– Ну что ты, Таня…

– Эт-то т-ты мне написал письмо? – запинаясь, спросила она.

– Я… – тихо, очень волнуясь, ответил Саша.

– Это р-розыгрыш такой, да?

– Нет… Нет! Я специально тебя позвал…

– Зачем?

Задорожный вдруг заметил, что возле них лежит светлая туфелька на небольшом каблучке.

– Это твоя? Ты что, стоишь босиком?

– Моя… Я сейчас надену… соскочила…

– Почему ты в туфлях-то? Мороз ведь за двадцать! И без шапки… – Саша, который совершенно не замечал, что на нем нет куртки, только сейчас понял, что на Березиной нет головного убора. – Пойдем побыстрей в кафе…


Когда они уселись друг против друга за тем столиком, где их так и ждали два стакана коктейля с осевшей пенкой, Саша спросил:

– Так почему ты так одета?

– Потому что я собиралась в школу… – начала Таня. – Я даже сапоги уже переодела на туфли… А потом подумала, что все же забегу сюда – недалеко ведь… А потом назад, в школу… – Березина посмотрела на часы мобильника и упавшим голосом сказала: – Впрочем, в школу уже здорово опоздала. Милена, наверное, ругает меня как может…

Саша молчал, и Таня вынуждена была спросить:

– Так зачем ты меня позвал? Почему ты не в школе, не на нашем празднике? Что случилось?

– А почему ты убежала отсюда? – вместо ответа спросил Задорожный.

– Я… я подумала, что ты не мог мне написать такого письма… значит, его написал кто-то другой, а ты нас увидишь и будешь смеяться…

– Ты так плохо обо мне думаешь?

– Саша! Перестань меня спрашивать. Ответь на мой вопрос: зачем ты меня сюда позвал?

– Но ведь в письме все написано…

– Не хочешь же ты сказать, что там… правда написана?

Саша отпил коктейль прямо из стакана, при этом трубочка чуть не впилась ему в глаз, потом зачем-то взъерошил волосы и ответил:

– Конечно, правда… Видишь, я правильно сделал, что не подписался. Ты, как только меня увидела, бросилась бежать. А если бы я подписался, ты вообще не пришла бы, ведь так?

Таня подумала, смешно сморщив нос, и согласилась:

– Да. Я не пришла бы…

– Но почему?!

– Потому что я… не для таких, как ты… То есть, наоборот: ты не для таких, как я…

– Что за ерунду ты говоришь!

– Это не ерунда… Я и сейчас не верю, что твое письмо правдиво… Не пойму только, почему ты назначил встречу в день и час нашего праздника? Ты хотел его сорвать? А я, получается… тебе помогла?

– Нет, все не так… – И Саша рассказал Тане все, что они придумали с Портновым, а одноклассники поддержали.

– То есть вы всем девочкам написали одинаковые любовные письма?! Вы так развлечься хотели?!

– Во-первых, не совсем одинаковые! А во-вторых, ведь ничего плохого в этом нет! Мы все в «Эльфе» встретились бы и отметили Новый год там!

– Как нет ничего плохого?! А если девчонки поверили в эти письма, в чью-то большую любовь?! Ты только представь, каким горьким будет разочарование!! Думаю, никто не согласится с вами не только праздновать Новый год, а и вообще общаться! Зачем ты мне только что врал, что твое письмо серьезно? Зачем! Я чуть было не поверила…

Таня вскочила со стула и бросилась к выходу, но Задорожный в одном быстром броске ее перехватил, снова усадил на стул и умоляюще проговорил:

– Таня… Танечка, не уходи, пожалуйста… Все не так! Наверно, мы идиоты… кретины… Но ты же пришла не в «Эльф»! Я же тебя совсем в другое место пригласил! И письмо я написал сам! Не такое, как всем! Да, оно, конечно, похоже на то, что у всех… Гошка мастер на такие штуки… Но я его письмо переделал! Клянусь! Я правду написал… ты мне очень нравишься, Таня… Может быть, я даже тебя… люблю… Я не знаю… Все впервые… Я же никогда раньше девчонок всерьез вообще не воспринимал, а тут вдруг только о тебе и думаю, а ты даже не смотришь на меня, будто я пустое место…

– А что ты от меня хочешь? – тихо спросила Таня.

– Ну как что… Я хотел бы… понравиться тебе… Ну… может, не сразу… Надо же узнать друг друга получше…

– А если ты меня узнаешь получше и я тебе разонравлюсь, что тогда?

– Не знаю… – Задорожный сокрушенно покачал головой, что Тане было приятно – получалось, что он говорил правду. А он между тем продолжил: – Я в подобных ситуациях никогда не был…

Таня в замешательстве бездумно отпила коктейль, точно так же, как Саша, забыв про трубочку, и сказала:

– Надо срочно возвращаться в школу, предупредить девчонок о том, что все ваши письма – всего лишь гадкий розыгрыш и не более!

– Погоди… – Задорожный накрыл своей рукой ее ладонь, которая безвольно лежала на столе, и девочка не убрала руку. – Мы сейчас пойдем в школу, но ты все-таки мне ответь… Как нам с тобой быть дальше? Что ты думаешь о наших встречах вне школы?

– Знаешь, Саша, для меня все это так неожиданно… Я растерялась, честное слово… Мне надо собраться с мыслями, подумать… Дай мне время!

– Хорошо…

– А пока побежали в школу!

– Ну… давай…

А в школе в это время…

– Понимаете… понимаете… – Кристина всхлипывала и никак не могла выдавить из себя нечто более вразумительное.

Стараясь закрыть Казарину своей спиной от остальных девчонок, которые болтали в конце класса, Милена строго сказала:

– Слушай, Крестик, если ты сейчас же не скажешь нам с Лизухой, что произошло, мы непременно пойдем разбираться с остальными и узнаем-таки, кто тебя обидел! Ты ж меня знаешь!

– Нет-нет… не надо… – зачастила Кристина, шмыгая носом и утирая слезы фалдами своего замечательно красного платья. – Просто я надеялась… надеялась… он письмо мне написал, а сам… а самого нет… Понимаете…

– Та-а-ак! – протянула Колокольцева. – Еще одно письмо! Что за письмо?!

– Ну… не письмо… записка… Я думала, что это Гоша Портнов написал… Он так на меня смотрел…

– Где записка? А ну, покажи! Может, с того же принтера?

– С какого еще принтера?.. – прохныкала Кристина, но, порывшись в сумке, вытащила на свет записку:


Я люблю тебя и обязательно еще раз скажу тебе об этом на нашем новогоднем вечере. Мне кажется, ты мне тоже симпатизируешь. Так что, если тебе вдруг предложат праздновать в другом месте, никуда не ходи из школы. Останься в классе, и об этом никогда не пожалеешь.


– Вот это номер… – дрожащим голосом произнесла Милена и сунула записку в руку Лизе со словами: – А первая строка-то тоже светлее остальных… Ничего не понимаю, хотя… видимо, он намеревался после встречи со мной вернуться в школу и признаться Крестику в любви… Но зачем такая сложная комбинация?

Изумленная Кристина даже перестала плакать.

– Миленка, ты о чем?

– А о том, что это тебе вовсе не Гошка написал!

– А кто?

– Задорожный, вот кто!

– Не может быть… – Крестик ахнула и в изнеможении опустилась прямо на пол, безжалостно смяв платье. – Мне Сашка не нужен… Мне Гоша нужен… – И она опять залилась слезами.

А ее записку уже вертела в руках Лиза, и лицо ее делалось при этом все серьезнее и серьезнее.

– Я вам скажу, что с записками дело нечисто, – в конце концов произнесла Бодрова.

– Что ты имеешь в виду? – в один голос спросили Кристина и Милена.

– Понимаете, я ведь тоже накануне нашего праздника получила любовное письмо, где и меня вместо школы приглашали совсем в другое место…

– В какое? – Милена с Кристиной опять спросили почти одновременно.

– В «Эльф», где обещали чудесный романтический вечер вдвоем, всяческие признания и даже какой-то сногсшибательный подарок. Все в том случае, если я не пойду на наш праздник в школу!

– И ты молчала! – в возмущении прошипела Милена. – Где это письмо?

– Девчонки, вот честное слово, я его всерьез не восприняла, тем более что… ну… вы знаете, мне никто, кроме Егора, не нужен… А все ведь знают, что мы с Егором… Так что я восприняла это письмо как неумный розыгрыш!

– А где письмо сейчас?

– Н-не знаю… Кажется, я смяла его и засунула в школьную сумку…

– Доставай!

– Неоткуда мне доставать! Сумка у меня дома.

– А первая строка письма тоже была серой? – не отставала Милена.

– Да не помню я! Внимания не обратила! Не нужны мне чужие любовные признания!! У меня Егор есть! Сколько можно говорить?!!

В этот момент в класс ворвалась Рита Морозова с криком:

– Я произвела фурор!! Клянусь!! Кое-кто… даже сразу надел красный плащ!! Миленка, твоя задумка – супер!!

– Слушай, Ритка, тебе случайно накануне нашего праздника не приходили письмо или записка, где тебе клялись в безумной любви и куда-нибудь приглашали отдельно от класса? – неожиданно для Морозовой спросила Лиза.

Лицо Риты, раскрасневшееся и слегка вспотевшее под маской, которую она уже крутила в руках, из счастливого сделалось подозрительным.

– Вы что, рылись в моих вещах? – раздраженно спросила она.

– Больно надо, – не без презрения выпалила Колокольцева. – Да у нас самих такая куча этих писем, хоть в макулатуру сдавай!

– В каком смысле? – растерялась Морозова.

– А в таком. В твоем письме наверняка написано, что этот… ну… который писал… тебя любит с какого-то там класса, переживает, что не увидит твоего прекрасного лица, когда уйдет в колледж, приглашает в какое-то заведение вне школы и велит никому об этом не рассказывать… Так?!