Лизи беспомощно посмотрела на Анну, которая так же посмотрела на нее, затем вернулась к письму, которое они написали.

— Я напишу Томасу письмо и объясню причину моего отсутствия! — воскликнула она, вскакивая. — И, Лизи, если мы должны немедленно ехать, то нужно начать собирать вещи.

Анна почти выбежала из комнаты.

— Убедитесь, что взяли лучшие вещи! — крикнула вдогонку мама.

Лизи вошла в спальню, которую она делила с Анной, зная, что вся семья находится внизу. Она закрыла дверь и заговорила самым тихим шепотом, на который была способна:

— Пока мама верит, что нас пригласили на Мэрион-сквер.

Анна кивнула, широко раскрыв глаза и почти не дыша.

— Мама купилась на твою схему. И Джорджи тоже. — Она закусила губу. — Но мама не позволит Джорджи ехать с нами.

Лизи кивнула. Она ненавидела обманывать, особенно Джорджи, но было слишком рискованно рассказывать ей о положении Анны, пока они не покинули Рейвен-Холл.

Анна посмотрела на нее:

— О, Лизи, я не знаю, как отблагодарить тебя! — Она была в нерешительности. — Но что нам сейчас делать? Я уверена, что мерзкий Питер Гарольд сделает ей предложение, и, так как она остается, все может закончиться свадьбой!

Лизи тоже думала, что этот ужасный момент неминуем.

— Я попытаюсь убедить Джорджи отказать мистеру Гарольду. То есть ты выйдешь замуж в сентябре. Конечно же Джорджи не следует быть с таким неприятным типом.

Анна подошла к шкафу и открыла его.

— Я никогда не смогу отплатить тебе за это, — произнесла она.

— Ты ничего мне не должна, — ответила Лизи, думая о подводных камнях, на которые им еще предстояло натолкнуться.

Анна не ответила, вытащив из шкафа стопку нижнего белья.

Лизи села на край кровати, обняв себя руками. Она и Анна были испуганы тем, как их примут на Мэрион-сквер. Их тетя была холодной, сдержанной и влиятельной и, как казалось, недоброй женщиной. У Лизи не было иллюзий. Элеонор очень не понравится, когда она увидит сестер на пороге своего дома, их сразу же могут отправить обратно.

Каким-то образом они должны убедить ее позволить им остаться.

Анна словно прочитала ее мысли.

— Если она не выгонит нас сразу же, то сделает это, когда узнает о моем положении! — Анна заплакала.

— Только самая бессердечная ведьма может сделать это, — повернулась к ней Лизи, веря в то, что говорит. — Она выгонит нас без гроша в кармане на улицу? Нет, ей придется оставить нас, Анна, и, если бы я не была в этом уверена, мы бы сейчас не собирались в Дублин!

Анна нервно вздохнула:

— Она никогда не была доброй, ни разу, сколько я помню.

— Мы семья, — произнеся это, Лизи почувствовала отчаяние. — Как сказала Джорджи, давай действовать постепенно. Мама приняла письмо, поэтому мы должны ехать. Мы подумаем обо всем, когда приедем на Мэрион-сквер, и побеспокоимся о том, что Элеонор узнает о твоем положении, только когда придет время рассказать ей всю правду.

— По крайней мере, мы действуем, — хрипло сказала Анна. — Мы приедем в Дублин до середины марта.

— Да, — согласилась Лизи.

Сестры уныло посмотрели друг на друга. Глаза Анны наполнились слезами.

Лизи обняла ее.

— У меня будет целых четыре месяца, чтобы найти хорошую семью, которая сможет приютить ребенка, — прошептала она.

Анна кивнула, протирая глаза. Лизи помедлила.

— Пока ты не расскажешь Томасу всю правду. И, если он сможет принять то, что ты сделала, это единственный выход.

— Я никогда не смогу рассказать ему об этом, — прошептала Анна. — Ни один мужчина не примет такую невесту.

Лизи была уверена, что Томас бросит Анну, если узнает, что она вынашивает ребенка от другого мужчины.

— Мы поступаем правильно, — прошептала она.

— Пообещай мне, что мы отдадим его только в хорошую семью, — сказала Анна.

— Обещаю.

Анна посмотрела на нее, затем вытерла глаза и подошла к шкафу.

— Я соберу твои вещи, Лизи.

— Нет, не надо, ты уже устала и задыхаешься.

— Мне все равно, особенно после того, что ты сделала для меня.

— Ни в коем случае, — сказала Лизи.

Внезапно раздался стук в дверь. Лизи и Анна замерли, затем Лизи вдохнула и жизнерадостно сказала:

— Входите.

Вошла Джорджи, нахмурив брови:

— Почему дверь закрыта? О чем вы двое шепчетесь?

Лизи притворилась, что удивлена:

— Мы даже не шептались.

Джорджи скрестила руки и нахмурилась:

— Вы двое уже несколько дней ведете себя странно! Что-то ведь происходит, верно? Что-то, о чем вы мне не говорите!

— Ничего не происходит, — твердо ответила Лизи. — Джорджи, конечно же ты хочешь поехать с нами! Конечно же ты хочешь избавиться от этой старой жабы, Питера Гарольда, до того как он сделает тебе предложение! И ты обожаешь Дублин!

Полные губы Джорджи сжались, а глаза потемнели.

— Меня беспокоит мамино здоровье. Не будет никого, чтобы заботиться о ней, проверять, хорошо ли она ест и отдыхает, если я поеду с тобой и Анной. Я просто не могу оставить маму на несколько месяцев.

Лизи поняла, что Джорджи уже все решила. Никто не мог быть более упрямым.

— Но что, если мистер Гарольд сделает предложение?

Джорджи скрестила руки:

— Он уже многие месяцы ко мне ходит. Может быть, он тоже понимает, что я не лучшая пара?

— Это не ответ, — не отступала Лизи.

Джорджи вспыхнула:

— Что ты хочешь, чтобы я сказала? Что я ему откажу? Если он сделает предложение, мне придется очень хорошо подумать о моем будущем. Сомневаюсь, что когда-либо получу еще одно предложение о замужестве. Я очень стараюсь полюбить его.

Лизи и Анна обменялись испуганными взглядами.

— Со мной все будет в порядке, — мягко сказала Джорджи сестрам. — Кроме того, мама права, это увеличит шансы Лизи найти себе кавалера. — Она попыталась улыбнуться, но ей это не удалось. — А теперь позвольте мне помочь вам собрать вещи.

Лизи схватила ее за локоть:

— Но я не хочу ни за кого выходить замуж.

Джорджи вздернула брови:

— Это только потому, что ты еще не влюбилась.

Лизи отвернулась, вспоминая его темные глаза, когда он наклонился к стене, не давая ей уйти, там, на балу.

— Надеюсь, ты не мечтаешь о Тайреле де Уоренне? — воскликнула Джорджи, понимая ее слишком хорошо.

Лизи помедлила. Она ни разу не прекращала думать о Тайреле, ни на день, за последние четыре месяца.

— Конечно же нет, — ответила она.

— Лизи, я была с мамой, когда сэр Джеймс сказал, что де Уоренн уехали в Уиклоу, — сказала Джорджи.

Уиклоу было поместьем де Уореннов; его часто путали с графством Уиклоу, в котором это поместье находилось. Она не решалась продолжать.

— Тайрел получил должность в ирландском казначействе, Лизи, важную должность.

Лизи почувствовала, что слабеет, ее сердце забилось сильнее. Тайрел будет в Дублине, на должности правительственного чиновника? О! Она не может думать об этом сейчас, когда положение Анны — такая ужасающая обуза.

— Джорджи, не будь глупой, — сказала она. — У меня и мысли о нем не было с октября. Есть гораздо более важные вещи, о которых я думаю.

Краем глаза она заметила, как побледнела Анна. Лизи понятия не имела, насколько благоразумно и спокойно это звучит.

— Например? — подозрительно спросила Джорджи.

Лизи улыбнулась:

— Например, спасти тебя от худшей судьбы, чем смерть. А теперь почему бы тебе не помочь нам? Нам еще много предстоит сделать, а времени на все мало.

Доки Великого канала располагались к югу от реки Лиффи и всего в нескольких кварталах от Мэрион-сквер; это было удобным совпадением. Сестры доплыли на барже за четыре дня. Сейчас они стояли в доке, придерживая свои юбки, пока грузчик приносил их чемоданы и сумки. Лизи и Анна посмотрели друг на друга с растущим страхом. Анна была белая как мел. Лизи знала, что и сама выглядит точно так же.

— Она ни за что не примет нас так просто, без приглашения и без предупреждения, — пробормотала Анна, едва шевеля губами.

— Конечно же примет. Мы ее семья, — настаивала Лизи, но ее сердце билось так, словно она пробежала марафон.

Все, что ей нужно было сделать, — это взять карету с лошадью, и через несколько минут они стояли бы на пороге Элеонор. Лизи поняла, что дрожит.

— Она никогда не любила меня, — застонала Анна. — Я всегда это знала.

Лизи с удивлением на нее посмотрела:

— Конечно же она любит тебя. Перестань, не надо думать о худшем, пока не надо, — сказала она, взяв Анну за руку.

— По крайней мере, у нас есть несколько фунтов на то, чтобы снять комнату, если она нам понадобится, — заплакала Анна.

— До этого не дойдет, — твердо ответила Лизи, отказываясь думать иначе.

Элеонор не обрадуется, увидев их, но помимо этого она не могла придумать, что может случиться, кроме того, что она была твердо намерена убедить Элеонор позволить им остаться.

— Я вижу карету! Подожди здесь! — воскликнула она, побежав по причалу.

Извозчик был рад получить от них плату и с радостью погрузил их чемоданы. Через несколько минут они были на Мэрион-сквер, в одном из самых модных районов Дублина. Лизи и Анна взялись за руки, когда карета остановилась у дома Элеонор, огромного дома из известняка на северной стороне парка. Коринфские колонны украшали широкий вход, над которым возвышался фронтон. Дом был четырехэтажным, с многочисленными террасами и балконами, выходящими в сквер. В самом парке было множество аккуратных лужаек, цветущих садов и лабиринтов дорожек, посыпанных гравием, но Лизи не замечала всего этого. Она смотрела на дом, поглощенная ужасом и страхом.