Мейтленд отодвинул засов и вытолкнул ее на темную улицу. В лицо Реми пахнуло ночной свежестью. Двери автоматически закрылись.

– Куда вы меня тащите?

– Прокатиться за город.

Значит, они идут на стоянку… А там наверняка будут люди!

Но увы, ожидания Реми снова не оправдались. Держась в тени здания, Мейтленд поволок ее вдоль стены. Черный «БМВ» стоял прямо возле ворот. Ни одной живой души не было поблизости, и Реми совсем пала духом.

Мейтленд явно почувствовал ее отчаяние и усмехнулся:

– Все идет как по маслу, детка?

– На этот раз вам не выйти сухим из воды, – попробовала припугнуть его Реми.

– Не смеши меня, – поморщился Мейтленд. – Ты насмотрелась дешевых телесериалов.

– Но посудите сами! – Реми старалась говорить как можно хладнокровней. – Сначала Чарли, потом я… Вам не кажется, что это может вызвать подозрения?

– А ты читала во вчерашней газете про юную наркоманку? Бедняжка хватила лишку и окочурилась. Между прочим, была отличницей, из небогатой, но приличной семьи. Короче говоря, средний класс. Такие, по нашим представлениям, не балуются кокаином. Помнится, я прочитал и подумал: «А какой шум поднялся бы, если бы это была дочь миллионеров! Вот тогда бы полиция занялась наркоторговцами, а так никому нет до них дела».

– Мои родные никогда не поверят в эту чушь.

– У них не будет выбора, – отрезал Мейтленд и добавил, снова переходя на благодушный тон: – Да и потом, родители всегда узнают последними, что их чадо балуется наркотиками.

– Нет… нет! – потрясенно прошептала Реми.

– Да ты не переживай! Тебе будет хорошо. Ты даже не заметишь, как все кончится.

Это верно: если она сядет с ним в машину, все действительно будет кончено. Надо бежать. Бежать, пока не поздно!

Мейтленд держал ее по-прежнему цепко, но Реми надеялась, что, открывая дверцу машины, он хоть на секунду ослабит хватку. И тогда надо будет не упустить шанс… может быть, единственный шанс на спасение.

Однако, приблизившись к автомобилю, Мейтленд еще сильнее стиснул ее запястье. Реми закусила губу, стараясь не обращать внимания на боль в боку, и что было силы ударила Мейтленда по коленке.

Он громко охнул и разжал пальцы. Реми бросилась бежать, приподняв подол длинной юбки. В тело ее словно вонзались тысячи игл, но она мчалась, превозмогая боль. Мчалась, не разбирая дороги.

Мейтленд выругался и захлопнул дверцу машины. Реми на бегу обернулась и увидела, как он кинулся вслед за ней. В стеклах его очков отражался свет, падавший из окон муниципалитета. В руках грозно чернел пистолет.

По улице ехали машины. Может, выскочить на проезжую часть? Да, но где гарантия, что хотя бы одна из них остановится? Зато Мейтленд на открытом пространстве улицы наверняка ее догонит! Реми снова оглянулась. Мейтленд торопливо ковылял за ней с пистолетом, но быстро бежать пока не мог – боль в ноге, видимо, еще не утихла. Ей нужно срочно удирать. Удирать… в парк!

Ну конечно! Как она сразу не догадалась? В парке извилистые, темные дорожки, густые кусты, множество закоулков. Там можно спрятаться, и он ее не найдет!

Реми юркнула в темноту, и каблуки ее туфель тут же запутались в густой траве. Она упала и какое-то время лежала, судорожно ловя ртом воздух и не зная, найдутся ли у нее силы вновь подняться на ноги. Но, слава Богу, они нашлись.

Реми сбросила туфли и побежала дальше, придерживая накрахмаленную юбку, шуршание которой, как ей казалось, было слышно за километр.

Кто-то тихо чертыхнулся. Совсем рядом. Реми испуганно замерла. Кто здесь? В темноте раздался шорох, треснула ветка. Да, там явно стоит человек!

Реми осторожно попятилась назад, в просвет между кустами. Господи! Только бы он ее не заметил! И почему ей взбрело в голову надеть блузку с блестками?!

И тут ее схватили сзади. Реми дико завопила и забилась, будто пойманная в силки птица.

– Прекрати! Сейчас же прекрати! Успокойся, Реми! – воскликнул мужской голос. – Ты меня слышишь? Успокойся.

В интонациях этого голоса и в прикосновении рук было что-то знакомое, родное… В памяти Реми снова пронеслась череда стоп-кадров… Она резко умолкла. Перед ней стоял отец.

– Ты! Это ты меня ударил в Ницце. Это с тобой я спорила на площади Массена. – Реми медленно покачала головой, словно отказываясь верить ужасной действительности.

– Я не хотел, – виновато пробормотал он. – Но ты меня вынудила. Ты не желала ничего слушать, не желала понимать. Мы могли все потерять. Все! В Техасе сорвалась крупная сделка, остаток денег мы вложили в оффшорную фирму Мейтленда, но она тоже разорилась. Отдавать долг ему было не из чего. Вот нам и пришлось пойти на риск.

– «Нам»?.. Значит, ты был заодно с Гейбом? – ахнула Реми и припомнила новые подробности: – Марк с Лансом тоже знали про вашу затею. Да-да, вы все были заодно!

– Но ведь никто не пострадал!

– А Чарли и Коул, по-твоему, не люди?

– За Бьюкенена ты можешь не волноваться. Он снова выкарабкается наверх. А Чарли… его гибель на твоей совести.

– О Господи!

Реми опустила голову, не в силах встретиться взглядом с отцом. Ей хотелось убежать на край света и никогда больше не видеть своих родственников.

Кусты предупреждающе зашелестели под чьими-то шагами, и на поляну выступил Коул.

Фрезер обернулся и выпустил руку Реми.

– Получай! – Коул с размаху заехал ему в челюсть и добавил с довольным видом: – Долго же я об этом мечтал!

Фрезер отлетел в сторону.

Коул обнял Реми за талию.

– Пойдем. Хорошенького понемножку.

– Мейтленд рыщет где-то совсем рядом, Коул, – взволнованно прошептала Реми. – У него пистолет.

Коул выругался. На улице, за оградой парка, завыли полицейские сирены.

– Что это?

– Я успел позвонить в полицию, – объяснил Коул, медленно ведя Реми вдоль живой изгороди. – Но они думают, что ты все еще в муниципалитете. Может, нам удастся перехитрить Мейтленда, если мы свернем…

Он не успел договорить: в этот миг Мейтленд выскочил из кустов и наставил на них пистолет.

– Так-так… – насмешливо протянул он. – По-моему, тут сейчас произойдет ссора двух пылких влюбленных. В припадке ревности он ее застрелит, а потом покончит жизнь самоубийством. Как по-вашему, это звучит правдоподобно?

Коул заслонил собой Реми и спокойно ответил:

– Только в том случае, если ты подойдешь поближе. Ведь выстрелы должны быть в упор. Ну что же ты медлишь, Мейтленд?

И издевательски поманил его пальцем.

– Карл! Не надо! – взмолился Фрезер, появляясь из темноты. – Господи! Она же моя дочь! Нет, ты не сделаешь этого…

– Уж не ты ли этого не допустишь? – презрительно хохотнул Мейтленд. – Да ты не в состоянии повлиять даже на эту девчонку! Ну да! Я совсем забыл, что все Жардины – жалкие трусы. Но в отличие от вас довожу начатое дело до конца.

Справа раздался громкий хруст веток. Мейтленд повернулся на звук, и, воспользовавшись этим, Коул попытался вырвать у него пистолет. Раздался выстрел. Из кустов выскочил Гейб. Пистолет описал в воздухе дугу и упал.

– Хватай пистолет, Реми! – крикнул Коул.

Она упала на колени в коротко подстриженную, колкую траву и принялась лихорадочно шарить по ней руками. Вот он! Сталь приятно холодила пальцы.

Реми вскочила на ноги и увидела в двух шагах от себя Гейба.

– Дай мне пистолет, Реми, – после секундного колебания сказал брат.

Девушка попятилась и покачала головой.

– Не дури, Реми! Неужели ты думаешь, я с ним заодно? Да я пытался его остановить. Ну давай сюда пистолет, слышишь?

Однако в этот момент к Реми подоспел запыхавшийся Коул и без лишних слов забрал у нее пистолет. А в следующую секунду темноту прорезал свет фонарей. К ним шли полицейские.

29

Колокол собора пробил полночь, возвещая всему городу, что карнавал закончился и начинается Великий пост. Реми поежилась, рассеянно глядя на голые ветки мимозы, которая росла в небольшом дворике, обнесенном кирпичным забором.

За спиной Реми послышались шаги. Коул вышел во двор и молча протянул ей бокал бренди.

Реми отпила глоток и сказала:

– В тот вечер я тоже пришла к тебе. – Голос ее звучал тускло и невыразительно, зато картины, всплывшие в ее памяти, были яркими и отчетливыми. – На следующее утро я улетала в Ниццу… Когда ты обвинил моих родных в махинациях, мы с тобой поругались. Я тебе не поверила, хоть меня и смущало то, что я увидела ночью в доке. Но, как утопающий хватается за соломинку, так и я цеплялась за слова Гейба, что морякам во время плавания понадобится много пресной воды для разных хозяйственных нужд. А потом мы все встретились в Ницце, и они…

– Я знаю, – тихо откликнулся Коул, глядя в бокал.

– Они наперебой оправдывались, приводили веские аргументы. «Иначе компания обанкротится… А так у нас еще есть шанс выкарабкаться». Они подрубали «Кресент Лайн» под корень! Им было на все наплевать. – Реми горестно всхлипнула. – Мне казалось, я знаю их, Коул. Ведь это моя семья… Господи, как же больно было все это слышать! Как тяжело…

– Я знаю, – еле слышно повторил Коул.

И он, и она понимали: эта боль никогда не пройдет до конца. Крах любви и доверия не проходит бесследно.

– Я… я понимала: их надо остановить, – снова заговорила Реми. – И решила, что теперь мы с тобой встанем во главе компании. Это единственный способ спасти ее.

– Нелегкое ты затеяла дело, Реми.

– Нелегкое? – горько усмехнулась она. – Да это будет чертовски трудно, мой дорогой! Но иного не дано.

Коул смерил ее долгим испытующим взглядом.

– Ты говоришь совсем как Донован.

По лицу Реми пробежала тень улыбки.

– Ничего удивительного, он же мой предок.

– Послушай, а ты попробуй договориться со своими родственниками, – внезапно предложил Коул. – Пусть они передадут тебе свои акции и уйдут из совета директоров, а ты в обмен на их согласие откажешься от обвинений, которые выдвинула вчера.