Натали Питерс - Маскарад

– Фоска Долфин Лоредан, – прошептала она. – Я ненавижу тебя… Ненавижу!

– Человек по имени Сальвино хочет видеть вас, – сказала Эмилия.

Фоска потянулась и протерла глаза. Она провела прекрасную ночь с Рафаэлло во дворце Долфин, в комнате, которая некогда была спальней ее отца. Она вернулась во дворец Лоредан на рассвете, чтобы хоть немного поспать. А тут как на грех Эмилия беспокоит ее из-за какой-то ерунды…

– Сальвино? Что ему надо?

– Он не сказал. Ведь я лишь горничная, а не секретарь, – фыркнула она. – Но он, синьора, очень настойчив. Спрашивает о вас уже целый час, и я больше не могу его удерживать. Умоляю вас, будьте осторожной. Мне он не нравится.

– Мне тоже, – пробормотала Фоска. Она быстро оделась и подготовилась к беседе. До сих пор Сальвино никогда не наносил ей визита. Что ему теперь надо?

Он вошел, и его неуклюжая походка придала ему отталкивающий и подобострастный вид даже прежде, чем он открыл рот. Фоска не подала ему руки. Ее всю передернуло от мысли, что эти губы притронутся к ее коже. Он сделал глубокий поклон и, не дождавшись приглашения, сел. Она неодобрительно подняла брови. Он улыбнулся.

– Простите меня, донна Фоска, за то, что я так рано побеспокоил вас. С вашей стороны весьма великодушно принять меня.

– Но разве у меня был выбор? – заметила она невозмутимо. – Эмилия сказала, что вы чуть ли не пустили корни в пол за моей дверью. – Она оставила без внимания его одобрительный смешок. – Что вам нужно? У меня впереди целый день забот. В любой момент могут прийти посетители.

– Среди них не будет… – Он огляделся и уставился на Эмилию, вертевшуюся рядом, – служанка не хотела оставлять хозяйку наедине с этим чудовищным созданием. Пьетро перешел на шепот: – В их числе не будет этого еврея?

Фоска вздрогнула.

– Оставь нас, Эмилия, – резко сказала она. – Я не имею представления, о ком вы ведете речь, – продолжила она, когда они остались наедине. – Я бы предпочла, чтобы вы разъяснили свое оскорбительное замечание, или я…

– Вы именно этого хотите, синьора? – нагло спросил он. – Скажете своему мужу, что я угрожал разоблачить вашего любовника? Не стоит торопиться, донна Фоска. У меня и в мыслях нет доносить на вас, и вы, естественно, не скажете ему, что спите с предателем Леопарди. Дону Алессандро это не понравится.

– Вы грязный, мерзкий шпион, – задохнулась от злости Фоска. – Чего вы добиваетесь? Денег? У меня их нет. Мой брат выпрашивает у меня все до последнего цехина.

– Нет, донна Фоска. Вы меня неправильно поняли, – быстро парировал Пьетро. – Я пришел, чтобы помочь вам, предложить защиту. Эта тайна известна только мне и еще одному человеку, молчание которого я гарантирую. Но если эта информация дойдет до вашего мужа, то вы столкнетесь с большими неприятностями. Вы и ваш любовник. Я просто хочу помочь вам, стать посредником, а синьор Лоредан ничего бы не узнал. Вас такой вариант не устраивает, донна Фоска? Вы и ваш любовник сможете встречаться где и когда захотите.

Он придвинул свое кресло поближе к ее шезлонгу. Она выпрямилась, опустив ноги на пол. Близость Пьетро вызывала у нее тошноту. Он был отвратителен, противен. От его уродливого тела мерзко пахло.

– Вы, конечно, предполагаете вознаграждение за свое пособничество? – холодно поинтересовалась она. – Если не деньги, то что?

Он вытянул руку и сжал ее запястье. Она встала: тошнота подступила к горлу, но Пьетро словно железными клещами держал ее, не давая сдвинуться с места.

– Я хочу вас, синьора. Хочу пользоваться благосклонностью, которой вы одариваете любовника. Разделите ее со мной.

Она потрясенно уставилась на него. Его толстые губы увлажнились, рот приоткрылся, грудь вздымалась от волнения вместе со скособочившимся плечом. Она закрыла глаза и отвернулась.

– Я вызываю у вас отвращение, донна Фоска? – захныкал Пьетро. – Я ничего не имею против, если вы закроете глаза. Ведь вы их закрываете, когда вас целует Леопарди? Неужели он менее отвратителен, чем я? Вот увидите, я очень сведущ в любви.

Пьетро с огромным трудом поднялся, схватил ее руку и положил ее между своих ног.

– Я в большей степени мужчина, чем тот еврей, – прохрипел он. – Ведь они обрезаны. Часть их мужского достоинства укорочена, а у меня все на месте.

– Убирайтесь! – завизжала Фоска. Она отскочила и сильно ударила его по физиономии. У него подвернулась больная нога, и он упал спиной на шезлонг. По его подбородку струилась кровь. Он с изумлением посмотрел на нее.

– И вы осмеливаетесь, – сказала она, содрогаясь от гнева и страха, – осмеливаетесь сравнивать его с собой? Вы – жаба, чудовище, отвратное пресмыкающееся! Скажите ему! Идите и расскажите Лоредану. Мне это безразлично! Я лучше сгнию в тюрьме, чем лягу с вами.

Фоска отпрянула от него. Он попытался подняться. Она схватила свой плащ и бросилась вон из комнаты. Ее сердце тяжело стучало. Она неслась по мраморным ступеням и криком вызвала гондолу. К ней поспешил одетый в ливрею гондольер и помог войти в лодку.

– Отвезите меня в гетто, на канал Реджио, – задыхаясь, приказала она.

– Но, госпожа…

– Хватит! – Для нее уже было безразлично, узнает ли кто-нибудь о ее поступке. Она была уверена, что пройдет немного времени, и Лоредан окажется в курсе дела. «Но как Пьетро выяснил все о Рафе? – думала она. – Ведь мы были так осторожны».

Лоредан оторвал взгляд от стола и посмотрел на вертящуюся в дверях уродливую фигуру.

– Что случилось, Пьетро? Входите, входите. Пьетро приблизился. Его глаза сверкали нехорошим блеском. В уголке его рта Алессандро заметил запекшуюся кровь.

– Мы выяснили, ваше превосходительство, – взволнованно сказал он. – Выяснили личность любовника синьоры Лоредан. Это еврей по имени Леопарди. Тут ошибки быть не может. Мне подтвердил это мой шпион.

Алессандро не шелохнулся. Он ждал чего угодно, но только не этого. Алессандро знал, что Сальвино не лжет. Она должна была совершить нечто постыдное и позорящее их всех.

– Убирайтесь, – сказал Алессандро.

Горбун склонился, чуть не коснувшись лбом пола.

– Слушаюсь, ваше превосходительство. Погруженный в собственные мысли, Алессандро не заметил, что в голосе маленького человечка прозвучали нотки триумфа.

Рафа дома не оказалось. Тетя Ребекка держала себя вежливо, но холодно.

– Вы не знаете, где он сейчас может быть? – не скрывая тревоги, спросила Фоска. – Возможно, на своем корабле?

– Я, синьора, с уверенностью только могу сказать, что не знаю, – ответила Ребекка. – Я слежу за его домом. Его дела меня не касаются. Может быть, Лиа знает? – Она повернулась к девушке, которая, стоя у двери, молча наблюдала за происходящим.

Лиа покачала головой.

– Я, тетя Ребекка, не знаю. – На ней была свободная белая блузка и цветастая крестьянская юбка, заканчивающаяся чуть повыше обнаженных щиколоток. Темные волосы пышными локонами ниспадали на грудь. Фоска снова обратила внимание на то, сколь привлекательна девушка, и ощутила острый приступ ревности.

– Тогда позвольте мне оставить письмо, – попросила она торопливо. – Полагаю, могу быть уверена, что вы ему его передадите.

– Передам, – сказала тетя Ребекка, подавая письменные принадлежности. – Можете бросить меня в тюрьму, если я не выполню ваш приказ.

– Перестаньте говорить глупости, – отмахнулась Фоска и, склонив голову над бумагой, нацарапала несколько строчек.

После того как чернила высохли, Фоска сложила бумагу и опечатала ее каплей свечного воска. В самый последний момент ей пришла в голову мысль придавить еще не затвердевший воск отпечатком золотого креста, который висел у нее на шейной цепочке. Плотно запахнув плащ вокруг плеч, Фоска коротко кивнула пожилой женщине, проигнорировав Лиу, и поспешно покинула дом.

По пути к калле Контарина Фоска услышала печальный перезвон церковных колоколов, оповещающих о смерти дожа. Наступила среда первого дня Великого поста – «пепельная среда».[6] В этот день все отправлялись в церкви, дабы нанести на лоб пепел – напоминание о бренности жизни и неизбежности смерти.

Заламывая руки и тихо разговаривая сама с собой, Фоска ходила взад и вперед по небольшой сине-серебряной гостиной. Обычно ожидая Рафа, она радовалась красоте комнаты, которую отделала сама. Сейчас же она не замечала ничего, выведенная из душевного равновесия и полностью поглощенная мыслями о надвигающейся опасности.

Раздался тихий стук в дверь.

– Рафаэлло! – Она бросилась к двери, распахнула ее и тут же отпрянула назад. В дверях стоял, не проявляя признаков волнения, Лоредан.

– Вы! – У нее перехватило дыхание. Алессандро вошел в комнату и огляделся. Да, как и говорил чичизбео его матери, очаровательное гнездышко.

– Что вам здесь нужно? – грубо спросила Фоска. Она смотрела на него широко открытыми глазами. – Полагаю, что это чудовище Сальвино уже сообщил вам, что ему удалось выяснить?

– Да. Но я хотел спросить вас лично, правда ли это?

– Конечно, правда! Полагаю, он вам также сообщил, что хотел сохранить это от вас в тайне?.. Естественно, за определенную цену… Нет, речь шла не о деньгах. Он хотел переспать со мной.

Алессандро вздрогнул.

– Я не верю вам. Пьетро никогда бы… Она расхохоталась.

– Вы думаете, он не пошел бы на это? Вы так долго обращались с ним как с псом и уже сами забыли, что он мужчина. Верно, он поджав хвост всюду бегал за вами. Вас удивило его сообщение? Уверена, что да. Еще бы – Фоска и еврей! Но я не сожалею об этом. Я его люблю!

Алессандро впервые видел Фоску такой необузданной и непокорной, хвастающей своей изменой.

– Я не понимаю, – спокойно сказал он, – почему вы пошли на это, Фоска. Я всегда хотел вам счастья. Я дал вам все и не просил ничего взамен.

– Вы лжете! Вы не дали мне ничего, а просили все! Я просто отдаю вам то, что вы дали мне. Обманщик! Предатель!