— Было так неуместно, Джорджина, загонять в ловушку в такой манере своего кузена — своего собственного кузена, — продолжила Лидия.
Джорджи пробурчала в ответ что-то бессвязное, непонятное.
Лизи пристально смотрела на Рори, пока он смотрел на ее сестру. Его тело оставалось расслабленным, но не глаза. Они были очень напряжены. Внезапно он улыбнулся.
— Ее нужно спасать? — спросил он.
Лизи улыбнулась в ответ:
— Ты должен знать, что она может защитить себя, если захочет.
Он тихо рассмеялся:
— Да, я знаю.
— Тогда, может, ты хочешь покурить в игровой комнате? Мы могли бы использовать ее как курительную…
— Я в порядке, — сказал Рори, встав и потянувшись.
Он в сотый раз окинул взглядом гостиную и наклонился близко к Лизи:
— А как ты, Лизи? Как ты на самом деле?
Он пристально посмотрел на нее.
Лизи напряглась.
— Мне лучше, — ответила она и удивилась, когда поняла, что это правда. — Твой визит поднял мне настроение.
Он быстро дотронулся до ее щеки:
— Ты казалась грустной, когда я вошел, и я уверен, что знаю почему.
Лизи облизала губы, напрягшись, зная, что за грусть может наброситься на нее вновь.
— Это трудно, — проговорила она. — Очень трудно.
Он медлил.
— Могу я говорить свободно?
Лизи боялась того, что он может сказать.
— Я люблю тебя, как собственную сестру. Я рад, очень рад, что ты покинула Уиклоу.
Лизи посмотрела в сторону.
— Выбора не было, — дрожащим голосом произнесла она.
— Извини, я не знал, что эта тема остается такой болезненной для тебя.
Он взял ее за руку.
Лизи осмелилась сказать правду:
— Я все еще очень люблю Тайрела.
Рори скорчил гримасу:
— Он не заслуживает твоей верности! После того, как он обошелся с тобой. Его поведение было бесчестным.
Лизи больше не хотела это слышать. Она быстро сменила тему разговора:
— Ты долго пробудешь в Лондоне?
— Да. Я не могу рисовать свои карикатуры, если не посещаю политические стычки в этом городе.
— Тогда ты должен часто посещать и нас, — сказала Джорджи. — О, пожалуйста, Рори. У нас нет веселых гостей. Друзья тети Элеонор старые, седые, и их трудно слушать.
Он тихо рассмеялся:
— Тогда я буду надоедливым гостем.
— Хорошо, — ответила Лизи, и они улыбнулись друг другу.
Затем Рори отвел взгляд. Лизи посмотрела через плечо и увидела, что Джорджи отошла в дальний конец комнаты и встала у окна. Но она не смотрела на улицу. Она наблюдала за Лизи и Рори с усиленным вниманием.
Рори попросил прощения и отошел. Лизи поняла, что он направляется прямо к ее сестре. Он остановился, чтобы поболтать с Лидией и Элеонор — очень умно с его стороны, — прежде чем приблизиться к ней.
— Лизи?
Лизи повернулась к отцу.
— Мама кажется очень счастливой, — немного обеспокоенно сказала она.
Они давно не были наедине с того ужасного дня в Уиклоу.
— Она очень счастлива, — согласился он. — Пусть она и пользуется дурной славой, но ее компания сейчас очень популярна.
Лизи закусила губу. Мама пользуется дурной славой из-за нее.
— Мне жаль, папа! — воскликнула она. — Ты простил меня?
Он взял ее руки в свои:
— Да, моя дорогая, я простил тебя. Но сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? Боже, Лизи, ты мое сердце, и я по-прежнему не знаю, как мог сказать то, что сказал в тот день.
— Папа, прощать нечего, — проговорила Лизи со слезами. — Я знаю, что ужасно разочаровала тебя. Выбор, который я сделала, был ошибочный. Я никогда не хотела причинить тебе и маме столько несчастья и боли.
— Мы знаем. Я так тебя люблю, — сказал папа. Он крепко прижал ее. — Мы больше никогда не будем говорить об этом, Лизи.
— И как вам нравится Лондон? — спокойно спросил Рори.
Ему больше нечего было сказать, что было довольно не похоже на него. Он чувствовал себя неуверенно, словно школьник, и хотел ослабить свой галстук, но он уже сделал это. Джорджина была одной из красивых женщин, которыми он обладал, и все же она, казалось, не замечает его шарм и остроумие. И теперь он узнал, какая она умная. Они очень расходились в политических взглядах, однако он уважал ее за их глубину.
Она стояла у двери террасы и смотрела на звезды, но взглянула на него. По сравнению с кокотками, к которым он привык, она казалась отстраненной.
— Я обожаю Лондон, — ответила она серьезно.
Он подумал: она нервничает, но не был в этом уверен.
Он заметил ее классический профиль давно; в другой жизни она могла бы быть светловолосой египетской царицей. Несмотря на то что ее семье не хватало средств и положения, она всегда имела королевскую осанку. Он знал, что должен разрядить обстановку, но его талант и остроумие подводили его. Поэтому он спросил:
— И почему вы так очарованы этим городом?
Она сложила руки на груди. Она была высокой, стройной женщиной, и этот жест приподнял ее небольшую грудь. И ее платье не было дерзким. Ему не следовало быть заинтригованным, но он был.
— Здесь никогда не бывает скучно, — сказала она.
Он в изумлении посмотрел на нее. Ему потребовался момент вновь обрести свое остроумие, и он не сразу понял, что она, возможно, ссылается на их спор. Он думал, что ее ноги, возможно, слишком длинные, и это вызывало неджентльменские образы у него в голове.
— Из-за бунтарей-бездарей, как я?
Она вспыхнула:
— Это было ужасно с моей стороны — сказать такое! Мне жаль. Меня занесло, мистер Макбейн. Бунт — высшее преступление, и война еще не закончилась, даже если Наполеон уже бежит. Людей все еще могут повесить за их бунтарские взгляды.
— А вас это заботит? — спросил он — слишком беззаботно!
Она уставилась в ночь.
— Я не желаю вашей смерти, мистер Макбейн.
— Какое облегчение.
Его сердце усиленно застучало.
Она улыбнулась, затем быстро скрыла это.
Он заставил ее улыбнуться! Теперь он действительно чувствовал себя школьником, потому что был чрезмерно рад.
— Так что же очаровывает вас в Лондоне?
Он ожидал, что она ответит как все молодые девушки — что ей нравятся балы и вечеринки, что в городе много красивых молодых мужчин и леди и что все так увлекательно.
— Самая лучшая часть Лондона? — В ее голосе послышалась пылкость.
Он кивнул, действительно желая знать.
— Книжные магазины, — сказала она, и на ее щеках появились два красных пятна.
— «Книжные магазины», — повторил он.
Странно, он был почти в восторге — он должен был знать, что такая умная и уверенная в себе женщина предпочитает книги моде, а книжные магазины — бальным комнатам.
— Да, меня привлекают книжные магазины. — Она вздернула подбородок. — Я вижу, вы шокированы. Итак, теперь вы знаете правду — я очень старомодная женщина. У меня сильные политические убеждения, я не люблю вечеринки, и для меня не может быть лучшего занятия, чем чтение Платона или Сократа.
Он уставился на нее. И не мог не спрашивать себя, целовали ли эту женщину когда-либо. Ну разумеется, тот мерзкий тип, с которым она тогда была помолвлена. Он все еще не мог понять этого.
— Почему каждое ваше слово звучит как вызов?
Ее глаза расширились.
— Я не бросаю вам вызов! — с некоторой тревогой сказала она. — Вы глазеете на меня. Я вижу, что я вас шокировала.
И он был уверен, что она именно этого и добивалась. Но он не мог не улыбнуться.
— О, я и в самом деле шокирован. Молодая леди, которой нравится политика и философия, — как вы шокируете.
Она вспыхнула, отвернувшись и приготовившись уходить.
— Теперь вы надо мной смеетесь? Вы задали мне вопрос, и я честно на него ответила! Извините, я не кокетка, как другие леди здесь. О! Здесь Лизи! Разумеется, вы не забыли про нее?
Он быстро подошел к ней, немного злой. Она была самой несносной женщиной, которую он когда-либо встречал. Схватив ее сзади, он развернул ее к себе.
— Что это значит? — спросил он, понимая, что ему нужно вернуть самообладание, прежде чем поведет себя самым подлым способом.
И тут краем глаза он заметил, что они стоят под омелой.
Его гнев исчез. Он заулыбался, очень, очень довольный.
Но ее глаза вспыхнули, он вздрогнул, потому что увидел в них влагу.
— Это значит, что ваш шарм на меня не действует! — воскликнула она. — Я знаю, вы добрый! А теперь отпустите меня, сэр!
Он почти не слышал ее. Вместо этого он видел ее топазные глаза, ее полные, поджатые губы, ее маленькую, интригующую грудь. Вместо этого он поддался страсти. В тот момент он придвинулся. Может, ей это не понравится, но он хотел ее, и у него была сейчас такая возможность. И он знал, когда женщина хочет его. Он мог видеть это в ее глазах. Он мог чувствовать это.
Он притянул ее к себе и прижал к груди. Она протестующе воскликнула, и он инстинктивно сжал ее крепче. Он не хотел давать ей возможность говорить и видел, что она потрясена тем, что он собирается сделать.
Он припал поцелуем к ее губам.
И что-то охватило его тогда — шок, за которым последовало понимание. Он никогда не встречал такой женщины раньше.
Ее руки уперлись ему в грудь. Он не заметил. Потрясенный своим пониманием, он целовал ее, пока она не сдалась и не приоткрыла губы. Он вошел туда сначала с осторожностью, а потом с растущей нуждой. Она была красивой, яркой и чертовски упрямой. Она была совершенна для него. Совершенна.
И Джорджина растаяла. Он знал момент, когда она сдалась, и тогда он углубил свой поцелуй. Она стала целовать его в ответ, с таким голодом, что он мог соревноваться с его собственным.
"Маскарад" отзывы
Отзывы читателей о книге "Маскарад". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Маскарад" друзьям в соцсетях.