Натали Питерс - Маскарад

Она закрыла глаза и со вздохом прильнула к нему.

– Как странно, – пробормотала она. – Несколько минут назад вы насиловали меня.

– Простите. Я попытаюсь искупить свой проступок. – Он нежно прикоснулся губами к ее затылку. Она затрепетала от удовольствия. – Я вовсе не грубое животное. Изредка, правда, мне приходится притворяться таким.

– Я считала вас сильным и честным.

– Я такой и есть, когда все по мне. О, Фоска, какая вы красивая. Я хочу вас.

Простые слова вызвали в ней такой восторг, какой никогда не рождали изысканные метафоры ее друзей.

– И я тоже хочу вас, – прошептала она. – Но не знаю…

– Не волнуйтесь. Доверьтесь мне.

Он помог ей раздеться и разделся сам. При взгляде на его мускулистый торс, сильные бедра и напряженную плоть ее щеки зарделись. Раф заметил это и усмехнулся.

– Разве вам никогда не приходилось видеть обнаженного мужчину?

– Нет, – сказала она, прикрыв простыней нагую грудь. – Алесс… мой муж всегда был в ночной рубашке. И гасил свечи.

– Ну а мы тогда оставим их гореть. – Раф лег рядом с ней и прижал к себе. Он целовал ее и чувствовал, как уходят прочь ее ужас и смятение. – Ничего, вы не безнадежны. Думаю, вас можно спасти от воздержания.

– Но я не знаю, как надо любить… – извиняющимся тоном сказала она.

Он тихо рассмеялся. Крепко удерживая ее бедра, он проскользнул между ее ногами и любил ее ртом и языком. Это сперва привело ее в смущение. Такого Алессандро с ней никогда не делал. Но Рафа не остановили ни ее приглушенные протесты, ни слабые попытки отстранить его. Он был настойчив, и она отдалась захлестнувшим ее бурным потокам чувств.

Раф ощущал, как нарастает ее волнение. Он накрыл ее всем телом, заполнил ее задыхающийся рот своим языком и дал ей почувствовать свое мужское начало. Она стонала и прижималась к нему. Он не отпускал ее до тех пор, пока она не начала задыхаться и не стала умолять его остановиться. Ощутив ее внутренний трепет, Раф глубоко, с силой вошел в нее. Она вскрикнула и вонзилась ногами в его спину. Они, содрогаясь, перекатывались по постели. Наконец силы их иссякли на едином вздохе, и они лежали, тяжело дыша, чувствуя, как постепенно успокаивается бешеное сердцебиение.

Фоска повернула голову и с удивлением посмотрела на смуглое лицо человека, лежавшего рядом с ней на подушке. Дрожащими пальцами она притронулась к его щеке и чуть слышно прошептала: «Рафаэлло». Она закрыла глаза, чувствуя себя успокоенной, умиротворенной. Ушло прочь глодавшее ее беспокойство, исчезло причинявшее боль одиночество.

Фоска уютно прильнула к Рафу и прижалась щекой к его груди. Он обнял ее, будто защищая от опасности. Однако вскоре он снова захотел ее. Они занялись любовью – на этот раз медленно, расслабленно, без спешки. А потом заснули, сплетясь телами. Но прежде чем впасть в сладкий сон, Фоска мельком подумала, сколь странной оказалась эта ночь и как судьба вмешалась в их жизнь. Впервые увидев его в зале сената, она знала, что будет принадлежать ему.

По другую сторону двери на полу узкого коридора скрючилась Лиа. Она дрожала от холода и печали, а на щеках ее засохли соленые слезы.

Утром, как только ворота гетто открылись, Фоска, скрывшись под маской и плащом, проскользнула мимо испуганного стражника.

Краем глаза она заметила, что тот был не один, а с хромым человеком в маске с горбом и довольно крупными руками и ногами.

Фоска пробежала мимо них и под мостом через канал Реджио подозвала гондолу. Откинувшись на подушки под защитным покровом шатра, она вдруг ощутила, как в сердце проник холодок и исчезло сладостное тепло, которое принесла ей минувшая ночь.

В горбуне она признала Пьетро Сальвино, секретаря Алессандро Лоредана.

– Вы – Леопарди, тот самый еврей? Не так ли? Раф отложил в сторону сверяемые им грузовые манифесты.

Он сидел за угловым столиком в излюбленной им таверне вблизи доков. Обратившийся к нему мужчина был без маски и шляпы, с приятным лицом, хотя и с некоторыми следами разгульного образа жизни. Несмотря на то что волосы его были не напудрены, а одежда ветхая, в нем безошибочно проглядывались черты переживающего трудные времена дворянства – высокомерие и готовность защитить себя. Не дожидаясь приглашения, незнакомец пододвинул стул и сел рядом с Рафом.

– Мы уже встречались, но вы не помните. Тогда мы оба были в масках. Меня зовут Томассо Долфин. Фоска – моя сестра.

– Мне эта синьора незнакома, – отрывисто сказал Раф. «Что на уме у этого типа? – задумался он. – Пытается меня шантажировать? Что-то вынюхал ночью?»

– Да нет же, вы знаете ее, – весело бросил Томассо. – Вы еще спрашивали меня о ней, а затем пустились за ней в погоню. Полагаю, догнали. Ведь вы молоды, сильны и скорее всего быстры.

Раф сердито посмотрел на него.

– Полагаю, вы собираетесь сообщить мужу этой дамы о моем интересе к ней, если я не заплачу вам за молчание? В таком случае, синьор, вы зря теряете время. Убирайтесь отсюда.

– Мой дорогой, вы, евреи, излишне чувствительны, – прокудахтал Томассо. – Не скрою, я постоянно нуждаюсь в деньгах, но никогда не прибегаю к шантажу. Это вроде работы, а она требует усилий. Мне очень жаль, если у вас создалось ложное впечатление. Я просто хотел продолжить знакомство с вами и полагал, что имя Фоски поможет преодолеть вашу подозрительность. К сожалению, я добился противоположного результата. Прошу извинить. – Он широко улыбнулся. – В тот день, – продолжал Томассо, – я слышал ваше выступление в сенате. На меня произвели большое впечатление ваши пыл и искренность. «На этот раз, – подумал я, – нашелся наконец человек, который сказал правду». Древние стены сената уже долгие годы ничего подобного не слышали. Я полагаю, что мы можем быть полезны друг другу, синьор Леопарди.

– Да? – сказал Раф, в душе которого крепло подозрение. Уж слишком льстил этот юноша.

– Все еще не доверяете мне, – со вздохом сожаления отметил Томассо. – Я не виню вас. В наши дни шпионы вынюхивают на каждом углу и собирают информацию под каждым столом. Знаете, что, даже когда вы пошли в «Ридотто» за моей сестрой, за вами следили? Комедия!

– Что? – Глаза Рафа потемнели. – Вы лжете.

– Зачем, приятель? – беззаботно спросил Томассо. – Вы думаете, раз они разрешили вам высказать свое мнение, то больше не будут обращать на вас внимания?

Убедитесь сами. Как раз сейчас агент инквизиторов пытается что-то выведать у входа в кафе. Я сразу признал этого кретина. Вот почему я здесь. Я не хочу, чтобы рухнуло ваше дело. Вы можете добиться многого, располагая добрым советом и поддержкой. Вы искренни, но все еще наивны в отношении наших достопочтенных…

Раф резко поднялся со стула и направился к входным дверям в таверну. Там, лениво опершись на тюк с грузом, стоял какой-то мужчина. Он был в маске, но, заметив в дверях Рафа, тут же отвернулся. Раф сжал руки в кулаки и обругал себя. Дурак! Конечно же, они должны были следить за ним. Но ему это не приходило в голову. А значит, они знают о нем и о Фоске. Его охватило возмущение. Он вернулся в таверну и сел рядом с Томассо.

– А вы не боитесь, что он донесет и на вас? – решительно спросил Раф.

– Да он даже не догадывается, что я сижу здесь. Я заметил его первым и прошел черным ходом. Ну а что случилось бы, если бы они даже увидели нас вместе? Они и без того знают мое мнение о правительстве, но у них не так уж много возможностей, чтобы заставить человека не думать или не говорить.

Раф кивнул. В этом их мысли совпадали. – Кроме того, не забывайте, я родной брат жены Лоредана. Я доставляю ему, как и Фоска, немало хлопот.

– Что вы имеете в виду?

– Вы же наверняка слышали всякого рода россказни. Женщина она шальная. Лоредан не в силах ее контролировать. Он был бы уже одним из десяти дожей, если бы не Фоска. Возможно, нам надо поблагодарить ее за это! Она излишне раскована, непредсказуема, но до сих пор не совершила ни одного по-настоящему скандального поступка. Однако такая возможность всегда существует. Впрочем, нет нужды рассказывать вам о Фоске. Ведь вы встречались с ней.

Раф глубоко вздохнул. Он не решался что-нибудь сказать. Если инквизиторы знают о нем с Фоской, то об этом, конечно, знает и Лоредан.

– Если вас напугал тот, кто увязался за вами прошлой ночью, выбросьте его из головы, – попытался успокоить его Томассо. – Он случайно споткнулся о мою трость и повредил колено. А когда пришел в себя, вы с сестрой уже ушли.

Итак, все в порядке. Никто ничего не знал. Никто и не должен ничего узнать. Он поступил неосмотрительно, приведя ее в гетто, поставил под угрозу не только себя, но и тетю Ребекку, и Лиу, и всех живущих там евреев. Ведь Фоска не обычная женщина. Она – жена Лоредана.

– Вы знаете, – медленно произнес Томассо, внимательно наблюдая за лицом Рафа, – я был бы вам весьма полезен, коль скоро вы захотите вновь повидаться с ней. Конечно, любовный роман подобного рода равносилен безумству и самоубийству…

Раф покачал головой. Он больше не встретится с ней. Такая встреча не стоит того, чтобы поставить под угрозу безопасность людей, которых он любил и в дело которых страстно верил. «В конечном счете, – решил Раф, – ведь она просто женщина».

Но почему же тогда при мысли о ней так бешено стучит сердце? Почему он с надеждой вглядывается в каждую женщину в маске или оборачивается на женский смех? Он помнил ее глаза, губы, восхитительную грудь, влекущую улыбку. Помнил миг, когда ее страх обернулся доверием, когда она обнажила перед ним свою душу, отбросив притворство и условности.

Именно тогда она предстала перед ним красивой, одинокой и жаждущей любви. Истинной любви, а не любви-игры, сотканной из стишков и сплетен. Нет, невозможно. Опасно для них обоих. Он должен оставить ее в покое.

– Вы только что предложили себя в сводники, – мрачно сказал Раф. – Ваша сестра знает об этом?