— Майор Стенби! Подумайте, о чем вы говорите! Как я могу путешествовать с незнакомым джентльменом?! Что подумают люди?

— Вы не поняли, дорогая. Я имел в виду, что вы наймете компаньонку и будете меня сопровождать, чтобы убедиться, что я не собираюсь сбежать с вашими драгоценностями. — Он засмеялся при этой мысли. — Вы когда-нибудь были в Париже?

— Нет. Даже в Лондоне никогда не была.

— Вы созданы для Парижа, а Париж для вас. Там великолепно.

Мойре пришлось придумывать, как свернуть его с этого прожекта.

— Я не владею французским, мне будет неуютно во Франции. Предпочла бы иметь дело с порядочным англичанином.

Стенби сокрушенно покачал головой.

— Не хочу причинять вам лишнее беспокойство, дорогая, но раз ювелир не приехал, на это должна быть веская причина. Сейчас очень непросто продать драгоценности… как бы это лучше выразиться… сомнительного происхождения. Ведь закон может признать их крадеными, хотя фактическое право на вашей стороне.

— Именно поэтому я и хотела продать их за полцены. Мне говорили, что их трудно будет сбыть очень быстро. Со временем толки утихнут. Напишу мистеру Эверетту, ювелиру. Вы считаете, что мне следует назначить еще более низкую цену? — спросила она неуверенно. — Например, сорок тысяч. Может быть, это его больше устроит.

— Будет хорошо, если вам дадут десять, миледи.

— Десять тысяч! Но это просто смешно. Адвокаты Обри назначат больше, чтобы не передавать дело в суд. Они говорили о пятой части их цены, о двадцати тысячах. Если не удастся продать дороже, заберу их обратно в Пентворт.

Стенби устраивала названная сумма. Он легонько похлопал ее по руке.

— Вижу, что вы не только красивы, но и практичны. В Лондоне у меня много знакомых — все деловые люди. Постараюсь найти коллекционера, который заплатит немного больше двадцати тысяч. Между нами, какая минимальная сумма вас бы устроила?

— Тридцать, — сказала Мойра, зная, что он будет торговаться, но твердо решив не соглашаться меньше, чем на двадцать пять, которые Марч украл у нее и Джонатона.

Он нахмурился.

— Сомневаюсь, что лорд… мой друг согласится на столь высокую цену. Давайте сделаем так: я предложу ему коллекцию за двадцать пять и посмотрим, что он скажет.

— Только четвертая часть их стоимости? Я надеялась на большее. Ну, ладно, я просто вынуждена принять ваши условия, другого выхода нет.

— Конечно, мне нужно предварительно посмотреть на коллекцию. Мой друг доверит мне совершить сделку — мы давние друзья.

Мойра почувствовала, что сейчас задохнется от волнения, сердце бешено стучало, в ушах шумело, она едва могла говорить. Если она упустит эту возможность вернуть свое, другой не будет. Теперь Марч знал ее. Необходима была крайняя осторожность. Для начала предстояло показать ему коллекцию в тусклом свете и ненадолго. При дневном свете он сразу обнаружит подделку.

— Вы видели гарнитур из сапфиров — я его надевала на вечер — и бриллиантовый гарнитур.

— Наиболее ценная часть коллекции — изумруды, как я понимаю. Странно, что вы не надели их к зеленому платью.

— Они слишком шикарны для маленькой провинциальной гостиницы. Но сегодня вечером надену их специально для вас, чтобы вы оценили, — сказала она.

— Отлично. Приглашаю пообедать со мной, чтобы я смог их лучше рассмотреть, леди Крифф.

Она удивленно улыбнулась.

— О, Господи, майор, вы мне не доверяете? — спросила она. — Я признаю, что не получила еще законного права на коллекцию, но уверяю вас, что вещи натуральные. Могу показать вырезки из прессы, если вы не верите мне. Газетчики писали всякую чушь о драгоценностях, но ни один не высказал предположения, что они фальшивые. К чему адвокатам поднимать столько шума из-за подделок?

Наивные доводы Мойры убедили Стенби, что коллекция находится у нее. Следующим шагом было скрепить с ней союз.

— В Лондоне мы должны продолжить знакомство, дорогая. Леди с состоянием в двадцать пять тысяч привлечет внимание всех охотников за приданым. Вам нужен будет защитник. У меня широкий круг знакомств, буду счастлив ввести вас в избранное общество.

Она кокетливо улыбнулась.

— В самом деле, майор? А я уж беспокоилась, сумею ли познакомиться с теми людьми, с которыми мне хотелось бы общаться.

— Сочту за честь, дорогая. — Он завладел ее пальцами и слегка сжал их. — Мы с вами хорошо поладим.

— В какой части города мне лучше остановиться? — спросила Мойра, подавляя желание отдернуть руку.

Следующие полчаса леди Крифф и майор Стенби выбирали место, наилучшим образом соответствовавшее ее первому появлению в обществе. Майор порекомендовал дом недалеко от его собственного, где-нибудь в районе Гроувнер Сквер [13]. Он больше говорил не о презентации ее при дворе Сент-Джеймз или на балах в лучших домах представителей высшего общества, а о таких развлечениях, как маскарады в Пантеоне или Воксхолл Гарден [14]. Мойра приветствовала оба предложения.

— Сколько времени вам потребуется, чтобы связаться с вашим другом по поводу драгоценностей? — спросила она.

— Сейчас же напишу письмо, не откладывая. Пошлю специальной почтой. А вы не забудьте, что сегодня обедаете за моим столом, леди Крифф.

— С нетерпением буду ждать обеда, майор.

Когда он поднялся и откланялся, Мойра вздохнула с облегчением. Напряжение прошло, и она осталась без сил. После долгого разговора с Лайонелом Марчем хотелось умыться, а впереди ее еще ждал обед в его обществе. Но через это испытание тоже нужно было пройти. Самая опасная часть спектакля заключалась в изумрудах. Удастся ли отвлечь его внимание, чтобы не дать ему разглядывать гарнитур слишком пристально? Придется флиртовать… надеть платье с глубоким декольте. Хуже всего, что все это надо будет проделывать на глазах у мистера Хартли. Да, нелегким трудом достаются свои же деньги.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

— Что делал Хартли днем? — спросила Мойра, когда они зашли в номер, чтобы переодеться к обеду.

— Скакал верхом по округе, совал нос во все амбары, стога и ямы — искал бренди. Потом залез на утес с биноклем, высматривал суда с контрабандой, но, к счастью, недолго. Затем вернулся в гостиницу и пошел в бар. Я решил съездить в Ковхаус. Кузен Джон сказал, что спрятал бренди в разных местах в деревне. Если Хартли сделает ночью облаву, то бренди наверняка найдут, но Марчбэнк будет чист, доказать его причастность невозможно. Кузен Джон намерен затаиться на время.

— Это главное. Нельзя допустить, чтобы Марчбэнка арестовали. Терпеть убытки неприятно, но придется смириться.

— Марчбэнк того же мнения. Мне предстоит продолжить наблюдение за Хартли. — Он взглянул на сестру. — Мойра, по какому поводу ты надела изумруды?

— Майор Стенби изъявил желание посмотреть на них. Он клюнул на приманку, Джон, — добавила она и засмеялась нервным смехом.

— Тысяча чертей! Расскажи по порядку.

Мойра передала брату разговор со Стенби.

— Сегодня мы обедаем с ним, — закончила она рассказ.

— Молодец. Интересно, как ты выдержала, когда этот старый хрыч дотрагивался до тебя? На твоем месте я бы пустился наутек. Думаешь, он заметит, что камни ненатуральные?

— Одному Богу известно. Если он попросит снять ожерелье и станет рассматривать через лупу, мы погибли. Тогда придется объявить, что сэр Обри меня надул, оставил в наследство стеклянные побрякушки вместо драгоценностей, и удалиться, не солоно хлебавши. Беги переоденься, уже пора спуститься к обеду.

Майор встретил Мойру и Джонатона у двери большой гостиной. У него был вид удачливого ухажера, слащавая улыбочка не сходила с лица. Он тут же уставился на изумруды. Казалось, что вид ожерелья его не разочаровал.

Мойра оперлась на предложенную им руку и начала говорить без умолку, чтобы заставить его отвести глаза от украшений.

— Прошу, в присутствии Дэвида ни о чем не говорите. Он не знает о моих планах. Вы уже отослали письмо другу в Лондон?

— Как договорились. Оно на пути в Лондон. К утру получим ответ.

Мойра заговорила громче, вовлекая в разговор Джонатона.

— Не пора ли занять места? — поинтересовалась она.

Майор с гордым видом повел Мойру к столу, держа за локоть, словно она была пленницей. Надо заметить, что это недалеко от истины, ибо таковой Мойра себя и ощущала.

— Я сяду рядом с вами, майор, — сказала она с обворожительной улыбкой. Это место было безопаснее, так как не давало ему возможности слишком пристально разглядывать ожерелье.

Стенби придвинул даме стул. Они сели.

— Я заказал шампанское, зная, что вы, молодежь, его особенно любите, — сказал Стенби.

— Дэвиду достаточно одного бокала. Остальное для нас с вами, майор, — добавила она, слегка кокетничая.

Когда Хартли вошел в Большую Гостиную, взгляду его предстала идиллическая картина — Мойра и Стенби сидели рядом, оживленно беседуя и потягивая шампанское. Они были поглощены друг другом и не обращали внимания на Дэвида. Хартли не мог понять, что происходит. Еще недавно леди Крифф боялась доверять Стенби. Почему теперь она решилась одарить его вниманием и дружбой? Он холодно поклонился и занял свое место.

Хартли старался найти ответ на этот вопрос. Если леди Крифф известно, как и ему, что коллекция фальшивая, значит она ведет хитрую игру, пытается заманить в ловушку богатого холостяка. Худшего кандидата трудно было найти. Стенби может интересовать только ее наследство. Хотя особая опасность ей не грозит — в худшем случае Стенби освободит ее от фальшивых побрякушек, а она получит неплохой урок. Придя к этому заключению, Хартли надеялся, что ему удастся выбросить из головы чужие проблемы.

Но отвлечься он не смог. Мойра так бессовестно кокетничала с этим старым развратником Стенби, что ему становилось не по себе. Он спросил себя, неужели она совсем лишена вкуса, щепетильности, на худой конец. Сначала продалась одному старику, теперь собирается повторить ту же глупость.