Бренда Джойс - Маскарад

— У меня не было выбора, — вздрогнула Лизи.

— Мы оба знаем, что ты никогда не вынашивала ребенка. Лизи, ты не охотница за состоянием, надеющаяся обмануть Тайрела какой-то продуманной игрой. Я пришел к неизбежному выводу. Именно Анна упала в обморок, когда приехала на Мэрион-сквер. Именно Анна испытывала недомогание и не могла ни с кем общаться. Это, должно быть, сын Анны.

Лизи закрыла глаза, ее сердце бешено колотилось. Она не знала, что делать.

— Пожалуйста, — наконец сказала она. — Анна счастлива в браке. Пожалуйста.

Он широко раскрыл глаза:

— Значит, ты признала ребенка Анны своим?

Лизи кивнула.

— А Тайрел? Он позволил тебе пожертвовать собой таким образом? Я в это не верю!

Лизи молилась, чтобы Рори и Тайрел никогда не разговаривали о Нэде.

— Рори, перестань! Нэд — сын Тайрела. У нас договор — соглашение, если тебе угодно. Мы оба делаем то, что считаем лучшим для Нэда. Разве тебе этого не достаточно?

Даже когда она говорила, ей было стыдно за себя. У Тайрела было полное право знать правду. И, любя его сейчас, как никогда, она поняла, что не может так больше продолжать.

— И я должна остаться… Я полюбила Нэда, как своего собственного сына.

Рори продолжал с недоверием смотреть на нее. Наконец он сказал:

— Ты лгала мне. Мы кузены. И я действительно думал, что мы можем стать настоящими друзьями. А ты хранила от меня этот секрет. — Он покачал головой. — А теперь… теперь ты его любовница, так?

Лизи попыталась заговорить.

— Я же не слепой! Я думал, что знаю тебя. Но я не знал. Не знаю, — поправился он.

Даже не поклонившись, он повернулся и пошел прочь.

Лизи закричала ему вслед:

— Рори, подожди!

Но он не остановился. Вместо того чтобы войти в дом с черного входа через террасу, он свернул за угол и скрылся из вида.

Джорджи встала позади нее.

— Он любит тебя, — сказала она. — Поэтому так подавлен.

Лизи в удивлении повернулась к ней:

— Нет, ты ошибаешься!

Джорджи молча посмотрела на нее.

Тайрел наблюдал из французских дверей, как Элизабет идет к дому, ведя Нэда за руку; ее сестра была с ними. Его сердце колотилось, и он не мог оторвать от нее взгляд. Она отпустила Нэда, и малыш побежал, перебирая пухленькими ножками, Элизабет ускорила шаг. Нэд упал лицом на лужайку, и Тайрел напрягся, готовый выскочить и помчаться к мальчику. Но Элизабет оказалась рядом с Нэдом почти в ту же минуту и помогла ему встать. Малыш выдернул руку и снова побежал. Элизабет, он видел, улыбалась, когда торопливо шла за ним.

Его сердце сделало серию странных кувырков.

Рэкс подошел сзади.

— Я слышал, она опустошила на днях свой кошелек, отдав все монеты, которые у нее были, бродяге, — сказал он. — И все же, как я понимаю, семья Элизабет довольно бедная, — добавил он.

Тайрел не отводил взгляда от окна. Элизабет теперь шла медленнее, разговаривая с сестрой, Нэд бежал впереди них. Мальчик остановился, стоя неподвижно и немного покачиваясь, и воскликнул:

— Мама!

Тайрел мог слышать, как Элизабет смеется и хлопает в ладоши. Он сказал брату, не отводя глаз от объекта его живого интереса:

— И где ты слышал эти разговоры?

Рэкс улыбнулся:

— От графини. Они вместе ездили в приют. Очевидно, мисс Фицджеральд добровольно работала там много лет.

Тайрел повернулся к брату:

— В самом деле?

— Да, в самом деле, — пробормотал Рэкс.

Тайрел должен был удивиться ее щедрости, но не удивился. Он уже знал о ее работе в прошлом в приюте Сент-Мэри, поскольку узнал о ней все некоторое время назад. Он знал ее репутацию: она была девушкой без кавалера, книжным червем, и все о ней были высокого мнения. До того, как вернулась домой, матерью внебрачного ребенка, изгоем графства. Это было так нехарактерно для нее, но он был слишком зол, чтобы думать об этом. Он был способен думать лишь о том, что его опять дурачат милой внешностью.

Но его не дурачили.

Не было другого мужчины.

Она не была незамужней матерью. Он был у нее первым. Он был в восторге, чувствовал триумф.

Тайрел понял, что снова смотрит на Лизи, не в состоянии отвести взгляд, его сердце бьется от желания и какого-то великого чувства, которое он не мог определить. Она опустилась на колени перед сыном, вдвоем с ним рассматривая цветок или, может быть, жука. Он слышал ее смех, добрый и милый, и обнаружил, что не может восстановить нормальное дыхание. Внешность вовсе не была обманчивой, с удовлетворением и облегчением подумал он. Она была милой, хорошей и доброй.

Прошлой ночью он сразу понял, что она девственница. Понял, как только начал заниматься с ней любовью.

Будь он лучше и благороднее, он прекратил бы лишать ее невинности. Но это знание лишило его последних остатков самоконтроля — у него была только одна нужда: обладать ею раз и навсегда.

Его восторг был почти диким и не знал границ. Он смотрел на нее с Нэдом и представлял Элизабет под ним в кровати, самую страстную женщину, которую он когда-либо встречал, самую желанную, которой он когда-либо обладал. Он улыбнулся, вспомнив ее глупые попытки скрыть свою девственность, ее беспокойство, когда он впервые пришел к ней в комнату, то, как она разлила на кровати вино.

Какая женщина станет отрицать свою невинность, притворяться куртизанкой и признавать ребенка, которого не рожала, своим сыном, разрушая свою репутацию и будущее?

Был только один возможный ответ. Элизабет любила Нэда — все могли это видеть, — и она отчаянно пыталась остаться его матерью. Это был очень храбрый поступок, поступок самопожертвования.

Он наблюдал, как Элизабет взяла Нэда на руки, улыбаясь от счастья, и с малышом, прижавшимся к ней, они с Джорджи скрылись в другом входе в дом.

Нэд — его сын?

Тайрел отвернулся от террасы и своего брата, пройдясь по комнате медленно и задумчиво; его сердце билось быстро и тяжело. Он же не был глупцом. Ему было понятно сейчас, что Элизабет — не мать Нэда, и ему было также ясно, что Нэд может быть его сыном. В конце концов, он заметил поразительное сходство, как и все вокруг.

Его сын. Он чувствовал странную уверенность в этом.

Это был замечательный, невероятный подарок. Он знал, что сейчас ему нужно быть осторожным, поскольку у него не имеется подтверждений, кроме его интуиции и подозрений, но он не мог.

Ему очевидно то, что произошло тогда. Куртизанка, надевшая костюм Элизабет на Хеллоуин, забеременела. Тайрел больше не думал, что Элизабет решила сыграть с ним в жестокую игру, — это было не в ее характере, так же как не могла она и забеременеть от незнакомца. Он представить себе не мог, что сам вызвал обмен. Однажды он, может быть, спросит ее, что произошло той ночью. Но это не имеет значения.

Он не мог понять, почему та женщина не пришла к нему, когда узнала, что беременна. Вместо этого она пришла к Элизабет. И он жалел, что Элизабет тогда не пришла к нему. Вместо этого она забрала ребенка и признала его своим.

Возможно, она и не рожала его, но была его матерью во всех смыслах, и это было и благословение и чудо одновременно. Она не была расчетливой мошенницей, хладнокровной лгуньей или первоклассной аферисткой. Она была застенчивой, милой, доброй, девушкой без кавалеров, и только странный поворот судьбы поставил ее в такое компрометирующее положение.

Он бесконечно уважал ее храбрость и восхищался самопожертвованием.

— Наконец-то ты смотришь на своего сына, словно веришь, что он твой, — заметил Рэкс.

Тайрел не растерялся.

— Я никогда не говорил, что не верю, что он моя кровь и плоть.

Рэкс недоверчиво посмотрел на него:

— Я слышал, ты сегодня уезжаешь в Пейл.

Тайрел обернулся:

— Да. И знаю, что ты хочешь спросить, поэтому скажу тебе: они едут со мной.

— Под словом «они», я полагаю, ты подразумеваешь мисс Фицджеральд и своего сына?

— Да. А теперь извинишь меня?

Прежде чем он успел повернуться, Рэкс схватил его за руку:

— Я не подниму эту тему снова. Но мисс Фицджеральд очень добрая молодая леди и заслуживает большего, чем просто стыд, который ты на нее обрушил.

Тайрел резко выдернул руку, его переполняло чувство вины. Он торопливо пошел в холл, хорошо зная, что брат прав. До того как он лишил Элизабет невинности, считая ее падшей женщиной с низкими моральными принципами, он не думал дважды о том, чтобы сделать его своей любовницей. Сейчас это заставило его задуматься.

Но что он мог сделать? Он уже навредил ей. Если бы он не был наследником, если бы был младшим сыном, он смог бы жениться на ней, ведь она это заслуживала. Сейчас в его голове стучало, и он чувствовал, что попал в ловушку. Он был следующим наследником Адара, и его долг не обсуждался. Его свадьба была оговорена, и он не мог оспорить это, даже если бы хотел. Тайрел даже видел Элизабет следующей графиней. Она была бы воспитанная, добрая, всеми любимая — он знал это всем своим существом.

Тайрел прислонился к стене, его грудь болела, а голова пылала. Его мысли были чистым предательством, и он знал это. Сейчас, больше чем прежде, его курс был определен. Нэд — его ребенок, а Элизабет — его мать во всех смыслах, кроме биологического. Он позаботится о них. Иметь жену и любовницу не идеально, но многие мужчины не стали бы думать об этом дважды. После прошлой ночи выбора не было. Он нуждался в Элизабет и отчетливо понимал это. И Нэд нуждался в ней тоже. Тайрел ходил по острию ножа. Сейчас он должен быть осторожным и осмотрительным. Элизабет заслуживает его уважения и защиты, но и леди Бланш тоже. А в будущем? Он напрягся от одной только мысли. После свадьбы он как-нибудь справится с жизнью на две семьи. Если другие мужчины смогли, значит, и он сможет.