Джеральд опустился перед ней на колени:

— А что насчет тебя, Лизи? Я знаю, ты любишь его. Никто не знает лучше меня, что ты никогда не повела бы себя так, если бы не любила! Но он помолвлен с другой. Осенью он женится на леди Бланш. Что ты тогда будешь делать? Ты будешь тогда счастлива?

Лизи посмотрела на него, ее сердце бешено застучало. В последние недели она отказывалась думать о будущем Тайрела и его невесте. Вместо этого она погрузилась в любовь, в их страсть и в каждый момент, который проводила с Тайрелом.

— Я вижу, что ты не можешь ответить мне! И что ты будешь делать, когда он тебя выгонит — а рано или поздно он все равно это сделает?

Лизи пришлось отвернуться.

— Черт побери, Лизи, что ты будешь делать, когда он расстанется с тобой? — спросил Джеральд.

— Не знаю, — выдохнула она; внезапно она представила день, когда Тайрел перестанет нуждаться в ней.

Это было невероятно больно.

— Не знаю!

Но Лизи знала: она умрет от разбитого сердца.

Джеральд достал батистовый платок и вытер слезы.

Лизи могла только наблюдать, чувствуя дурноту от осознания того, что сделала со своей семьей, как разрушила их доброе имя и счастье. И сейчас она увидела будущее пугающим и серым.

Было глупо надеяться на что-то иное.

Джеральд повернулся к ней.

— Я люблю тебя, — резко сказал он, — но сейчас у меня нет выбора. Я должен позаботиться о маме. И я также должен спасти Джорджину, если это вообще возможно.

Лизи начало трясти.

— Папа, нет!

— Джорджи возвращается домой, — побледнев, заявил Джеральд. — И я отрекаюсь от тебя, Лизи.

Лизи закрыла глаза. Потрясение быстро сменились ужасной болью.

— Нет, — прошептала она. — Папа!

— У меня нет выбора, когда нужно спасти репутацию остальных членов семьи.

Джеральд закрыл лицо руками и зарыдал.

Он прав, подумала Лизи, у нее самой сейчас по щекам бежали слезы. Если ее публично изгонят из семьи, общество простит их и со временем примет в свои объятия. Лизи открыла глаза, но из-за слез не могла ничего видеть.

— Мне жаль, — глухо произнес Джеральд. — Но ты больше не можешь быть моей дочерью.

— Я понимаю, — всхлипнула она.

По его щекам потекли слезы. Он отвернулся, а затем застыл, поскольку на террасе позади него стояла Джорджи.

Она тоже плакала, но держала голову высоко поднятой.

— Я остаюсь с Лизи, — сказала она.

Ужин был ужасный.

Джеральд уехал сразу же. Было трудно сказать, отказались ли родители и от Джорджи и можно ли ей вернуться в Рейвен-Холл. Тайрел вернулся почти в семь, и Лизи с Джорджи уже сидели за длинным обеденным столом в абсолютной тишине, когда он присоединился к ним за ужином. Лизи боялась смотреть на него. Она не хотела, чтобы он знал о случившемся, и не только из-за ее уязвленной гордости. Она была полна горя, и сейчас ей было стыдно за их отношения и за ужасный выбор, который она сделала.

Он поприветствовал их обеих, сев между ними во главе стола. Лизи удалось улыбнуться, но она сразу же отвела взгляд, когда слуги начали подавать ужин. Джорджи оставалась мертвенно-бледной. Она почувствовала, как Тайрел смотрит на нее, затем на ее сестру в недоумении и с растущим беспокойством.

Им подали каре ягненка с жареной картошкой и зеленой фасолью. У Лизи не было аппетита. Она подняла бокал вина, увидела, как предательски дрожит ее рука, и сразу же поставила его на место, украдкой бросив взгляд на Тайрела. Он смотрел на нее прищурив глаза, с подозрением. Она одарила его ослепительной фальшивой улыбкой и взяла нож и вилку.

— Что здесь происходит? — нарушил он тяжелое молчание.

Лизи отложила свои приборы.

— У меня мигрень, милорд, — шепотом солгала она.

Внезапно Джорджи вскочила с места:

— Милорд, Лизи нужно лечь! Пожалуйста, извините нас!

Она ослепительно улыбнулась ему и подбежала к Лизи, чтобы помочь ей подняться.

Тайрел уставился на Лизи, и она немного напряглась, встретившись с ним взглядом.

— Мне просто нездоровится, — прошептала она. — Вы не против, если я лягу, а сестра проводит меня?

Пристально на нее глядя, он покачал головой:

— Конечно же нет. Мне послать за доктором?

Лизи пожала плечами, не в состоянии больше говорить. Джорджи вывела ее из комнаты. Они не разговаривали, пока не дошли до хозяйской комнаты.

— Мне послать за вином? — спросила Джорджи.

Лизи опустилась на диван перед камином:

— Джорджи, что я наделала?

Джорджи села рядом с ней:

— Не знаю. Но ты была так счастлива, Лизи.

— У мамы нет друзей! Никто не приходит в гости — и никто не приглашает! Она точно умрет!

— Это миф, — твердо сказала Джорджи. — Никто не умирает от разбитого сердца.

Лизи посмотрела на нее.

— Что мне делать? — с болью спросила она. — Я опорочила свою семью! Разве это не эгоистично? Разве это не достойно осуждения? Разве это не достойно презрения?

Джорджи заговорила шепотом:

— Лизи, ты же не думаешь бросить его!

Лизи заплакала. Как она может бросить Тайрела, когда она так сильно его любит? Но как она может остаться и вбить тем самым еще больше гвоздей в гроб ее семьи? А как же его свадьба с леди Бланш? До отъезда из «Адара» она слышала молву о том, что свадьба осенью. И еще есть Нэд, который заслуживает право иметь отца.

Все было неверно, кроме настоящей любви, которую она испытывала к мужчине, с которым не должна быть.

Тогда Лизи решила, что и это неправильно. Она не должна бегать за мужчиной, который принадлежит другой.

В комнату вошел Тайрел.

— Мисс Фицджеральд, мне бы хотелось поговорить с Элизабет наедине, — сказал он Джорджи.

Это была не просьба. Но Джорджи стояла и смотрела на него, расправив плечи.

— Милорд, моей сестре нездоровится. Это не может подождать до завтра?

— Нет, не может, — резко ответил он.

Джорджи не двигалась.

Лизи посмотрела на нее, вытирая глаза кончиками пальцев:

— Джорджи, все в порядке.

Джорджи медлила.

— Лиз, если я тебе понадоблюсь, отправь за мной.

— Обещаю, — сказала Лизи, почти не улыбнувшись.

Джорджи бросила на Тайрела предупреждающий взгляд, который он проигнорировал, и вышла из комнаты. Тайрел повернулся к Лизи:

— Ты выглядишь так, словно кто-то умер.

Лизи покачала головой.

— Твой отец приезжал сюда сегодня, — произнес Тайрел. — Что он сказал такого, что ты так сильно подавлена?

Лизи была шокирована тем, что он знает о визите ее отца.

— Элизабет, я должен спросить, если что-то случилось. У тебя был только один посетитель — Смайт сразу же проинформировал меня об этом. Что твой отец такого сказал, что ты сейчас подавлена?

Лизи посмотрела на свои колени.

— Я так люблю папу, — прошептала она.

Тайрел ждал.

— Он знает, что я — твоя любовница. Они все опозорены. Изгнаны из общества. Убиты горем. Я бессовестная, Тайрел! — воскликнула она. — И ужасно эгоистичная!

Он опустился перед ней на колени, взяв ее руки в свои:

— Нет! Это я тебя заставил. Если кто-то и виноват, то только я!

— Я их опозорила, — прошептала Лизи, пытаясь не плакать.

Она хотела наклониться к нему, хотела, чтобы он прижал ее к себе, и в то же время хотела отстраниться и убежать от него, но пока еще могла — если еще могла!

Тайрел прикоснулся к ее щеке:

— Я все исправлю. Их будут приглашать на каждое мероприятие в «Адаре». Теперь не только ты будешь под моей защитой, но и они. Любимая, не плачь!

— Ты можешь это сделать?

Это был небольшой проблеск надежды. Тайрел нежно поцеловал ее:

— Элизабет, конечно же могу. Я поменяю для тебя местами небо и землю, лишь бы успокоить твою боль. Я позабочусь о том, чтобы их принимали в высшем обществе, но ты не можешь бросить меня, — произнес он, его глаза вспыхнули в опасном предупреждении.

Лизи онемела. Он каким-то образом почувствовал, что она готова уйти от него. Будет великолепно, если он поможет ее отцу с матерью вернуться в общество, но это ничего не исправит.

Оставалось будущее, и она больше не могла притворяться.

— Элизабет, — сказал он, словно знал, о чем она думает. — Пожалуйста, посмотри на меня.

Лизи схватила его за руки и подняла глаза.

— Я была так счастлива, — пробормотала она.

— Я знаю, — сказал Тайрел, лишь слегка улыбнувшись. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. Позволь мне сделать тебя счастливой! — Его взгляд потемнел. — Позволь мне отвести тебя в постель.

Занятие любовью было последним, о чем она думала, и это не решило бы ничего.

— Ты действительно введешь маму с папой в высшее общество? Это возможно? — спросила она, дрожа и зная, что не должна цепляться за такую крошечную надежду.

Тайрел ответил не сразу. Он нетерпеливо поцеловал ее, и Лизи открылась ему, позволив ему делать все, что он хочет. Наконец, когда ей было больно от бушующего огня, который мог погасить только он, Тайрел отстранился.

— Если я даю слово, то это сделано. Тебе не нужно беспокоиться о родителях.

Он поцеловал ее снова, на этот раз его рука скользнула под корсет к груди.

Желание боролось с моральной дилеммой, которую она надеялась разрешить. Если ее родителей примут в обществе, разве папа не простит ее? Разве мама не будет счастлива? Даже если она останется в Уиклоу с Тайрелом в качестве его любовницы всего лишь на некоторое время?

— Элизабет! — воскликнул Тайрел.

И это была просьба, потому что он чувствовал: она отдает ему только свое жаждущее тело, а не внимание. Он обхватил ее лицо, и ей пришлось посмотреть в его разгоряченные строгие глаза.