Я хватаю его с журнального столика, звонок от моей лучшей подруги Ланы.

— Привет, — говорю я.

— Угадай где я? — визжит она.

Что ж, сегодня воскресенье, завтра-рабочий день. Ее муж банкир миллиардер видно пришвартовал яхту на юге Франции. Итак, юг Франции это должно быть мое предположение.

— Понятия не имею, — говорю я ей.

— На юге Франции.

— Блестяще.

— Я хотела позвонить тебе раньше, если ты вдруг решишь зайти, но подумала, что еще спишь.

— Спала. Как отреагировал маленький мальчишка? — спрашиваю я, имея ввиду своего крестника.

— Он, похоже, решил переплыть Ла-Манш.

— Вот это мой мальчик!

— Чем ты занимаешься?

Я тушу сигарету о перила балкона.

— Наслаждаюсь пост-коитальной сигаретой.

— Что?

— Джерон пришел в себя, и мы занимались сексом.

— Правда?

— Пока я не грежу об этом.

— Боже мой!

— Вот об этом я и подумала.

— Ну, давай, расскажи мне, как все произошло?

— Было горячо и грязно, и он хочет прийти завтра для большего, но я не уверена насчет этого.

— Почему?

— Я вспоминаю сумасшедшие глаза его подружки. Заметь, я не испытываю чувства вины, что он ей изменяет. Мне просто не нравится сама мысль, что он проникает внутрь нее.

— Вот это да! Я никогда не замечала, чтобы ты ревновала.

— Я не ревную.

— Меня ты можешь не обманывать.

— Ну, он не свободен, поэтому вот и конец этой истории, — говорю я твердо.

— Я не знаю, что между ними произошло, но у меня сложилось впечатление вчера, что он нисколько не заботится о ней. В их отношениях не хватало теплоты. Было совершенно очевидно, что она предъявляла претензии в первую очередь ему, потому что он просто в открытую пялился на тебя.

— Ну...

В дверь опять звонят.

— Погоди минуту. Кто-то звонит в дверь, — говорю я, двигаясь в сторону входной двери. Я заглядываю в дверной глазок.

— Легка на помине, — говорю я.

— Что?

— Я тебе перезвоню.

Я отстраняюсь от дверного глазка. Его подруга разодета в пух и прах — в белом брючном костюме, длинном кремовом плаще, солнцезащитные очки и достаточно выпирающая челка словно блевотина. Я поворачиваюсь к зеркалу и смотрю на себя — волосы спутаны, ночная рубашка разорвана, и у меня просто вид оттраханной женщины. С широкой улыбкой я открываю дверь.


3.


Холодные презрительные глаза Эбени скользят вниз по моему телу, останавливаясь на рваной ночнушки. Мы молча разглядываем друг друга, и я просто ощущаю, как недоверие светится в ее глазах. Ее подбородок начинает дрожать и тихий мучительный звук вылетает из ее глянцевых губ. Руки с акриловыми длинными розовыми ногтями в два дюйма, стремительно закрывают разинутый рот.

Самодовольная ухмылка исчезает с моих губ.

Я пытаюсь соединить разорванные концы ночнушки, и хоть как-то удержать их вместе. Внезапно я начинаю чувствовать себя — последней сукой. Подлец.

Она задерживает на мне обвиняющие глаза, наполненные болью, на секунду дольше, а затем резко разворачивается и бежит по коридору. Я вижу, как она, даже не дожидаясь лифта, устремляется на лестничную клетку и исчезает за дверью. Я закрываю входную дверь и прислоняюсь к ней спиной.

— Черт, бл*дь, черт.

Возможно, скорее всего она действительно любит парня, и мне не следовало этого делать. Это было очень грубо, а я не отношусь к жестоким людям. Бл*дь Джерон. Я хватаю водку и начинаю делать огромные глотки прямо из бутылки. Алкоголь обжигает горло и течет в пустой желудок. Вытряхиваю сигарету из пачки, зажигаю и возвращаюсь на балкон, делая глубокую затяжку. Дым наполняет легкие и сжимает их, я задерживаю дыхание — тело постепенно начинает расслабляться. Я смотрю вниз и вижу Эбени, бегущей по улице, медленно выдыхаю и хмурюсь.

— Вот черт.

Я бы не пошла его разыскивать, но она не моя подопечная. Он изменяет не мне, я стараюсь рационально подойти к этому вопросу, но чувство вины все омрачает. Мужчина, который спит с другой женщиной, оставляет кислый привкус у меня во рту. Это такое же чувство, как если бы случайно под ваши передние колеса машины попала бы лиса. Черт возьми, возникает у вас тогда мысль — почему именно нужно умереть под моими колесами? Почему нельзя было пойти в другой место, в конце концов, где тоже можно спокойно умереть?

Я стряхиваю пепел в горшок.

Где-то в моем маленьком мозгу был план кинуть кое-какую сумму на счет «Ann Summers». Но этот план несет в себе перерезать горло, но тогда можно запачкать кровью обувь, я не собираюсь одевать ночнушки и ждать распластавшись на столе мужчину Эбени завтра. В какой-то мере я чувствую облегчение. Но что-то меня пугает в Джероне Роузе. Он засел у меня в голове, и создает тягу к нему внутри меня, которую я не могу контролировать.

Я докуриваю сигарету и тушу о металлические перила. Я тверда в своем решении — больше никогда не буду спать с Джероном бл*дь Роузом. Я захожу в комнату, закрываю балконную дверь, и, хотя все еще чувствую его запах на себе, направляюсь прямо к рабочему столу.

Сажусь и начинаю придумывать эскиз наряда для маленькой девочки. Белый брючный костюм с ярко-красными кружевными оборками, с круглым красным карманом. Я отодвигаю эскиз и рассматриваю. Молодец, Билли. Отклоняюсь назад и Джерон опять всплывает в моей голове. С беспощадностью я выталкиваю все мысли о нем и открываю новую страницу своего альбома для рисования.

Я забуду его, даже если это будет последнее, что я сделаю.

3.30 вечера на следующий день.

Я смотрю на часы. Весь день я была словно комок нервов, выкурила столько сигарет, что чувствую легкое головокружение. Я иду в свою спальню и одеваюсь в синее: свободный топ и мешковатые бесформенные брюки. Это самая не сексуальная вещь, которую женщина может носить, но потом не могу удержаться и распыляю немного парфюма.

— Кого ты пытаешься надуть? — надсмехается мое отражение надо мной.

— Я должна хорошо выглядеть, чтобы сказать ему отвалить, — говорю я своему отражению и накладываю слой туши. Мой желудок завязывается узлом, мне необходим крепкий напиток. Я делаю себе впечатляюще большой шот, узел внутри живота немного расслабляется. Я смотрю на часы на своем запястья.

3.40.

Точно. Я курю очередную сигарету, расхаживая взад-вперед. Время ползет медленно.

3.55. Я бросаю взгляд на свое отражение в зеркало в гостиной. Мои щеки порозовели, а глаза поблескивают.

3.56. Какого хрена!

3.59. Я делаю глубокий вдох и выхожу из гостиной, направляюсь прямиком в холл.

4.00.

Джерон заходит через мою дверь, и встречает меня беспечно облокотившуюся на столик у входа. Он одет во все черное. И будь я проклята, если это не заставляет его выглядеть чертовски хорошо. Он останавливается на полпути, заметив меня. Мы в упор разглядываем друг друга. Мои мысли крутятся, как сумасшедшие, путаясь и приводя в замешательство. Желание вспыхивает, как огонь, между нами. Воспоминания словно каленым железом его члена во мне мелькают у меня в голове.

Он улыбается, намекая на что-то более ценное и таинственное, и выражая предупреждение. Остерегаться. Скрытое, затаенное чувство присутствует здесь, темное и опасное.

— Еще не слишком поздно, улечься на стол, — говорит он соблазнительно.

Даже я вынуждена признать, что он слишком, чрезвычайно крут.

— Большинство людей стучат, прежде чем войти, — говорю я с сарказмом.

— Я не большинство людей, — отвечает он, бросая на меня взгляд настолько пошлый, что у меня пальцы загибаются на ногах.

— Что ты сделал? Украл у меня ключи, чтобы произвести впечатление?

Он усмехается.

— Неа. Я просто слишком хорош с замками и часами. Подумал, что стоит избавить тебя от открытия двери.

— Ну, не уверена.

— Ты всегда такая недружелюбная, когда кто-то пытается помочь тебе?

Я меняю свое выражение лица с недружелюбного на подозрительное.

— Эбени приходила вчера.

Его брови поднимаются, но он не проявляет ни капли беспокойства.

— Сразу же после того как ты ушел... когда она поняла, что ты только что трахнул меня, она расплакалась и убежала.

Несколько секунд он смотрит на меня без выражения, а затем расплывается в ухмылке.

— Ты открыла дверь в своей разорванной ночной рубашке, не так ли?

Я неловко начинаю переминаться с ноги на ногу.

— Возможно. А что если и так? Ты обманщик.

— Ааааа... она заставила тебя чувствовать себя неуютно?

— Собственно говоря, да, отморозок.

Он запрокидывает голову и безжалостно смеется.

Я сердито гляжу на него.

— Я рада, что разбить сердце своей подруги, для тебя это кажется смешным, потому что вчера она выглядела полностью потерянной.

Он делает шаг в мою сторону, я же инстинктивно отступаю назад.

Он останавливается.

— Ты боишься меня, Билли Блэк?

— Нет, Я НЕ боюсь, — я стою перед ним уперев руки в бока и сердито смотрю на него.

— Тогда не отступай, когда я приближаюсь к тебе, — говорит он и не спеша двигается ко мне.

Мой пульс начинает сильнее биться и по какой-то нелепой причине я замолкаю. Берегись, мое подсознание предупреждает меня, и мне приходится подавить желание сделать шаг в назад и что-то сказать, потому что за мной и так уже стена. Поэтому я продолжаю стоять на месте и едва вздрагиваю, когда его рука врезается в стену, и он упирается своим массивным плечом в нее, фактически заперев меня в ловушку.