Мэри Кингслей - Маскарад

На самом деле она понимала, что они осознанно причинили друг другу боль. Она поднялась с кровати, продолжая кутаться в простыню. Странно, но всего несколько минут назад ее переполняли радость и желание. Она чувствовала, что в ней кипит жизнь. А теперь у нее было ощущение, что она постарела на несколько десятков лет.

– Ты прав. Нам надо решить, что делать дальше. Мы не продвинулись ни на шаг в нашем деле.

– Черт! Я просто в отчаянии, – Саймон повернулся к ней. – Бланш, прости, я не думал, что все зайдет так далеко.

– Но ты же понимаешь, что уже поздно, ничего не изменишь, Я не могу вернуться домой и я не хочу покидать страну. Думаю, – она сделала глубокий вдох, – нам лучше расстаться.

Он резко обернулся.

– Но мы не можем.

– Почему?

– Потому что… – Он снова отвернулся и стал смотреть в окно. – Черт! Ты не можешь уйти.

– Боишься, я расскажу, где ты?

– Нет! Нет, в тебе я уверен, – он заглянул ей в лицо. – Бланш.

Сердце Бланш сжалось. Саймон смотрел на нее с такой нежностью… В тот момент она поняла, что он нуждается в ней, они были близки не только как мужчина и женщина, их связывали более глубокие чувства. Достаточно было посмотреть ему в глаза, и все становилось понятно без слов.

– Да? – прошептала она и почувствовала, что во рту у нее пересохло.

Саймон постоял в нерешительности, затем пожал плечами и отвернулся.

– Куда ты пойдешь?

У Бланш перехватило дыхание, и она не смогла сразу ответить на вопрос. Она вся сжалась от боли, которую причинило ей его внезапное равнодушие.

– Я… Я не знаю.

– Я – причина твоих бед, и мне бы хотелось хоть как-то исправит положение.

Сухими глазами она смотрела на стену перед собой. Краем уха она услышала, что Саймон подошел к ней. Она боялась, что он дотронется до нее, боялась, что не выдержит. Поэтому она отдвинулась подальше.

– Даже если я смогла бы найти место компаньонки, сомневаюсь, что смогла бы занять его. Но больше я ничего не умею делать, хотя…

– Что? – спросил Саймон.

– Я могла бы стать актрисой.

Бланш взглянула на него. Теперь она не чувствовала себя такой беспомощной. Ее прежнюю жизнь не вернуть, а Саймон никогда не будет любить ее так, как любит его она. И все же за последнее время он узнала о себе много нового. Она поняла, что может сама о себе позаботиться. Она открыла в себе талант, о котором даже не подозревала.

– Да. Я стану актрисой.

– Бланш, ради Бога, тебя могут поймать.

Она отрицательно покачала головой.

– Но такая жизнь не для тебя.

– Почему? Я прекрасно себя чувствовала в театре. Почти как дома. Конечно, это не совсем то, чего я ожидала от жизни, но, тем не менее, хоть что-то.

– Я жалею, что вообще обратил тогда на тебя внимание, Бланш. Все сложилось бы по-другому. Ты по-прежнему работала бы в Лондоне, и твоя жизнь текла бы спокойно и размеренно, как прежде.

– Но мы не можем ничего изменить, – сказала Бланш, тронутая его словами.

– Я знаю. – Он повернулся к ней. – По крайней мере, разреши мне проводить тебя.

– Разве тебе не лучше остаться здесь? Саймон махнул рукой.

– Мне нечего здесь делать, Бланш. Мы оба пытались узнать хоть что-нибудь, но, похоже, в Кентербери искать бесполезно. Чем дольше я буду здесь находиться, тем больше вероятность, что меня поймают.

– А что ты собираешься делать потом?

– Мне придется уехать из страны, – он улыбнулся, а Бланш подумала, что он еще никогда не играл так плохо. – Если смогу. А если меня поймают…

– Нет!

– Ты все равно будешь в безопасности. – Он смотрел ей прямо в глаза. – У меня идея. Труппа Роули должна быть сейчас в Дувре. Почему бы тебе не присоединиться к ним?

– Саймон, разве тебе не опасно ехать в Дувр? Они наверняка послали своих людей во все портовые города.

– Я что-нибудь придумаю. Ну что, решено?

Она посмотрела на него через комнату. Это – конец. Возможно, они еще какое-то время будут вместе, но их отношениям пришел конец.

– Да, – сказала она, мирясь с неизбежностью.

В тот же день, поздно вечером, старая повозка остановилась рядом с входом в Королевский театр в Дувре. На телеге сидели изможденный крестьянин и его беременная жена.

– Оставайся здесь, – приказал Саймон и спрыгнул на землю. – Я попытаюсь найти Жиля и Макнелли. Если меня долго не будет, уходи.

Бланш кивнула и взяла у него поводья. Всю дорогу от Кентербери они ехали молча. Никто не говорил ни о прошлом, ни о будущем. Теперь их путешествию пришел конец, как и их отношениям. Бланш было жаль потерянных часов.

– Не уходи, – сказала она, поддавшись порыву чувств.

– Мне здесь ничего не грозит, – произнес Саймон и направился в театр.

– Я не это имела в виду, – сказала она, но было слишком поздно, он уже не слышал ее. Слишком поздно, чтобы сказать ему, что она хочет быть с ним, слишком поздно, чтобы попросить его остаться.

Бланш посмотрела на афиши. Труппа Роули действительно давала представления в Дувре на этой неделе. Если все пойдет, как они планировали, то Бланш останется в театре, а Саймон продолжит свой путь. И больше она никогда его не увидит.

Двери снова открылись, и Саймон вышел из театра, за ним следовала Феба. Несмотря на свое горе, Бланш не могла не улыбнуться при виде знакомой фигурки.

– Феба!

– Тише. Скорее иди внутрь, – сказала девушка, когда Бланш поднялась ей навстречу, – Солдаты были в театре сегодня утром.

Бланш тревожно посмотрела на Саймона.

– Солдаты? Они все еще здесь?

– Нет, – коротко ответил Саймон и повел ее к театру. Как только они вошли, Бланш тут же узнала знакомые запахи пыли, пудры, краски и свежего дерева. Напряжение последних часов постепенно отступало. У нее было такое чувство, как будто она вернулась домой.

– Но они постоянно следят за театром и могут появиться в любой момент.

Одна из дверей, дальше по коридору, распахнулась, и навстречу вышел мужчина.

– Сюда, – сказал Жиль. – Будет лучше, если пока никто не будет знать, что вы приехали.

Бланш вошла в комнату. Из мебели здесь был только стол и несколько стульев. Грязное окно выходило на улицу рядом с театром, Бланш увидела телегу, на которой они приехали.

– Если из-за меня могут возникнуть неприятности, то я уйду.

– Чепуха, мисс. – Жиль взял ее за руку и повернул к себе лицом. – Вы очень удачно загримировались, – сказал он с улыбкой. – Никто вас не узнает.

– Значит, она может остаться? – спросил Саймон.

– Конечно, и ты тоже, – ответил Жиль.

– Спасибо, но я не могу, – он потянулся за шляпой. – Я решил, что будет лучше для всех, если я покину страну.

– Останься ненадолго, – приказал Жиль, и Саймон сел на стул рядом с Бланш. – Похоже, солдаты ждали, что ты приедешь. Как ты думаешь, откуда им это известно?

Саймон покачал головой.

– Я не знаю. Но они все время преследовали нас.

– Конечно, они могли предположить, что он отправится в портовый город, – вмешалась Бланш, встревоженная выражением лица Жиля. Похоже, что-то случилось.

– Возможно и так, но мне кажется, что они знали заранее. Кстати, Ян здесь.

– Что? Он оставил труппу Вудли?

– Нет, он привез новости. И. не очень хорошие, – Жиль сложил руки перед собой. – Твои родные в Мэйдстонской тюрьме.

– Что?! – Саймон вскочил и сжал кулаки. – Но почему? Как?

– Да, твой дядя, Бесс и, боюсь, Малыш Герри тоже. Арестовали всех, но потом выпустили. А эти трое остались в тюрьме.

– Проклятие!

– Но почему? – спросила Бланш. – Неужели из-за того, что они приняли нас?

Если так, то она ни за что не останется с Роули.

Она не станет подвергать этих людей опасности. Ей придется поехать с Саймоном. И от этой мысли ей стало очень легко.

– Нет, – Саймон мерил шагами комнату. – Наверняка не только поэтому, должно быть что-то еще, – он посмотрел на Жиля. – Им нужен я.

Жиль кивнул.

– Я тоже так думаю.

– Проклятие! – снова выругался Саймон, а потом вздохнул. – Значит, у меня нет выхода. Мне придется сдаться.

В комнате воцарилась тишина. Бланш вскочила на ноги:

– Если так, то я пойду с тобой.

Она подошла к Саймону и взяла его под руку.

– Зачем, принцесса? Чтобы рассказать, как я силой заставил тебя пойти со мной? Хочешь, чтобы меня наказали еще и за это?

– Нет, глупый. Они, скорее всего, не поверят мне, ведь мы уже столько времени вместе. Кроме того, что может быть хуже того приговора, что тебе уже вынесли?

– Значит, ты хочешь увидеть, как меня повесят?

– Не говори ерунды, – сказала она сердито. – Теперь я тоже виновата в их глазах, и если для того, чтобы твою семью отпустили…

– А могут и не отпустить, – вмешался Жиль и посмотрел на Саймона. – С какой стати вы решили, что их отпустят?

Саймон нахмурился:

– Потому что им нужен я. Проклятие! Жиль, если я уеду из страны, что будет с ними? Гарри и Бесс уже немолоды, а Генриетта…

– Подумай, мальчик, – перебил его Жиль. – Неужели ты думаешь, что власти освободят их? Они помогли тебе сбежать. Твоя жертва будет напрасна, не говоря уже о мисс Марден.

– Она со мной не пойдет.

– Нет, пойду, – сказала Бланш.

– И не забывай, на какие они пошли жертвы, чтобы освободить тебя. Ты хочешь, чтобы все их усилия пропали даром?

– Им совсем не нужно было идти на такие жертвы ради меня, – сказал Саймон, отводя глаза. – Видишь, к чему это привело. Они рисковали жизнью, а я все в такой же опасности, как и прежде. Я проиграл. – Он посмотрел на Бланш. – Я пытался найти доказательства того, что невиновен, но у меня ничего не получилось.

– Ты сделал все, что мог, – сказала она.

– Но этого оказалось недостаточно. – Он отстранился от нее. – Я должен вернуться в Мэйдстон.