— Нет проблем, Джефф. Я сама займу твою площадь, хотя мне ужасно жаль, что ты уезжаешь… Сначала Эдди Мартинец, теперь ты… Старая банда распадается. — Она проглотила вставший в горле ком. Джефф был важной частью ее жизни. — Знаешь, я не оставляла надежды, что в один прекрасный день мы с тобой…

— Будем ставить зубные щетки в один стакан? — поддразнил он ее.

— Что-то в этом роде. Похоже, я прозевала свой шанс. И что я буду без тебя делать? Ты мне нужен, Джефф! Твоя дружба.

— Тебе никто не нужен, — возразил он с натянутой улыбкой. — В этом и твоя сила, и твоя слабость.

После отъезда Джеффа она наняла на работу под свое начало двух молодых юристов, секретаря-машинистку и стажера и сменила вывеску на дверях конторы.

«Аронов, Мартинец и Брайден» превратились в «Аликс Брайден и партнеры».


«Парадиз»


Задолго до возвращения молодоженов из свадебного путешествия стали прибывать вещи, приобретенные ими в поездке. Редкий день проходил без новых поступлений: коробки, ящики, контейнеры, битком набитые всевозможными сокровищами чуть ли не изо всех стран мира.

Чего тут только не было: наряды от лучших модельеров Парижа и Милана, антиквариат из Англии, богемское стекло, сундуки с отрезами богатейшей материи, рояль марки «Стейнвей» из Гамбурга, обеденный сервиз «Розенталь», окаймленный золотом, парусная яхта с внутренней обивкой из леопардовых шкур, железная птичья клетка с редкими экземплярами пернатого царства из Туниса, монгольская живопись семнадцатого века, маски из Бенина, кукольный театр теней с острова Ява… Из кустарных мастерских азиатских и африканских стран было привезено столько скульптурных и керамических изделий, канделябров, национальных украшений и прочих безделушек, что впору было открывать магазин на Пятой авеню.

На всех приходящих грузах красовалась надпись: «"ПАРАДИЗ". ОБРАТИТЬ ВНИМАНИЕ МИССИС БЕТТ ВЕСТ». Казалось, конца этому потоку не будет!

Бетт надеялась, что молодожены возьмут ее с собой в путешествие. А почему бы и нет? Если уж в состав сопровождающей их свиты входили камердинер, горничная, секретарь и шофер, вряд ли еще один человек был бы в тягость… Но Тонио, обычно такой любезный, в этом вопросе остался непреклонен.

— Взять в свадебное путешествие тещу? Нет, моя дорогая. — Он чмокнул ее в щеку. — Это просто не принято, такое встречается только во французских водевилях.

Он поблагодарил Бетт за то, что она дала Ким великолепное воспитание, затем принялся петь дифирамбы ее организаторским талантам и признался, что хочет доверить ей важную работу непосредственно в Сан-Мигеле.

В качестве свадебного подарка Тигр преподнес Тонио просторную виллу в парковой зоне Бенедикты. Воздушное, выкрашенное в белый цвет здание, получившее название «Парадиз», в самом деле навевало мысли о земном рае.[12] Оно было выстроено в восьмидесятых годах прошлого столетия для любовницы тогдашнего премьер-министра, англичанина. Место отличалось уединенностью, хоть и находилось всего в нескольких минутах езды на машине от резиденции самого Тигра — «Кастл».

То, что вилла была предназначена для амурных увеселений, становилось ясно с первого взгляда: лепные купидоны над парадным входом, зеркальные потолки в спальнях, железные ставни на окнах с изображениями сердец, пронзенных стрелами фаллической формы, — все это превращало «Парадиз» в настоящий храм любви.

Ким он очень понравился таким, как есть, однако у Тонио были другие планы.

— Претензия на викторианский стиль, — подшучивал он над Ким, — хотя зеркальные потолки я, пожалуй, оставлю. Тонио вовсе не был против роскоши как таковой, он просто хотел, чтобы она дополнялась современными техническими удобствами и соответствовала последним веяниям моды. Поэтому его могла удовлетворить лишь ни много ни мало, как капитальная переделка: кондиционирование, солярий, спортзал, джакузи, кинозал, фонтанчик с содовой водой (к своему собственному удивлению, он решил установить скрытые телекамеры в комнатах для гостей, хотя ничего не сказал об этом Ким). И для полноты картины — небольшой личный зоосад с экзотическими птицами и животными. Тогда «Парадиз» до конца оправдает свое название!

Для переделки виллы были приглашены мастера из разных стран: архитектор из Мексики, специализирующийся на обустройстве фешенебельных курортов; художники-декораторы из известной нью-йоркской фирмы; стилисты по интерьеру из Милана — муж и жена Бардини. Все планы по перестройке были согласованы и утверждены.

— А вы, Бетт, будете наблюдать за ходом работ! — заявил Тонио.

— Муа (Я)? — только и смогла вымолвить она одно из немногих известных ей французских слов.

— Туа (Вы)! Разумеется, вам отведено отдельное крыло здания, где вы сможете устроить все по собственному вкусу. Что же касается всего остального дома — просто следите за выполнением моих инструкций.

Бетт предоставлялись большие права: она могла нанимать на работу и увольнять с нее, подгонять нерадивых, и вообще — делать все, что ей заблагорассудится, лишь бы реконструкция виллы была закончена к возвращению молодоженов.

— Прямо дрожь пробирает! — воскликнула Бетт. — Подумать только, вы возлагаете на меня такую ответственность!

— Но вы же член семьи! — возразил Тонио. — Кому еще доверять, как не своим родным?

Бетт давно уже поняла, что Дюмены доверяют только членам своей семьи. Аутсайдеры не допускались к управлению страной.

Если Тонио в настоящее время был министром культуры (ранее он имел титул посла в чине генерала с четырьмя звездами на погонах), то его дядя — министром обороны, мать курировала национальную лотерею, один из его кузенов управлял государственными капиталовложениями в Европе, другой занимался тем же самым в Нью-Йорке. Почти все ключевые посты в правительстве и дипломатическом корпусе находились в руках семейства Дюменов, вплоть до троюродных и четвероюродных братьев и сестер и их дражайших половин.

Бетт восхищалась такой сплоченностью, которая казалась ей чрезвычайно трогательной. Она и сама получила приличествующие ее статусу «первой тещи» привилегии: собственный офис, штат подчиненных, жалованье, машину с личным шофером и даже звание заведующей национальными памятниками.

Это означало, что помимо надзора за перестроечными работами в «Парадизе» в ее обязанности входили также завтраки с дамами из высшего общества Бенедикты дважды в неделю. В этот приятный ритуал включались обязательный обмен последними сплетнями и игра в бридж, из которой Бетт неизменно выходила победительницей.

Праздность, отсутствие недостатка в деньгах, личная горничная — в таких условиях Бетт чувствовала себя как рыба в воде. Впервые в ее жизни люди относились к ней с почтением. Она имела влияние на Тонио Дюмена, и вовсе не собиралась скрывать это от других. Новое положение опьяняло ее.

Бетт была благодарна судьбе и за то, что это положение имело под собой прочную основу, так как брак, заключенный между Тонио и Ким по католическому обряду, исключал возможность развода.

Обязанности Бетт, касающиеся работ, проводимых в «Парадизе», оказались не слишком обременительными. По большей части они заключались в осуществлении контроля над приемкой поступающих грузов и оформлении счетов. На начальной стадии у Бетт вышел конфликт с одним из декораторов — прилизанной молодой девицей по имени Лаура Винсент, которая должна была оформлять ее личные апартаменты. Лауре не понравились обои, которыми Бетт пожелала оклеить свою спальню.

— Золотые узоры на бархате?! — переспросила она, не веря своим ушам.

— Мне так нравится, — ответила Бетт. — Имеете что-нибудь против?

Молодая женщина порозовела.

— Выглядит немного… э-э… аляповато!

Лауре пришлось улететь первым же самолетом на следующее утро, а Бетт получила свои обои без ненужных пререканий.

Пример оказался назидательным для других, и Бетт поняла: ничто так не способствует развитию хорошего вкуса, как туго набитый кошелек.

Еще только раз возникло трение с персоналом по поводу одного груза, доставленного самолетом из Руанды. Маленькое испуганное существо оказалось живым, но умирало от жажды. В транспортной накладной оно фигурировало как шимпанзе.

Когда Симона Бардини увидела его, у нее глаза на лоб полезли:

— Это же горная горилла…

Бетт хихикнула.

— Прелесть, правда?

— Но это очень опасное животное, миссис Вест! — Декораторша выглядела сильно обеспокоенной. — Торговля ими и вывоз их из страны запрещены законом…

— Может, для обычных людей и запрещены, — презрительно фыркнула Бетт, — но только не для моего зятя! У него дипломатический статус. Он может поступать так, как ему заблагорассудится.

Синьора Бардини, видимо, вспомнила участь, постигшую Лауру Винсент, потому что больше не произнесла ни слова.

«Мой зять!»

Как же нравилось Бетт без конца вставлять в разговоре эти слова: «Мой зять Тонио Дюмен»…

Звучит почти так же здорово, как «свекор моей дочери Эль Тигр».

Вот это действительно было имя, по-настоящему внушавшее страх! А она щеголяла им совершенно свободно…

Старик был просто плюгавым замухрышкой — настолько же уродливым, насколько красивым был Тонио. Его внешний вид вполне соответствовал его репутации — репутации убийцы. Бетт старалась держаться от него подальше. Не то чтобы ее так уж часто приглашали в «Кастл», хотя она приходила туда по первому зову, чтобы поиграть в карты с матерью Тонио, Альбертиной… У Бетт хватало сообразительности проигрывать ей, несмотря на то что ставки были неприлично высокими. Фактически грабительскими. Она понимала: ее дурачат, — но что можно было сделать?

Между тем мадам Альбертина всегда проявляла необыкновенную любезность. Элегантная женщина хрупкого телосложения в молодости была манекенщицей, и Тонио именно ей был обязан привлекательной внешностью.