вы?.. Впрочем, я очень рада вас видеть! Пожалуйте в имение! Я распоряжусь, чтобы позаботились о вашем кучере и напоили лошадей.

Княгиня Элеонора Львовна проследовала за дочерью. Елизавета провела её в роскошную комнату для приема гостей.

— Не желаете ли отобедать? Я прикажу подать обед, — предложила Елизавета.

— Для обеда слишком позднее время, — заметила княгиня Шалуева. — К тому же я не голодна.

— В таком случае, я прикажу поставить самовар.

Елизавета вышла на несколько минут, чтобы дать распоряжения прислуге. После чего вернулась и села в кресло напротив матери.

— Может быть, объяснишь мне, что все это значит? — спросила Элеонора Львовна.

— Что именно, маменька?

— Твое нахождение в этом доме и, в частности, фраза: «Я доложу о вас графине».

— Я вышла замуж за графа, — просто объяснила Елизавета. — И теперь я графиня Вольшанская.

— О, какое безумие! — тяжело вздохнула Элеонора Львовна. — И где только свершилось подобное святотатство? Кто отважился обвенчать женщину, ещё недавно бывшую замужем за другим? Ну зачем потребовалось так спешно венчаться? Неужто нельзя было подождать какой-то несчастный год?

— Нельзя, — с очаровательной улыбкой ответила Елизавета.

— Тебе счастливо, беззаботно, — с упреком сказала мать. — А я, как обычно, должна что-то придумывать, чтобы не пострадала твоя репутация.

— Маменька, прошу вас, не сердитесь на меня! — мягким тоном голоса произнесла дочь. — Я так счастлива!

И, действительно, несмотря на упреки и недовольство матери, глаза дочери по-прежнему сияли, и улыбка не сходила с её лица. Казалось, даже самые резкие замечания не в состоянии были омрачить её счастье. Элеонора Львовна окинула дочь изучающим взглядом. И невольно на строгом, серьезном лице матери промелькнула радостная улыбка.

— Стало быть, счастлива? — переспросила Элеонора Львовна.

— Очень счастлива, маменька!

— Ну что ж! Это хорошо! Ты заслуживаешь счастья, после всего того, что тебе пришлось испытать. Я рада за тебя, Елизавета!

Видя, что её мать смягчилась, Елизавета хотела было обнять её и поблагодарить, но внезапно остановилась. Ей захотелось, чтобы мать сделала это сама.

— Маменька, вы не хотите обнять свою дочь? — ласковым голосом спросила Елизавета.

Не говоря ни слова, Элеонора Львовна подошла к ней и заключила её в объятия. Это было так прекрасно! Она пыталась припомнить, когда в последний раз так обнимала дочь, но не могла. От подобного проявления нежности строгая княгиня Шалуева едва не прослезилась. Но ей удалось себя сдержать. Она отстранилась от дочери, глубоко вздохнула и кашлянула.

— Маменька, я хотела бы выразить вам большую благодарность, произнесла Елизавета. — Ведь это вам я обязана своим счастьем. Если бы вы не сделали заявление в полицию и не обвинили бы моего бывшего мужа в двоеженстве, мне не удалось бы развестись. И сейчас я по прежнему оставалась бы его женой.

— Если бы он не повторил попытку с отравлением или не задумал бы чего-нибудь похуже, — вставила Элеонора Львовна. — И тогда ты вряд ли оставалась бы его женой.

— Вы совершили отважный поступок! Я представляю, чего вам это стоило! Вы, всегда так дорожившая честью семьи, сами обвинили своего зятя в бесчестье. Мне как никому другому известно, что значит для вас понятие «скандал в обществе». В все же вы пошли на него.

— Это лучше, чем потерять свою единственную дочь, — сказала Элеонора Львовна. — Я боялась за тебя. Быть может, я не была для тебя хорошей матерью: нежной и понимающей, но ты мне очень дорога. Ты и Алексис.

Елизавета взяла в свои ладони худые, но жилистые руки матери и нежно сжала их. Ей впервые открылось, что за видимой строгостью, холодностью и даже некоторой сухостью её матери может скрываться такая теплая и нежная любовь.

— О, маменька! — с приятным волнением произнесла Елизавета.

— А знаешь что? — резко произнесла Элеонора Львовна, чтобы при помощи этой резкости прогнать нахлынувшую на неё сентиментальность. — Я, пожалуй, останусь до прихода твоего супруга! Мне не терпится с ним познакомиться.

— Я очень этому рада! Но пока его нет, я хотела бы предложить вам горячего чая. Самовар и сдобный пирог уже давно дожидаются вас. А затем, если вы пожелаете, я покажу вам дом.

— С удовольствием.

Владимир появился вечером. Увидев рядом со своей супругой незнакомую даму, он почтительно ей поклонился.

— Маменька, позвольте вам представить моего супруга графа Владимира Елисеевича Вольшанского, — произнесла Елизавета. — Княгиня Элеонора Львовна Шалуева — моя маменька.

Элеонора Львовна окинула графа надменно-оценивающим взглядом и вежливо наклонила голову.

— Весьма рад знакомству с вами, княгиня, — произнес он, почтительно поцеловав её руку.

— Вот, стало быть, что представляет из себя человек, заставивший мою дочь потерять голову, — произнесла Элеонора Львовна, — и пойти на это безумие.

— Под «безумием» вы, очевидно, понимаете наш священный союз? предположил Владимир.

— Под «безумием» я понимаю безумие, — возразила она. — Безумие — едва получив развод, вступать в новый брак.

— Маменька, прошу вас, — взмолилась Елизавета.

— А что касается вашего священного союза и непосредственно вас, граф, — продолжала княгиня Шалуева, — то я рада, что моя дочь сделала достойный выбор.

— Весьма польщен, — улыбнулся Владимир.

— Разумеется, в своем выборе она руководствовалась не теми мотивами, которыми следовало бы руководствоваться даме её круга и происхождения, прибавила княгиня Шалуева. — Для неё желание быть счастливой и духовные чувства всегда были важнее положения в обществе, титула и состояния. А вот для меня — наоборот. Для меня важно то, что неотъемлемо принадлежит мне, что я могу реально увидеть и ощутить. Что такое счастье? Дуновение ветерка. Подул этот ветерок в мою сторону, и я счастлива; подул в другую, и нет моего счастья. Но это мое личное суждение. Вам не следует особенно к нему прислушиваться. Итак, Владимир Елисеевич, должна вам сказать, я рада, что избранник моей дочери сочетает в себе все качества и достоинства, которые важны, как для нее, так и для меня.

— Мне очень приятен столь высокий отзыв обо мне, — поблагодарил он.

— А теперь, — сказала Элеонора Львовна, — поскольку наше первое знакомство удачно состоялось, я хотела бы с вами серьезно поговорить.

— Может быть, нам лучше отложить серьезный разговор? — предложила Елизавета.

— Серьезный разговор лучше не откладывать никогда, — возразила Элеонора Львовна. — Иначе может быть слишком поздно.

— В таком случае, давайте поговорим серьезно после ужина? — настаивала Елизавета. — А пока позволим себе немного расслабиться и насладиться просто общением друг с другом.

— Общением насладимся в другой раз, — заявила Элеонора Львовна. — И на ужин я, пожалуй, тоже не останусь. Мне нужно уехать.

— Как, маменька, разве вы не останетесь у нас? — удивилась Елизавета. — Вы проделали такой дальний путь и такой же вам ещё предстоит проделать! Прошу вас, останьтесь у нас хотя бы до завтра. Я распоряжусь, чтобы вам приготовили комнату. Не гнушайтесь нашим гостеприимством!

— Вы не можете вот так уехать, княгиня! — поддержал супругу Владимир.

— Прошу меня простить и понять, — извинилась Элеонора Львовна. — Я никоим образом не хотела вас обидеть. Просто в мои планы изначально не входило оставаться в вашем имении, а лишь нанести краткий визит. Далее я предполагала заехать в Шалуевское имение, чтобы навестить внука, а заодно и узнать, как там обстоят дела. Я не была там уже бог весть сколько времени. Шалуевское имение находится здесь неподалеку. Если бы мне было хоть что-то ведомо о таком повороте событий, я составила бы свои планы иначе. Но коли уж я решила обойтись кратким визитом здесь и остаться на пару дней там, то я не переменю своего решения. Я дама очень пунктуальная. И моя дочь это хорошо знает. Впрочем, ещё в самом начале моего визита я предупредила её, что останусь лишь до вашего прихода, Владимир Елисеевич.