Ему не откажут, он почти уверен. Особенно после скандала с князем Донским, который, совершенно обезумев от неутоленной страсти, пытался похитить Натали прямо с бала в ее собственном доме. Благо Николя не спускал с нее глаз и подоспел вовремя. У князя были сообщники, и Перфильеву пришлось пустить в ход кулаки, чему хорошо обучило его деревенское детство. После этого у Офросимовых его встречали, как родного, однако непрозрачно намекали, что просить Наташиных руки и сердца благоразумнее после вступления им в права наследования. Завтра у генерала и его супруги не будет причин отказать ему… Тем более, по сути, Наташа уже стала его тайной женой…

— Останови! — крикнул он извозчику и легко выскочил у ступеней театра.

Расправив букет, Николя вошел в фойе, почти уверенный, что встретит здесь массу знакомых.

Он поймал себя на том, что ему вовсе не хочется встретиться здесь с Натали. Наспех, да еще с цветами в руках, предназначенными не для нее… Сегодняшний вечер ему хотелось посвятить сестре.

И ему повезло: Офросимовых в театре не оказалось. Возможно, Натали рассудила так же, и не стала комкать долгожданную встречу близнецов. А может, ее родители решили не компрометировать себя будущим родством с какой-то артисткой. Когда-то они принимали ее в своем доме, возможно, могли бы пригласить и сейчас, но не как равную остальным гостям, а в качестве недорогого развлечения. Пусть бы она что-нибудь спела, что ли… Ах, она драматическая актриса? Даже трагическая? Ну, тогда пусть прочтет монолог Медеи…

Пока Николя воображал этот не имевший места разговор, спектакль начался. Из своей ложи он прекрасно видел лица актеров, и волновался — заметит ли его Лиза? Не собьет ли это ее? За Кузминского он был спокоен — тертый калач. Скользнет взглядом и сделает вид, что не разглядел. И Алексей повел себя именно так: вроде и посмотрел на Перфильева, но и бровью не повел.

«А может, когда они в образе, то вообще не различают наших лиц? Сцена ведь освещена, а зал погружен в темноту. И правильно. Актерам ведь необходимо сосредоточиться. Где же Лиза? Когда ее выход?» — сердце Николя билось так взволнованно, и весь он был охвачен таким нетерпением, будто ждал возлюбленную, а не сестру. И неудивительно, ведь всю их жизнь Лиза была частью его самого, причем любимой частью. И разлуку с ней он переносил так тяжело, что несколько раз болезни укладывали его в постель, хотя раньше Николя отличался отменным здоровьем.

Он подумал: «Надеюсь, ей было легче, ведь с ней рядом был Кузминский. Она так мечтала об этом! И он, как выяснилось, тоже. Бывают ведь такие счастливые совпадения!»

Ему опять увиделось светлое, чистое лицо Натали, когда она быстро идет, почти бежит ему навстречу через большую залу. И по всему чувствуется, что ей хочется броситься ему на шею, но не позволяют приличия, ведь они с Николя еще даже не обручены. Наташа настаивает, чтобы все было сделано по правилам. Она не собирается портить отношений с родителями, которые после краха князя Донского, стали к ней особенно нежны. Видимо, чувствуя свою вину… Но когда они останутся наедине, руки Натали обовьются вокруг его шеи, а губы приникнут к губам…

— Лиза!

К счастью, Николя не крикнул вслух, только прошептал, расплывшись в улыбке. Появление сестры на сцене вызвало аплодисменты, судя по всему, зрители уже успели полюбить Лизу. Она так и осталась Перфильевой, видимо, рассудил Николя, на сцене не должно быть двоих Кузминских. А ему было приятно, что сестра сохранила их родовую фамилию.

«Я верну ей наше родовое гнездо, — подумал он, невольно улыбаясь. — И кое-что еще…»

За действием пьесы он не следил совершенно — не ради этого пришел. Разглядывая сестру, Николя нашел, что она повзрослела и держала себя так, будто стала сознавать, каково влияние ее красоты на окружающих. Наверное, все актрисы это чувствуют. Но в манерах ее сохранились те же скромность и благородство, хотя держалась Лиза свободно. Николя был уверен, что в его сестре никогда не появится свойственная многим «царицам сцены» вульгарность.

«Тетушка этого и боялась, — подумал он. — Она опасается, что Лиза опозорит доброе имя Перфильевых. Наверное, она не сменила его еще и для того, чтобы доказать: и на сцене можно составить славу и честь рода. Кажется, ей это вполне удается!»

Он наслаждался тем, как естественно, безо всякого жеманства и деланности звучит голос сестры. И как весь зал, замерев, ловит каждое ее слово. Гордость за сестру заполнила грудь теплом, и Николя растворялся в нем, блаженствуя.

Ему вдруг подумалось: «А пошла бы она на сцену, если б не лишилась наследства? Пожалуй, тогда это ей и в голову не пришло бы… И мир потерял бы такую актрису! Что ж, остается поблагодарить папа за то, что он устроил нам обоим проверку».

В антракте Николя не решился тревожить сестру — пускай отдохнет и соберется. Оставив цветы в ложе, он вышел в фойе, где тут же встретил княжну Подольскую, считавшуюся почти бесприданницей, но с титулом. Ее родителям, беседовавшим со знакомыми, Николя поклонился издали.

— О, месье Перфильев! — защебетала Софи, вцепившись в его рукав. — Как приятно снова видеть вас в Петербурге! Проведали родное гнездышко?

— От вас ничего не утаишь, княжна, — проговорил Николя с некоторым удивлением. Он и не предполагал, что весь Петербург в курсе его дел.

Хорошенькая Софи изящно повела рукой:

— Слухи, Николай Александрович, слухи! Вот вы слышали, например, что вернулся князь Донской?

Николя так и обмер:

— Что?! Донской здесь? В Петербурге?

— Именно, — охотно подтвердила княжна. — Он прибыл инкогнито и остановился в «Англетере» под вымышленным именем, но кое-кто из наших общих знакомых видел его в ресторане. Говорят, князь очень постарел. Но взгляд у него по-прежнему демонический.

— Я должен… Простите, Софи. — Он наспех приложился к ее руке. — Я вынужден срочно покинуть вас!

Всезнающая княжна крикнула ему вслед:

— Вы к Офросимовым? Передавайте Натали привет!

Николя обернулся на ходу:

— Непременно!

— Странно, что ее нет сегодня в театре!

Он чуть не застонал от отчаяния: «О Господи! Мне и в голову не приходило! Что, если он уже…» Заскочив в ложу, Николя схватил букет и бросился за кулисы. Не так ему мечталось встретиться с сестрой… Не наспех. Не в таком взбудораженном состоянии… Но он должен сказать Лизе хотя бы пару слов. Не то, если кто-нибудь из словоохотливых знакомых, та же княжна Подольская, скажет ей, что Николя был в театре и даже не заглянул к ней, сестра может обидеться.

Отыскав гримерную, Николай ворвался без стука. К счастью, Лиза уже переоделась и отдыхала в кресле. Увидев брата, она легко вскочила, и, совсем как бывало в детстве, с визгом бросилась ему на шею.

— Лизонька, — простонал Николя. — Наконец-то я могу обнять тебя!

Она покрывала поцелуями его лицо:

— О, мой дорогой! Как я по тебе соскучилась!

— Это тебе. — Он вручил ей букет, чтобы поскорее от него избавиться — цветы мешали как следует обнять Лизу.

Она воскликнула:

— Какие чудесные! Спасибо тебе.

И сразу же отложила букет, чтобы снова стиснуть шею брата.

— Господи, наконец-то мы можем видеться!

— Как ты? Счастлива? — Он жадно всматривался в ее лицо.

— О да! — Лиза даже рассмеялась: как можно усомниться в этом?

— Ты превосходно играешь! Весь зал слушал тебя, затаив дыхание. Даже завзятые сплетницы умолкли.

Ее горячая щека прижалась к его лицу:

— О Николя, это все какой-то сон. Прекрасный сон! Сказка наяву. И то, что играю на сцене, и то, как я живу…

— Но вы, наверное, нуждаетесь? — осторожно поинтересовался он.

Она беспечно махнула рукой:

— Ну да, мне приходится самой штопать себе чулки, и стирать белье, и обед готовить. Раньше я и не умела всего этого.

— О боже…

— Да это все мне не в тягость! — заверила Лиза. — Я ведь делаю это для Алексея. Я так люблю его! И потом, с каждым днем становится легче. Мои гонорары увеличились, его сестра, наконец, поправилась, и больше нет необходимости переводить деньги на ее лечение. Я даже подумываю нанять прислугу. Если получится…

— Ты сможешь ее нанять, — уверенно сказал Николя. — Лизонька, мне не хотелось вот так, на ходу… Но я только что узнал, что князь Донской снова в Петербурге…

Ахнув, Лиза схватила его за плечи:

— Тогда беги! Мы ведь теперь будем видеться постоянно.

— Конечно. Только я хотел бы… — Он вытащил из кармана ключ.

— Что это? — с интересом спросила сестра.

— Символический ключ от нашей родовой усадьбы. Я переписал ее на твое имя. Теперь она твоя.

— Николя!

— Когда у тебя появятся дети, привози их туда хотя бы на лето. Чтобы у них было счастливое детство, как у нас с тобой.

Она снова прижалась к нему:

— О, мой милый! Как я тебе благодарна.

— Тебе не за что меня благодарить. И еще. — Николя вытащил из кармана конверт. — Это твое по праву.

Взяв конверт, она повертела его:

— А что это?

— Там банковский чек. Ровно на половину того, что досталось мне по наследству. Я считаю несправедливым, что тебя лишили всего.

У Лизы навернулись слезы:

— И ты… Как же ты… А Натали?

— Да ты посмотри сначала, сколько составляет эта половина! — засмеялся Николя. — Мы с тобой — богатейшие люди! Отец жил так скромно только потому, что потерял интерес к жизни. Но он мог себе позволить есть на золоте!

— О Николя, и ты делишься со мной этим богатством?

— А как же иначе? Ты ведь моя половина. Так обычно говорят о супругах…

— Но близнецы — это тоже одно целое…

— Как я только выжил без тебя?

— Знаешь, Николя, — произнесла она виновато, — я ведь разузнала о нашей матери. Она действительно умерла вскоре после того, как сбежала с тем актером. Он бросил ее, и она оказалась на улице. Отец отказался принять ее обратно.