Мэри Кингслей - Маскарад

Его появления никто не заметил. В эту минуту на площади всех заботила собственная судьба. То, что несколько мгновений назад уже напоминало хаос, теперь превратилось в настоящее буйство толпы, похожее на мятеж. Рядом с эшафотом с видимым энтузиазмом, но без особого эффекта молотили друг друга кулаками два каких-то здоровяка. Причем за спиной одного из них отчаянно визжала женщина и колотила драчуна по спине. На некотором расстоянии от Саймона тоже бушевала драка. Где-то раздавались выстрелы из мушкетов. Большинство из тех, кто собирался насладиться зрелищем казни, теперь пытались поскорее убраться с площади по добру по здорову. Люди отчаянно толкали друг друга, распихивали соседей локтями, тут же в толпе шныряло множество воришек-карманников. Словом, лучшей обстановки, чтобы скрыться, невозможно было бы и желать.

Сгорбившись и бормоча что-то себе под нос, словно выживший из ума старик, Саймон выставил вперед палку и двинулся прочь, старательно уворачиваясь от дерущихся и при этом, не забывая раздавать тумаки и пинки направо и налево. Участники побоища оборачивались в поисках обидчика, но вид старика, дряхлого и, очевидно, безобидного, не внушал им опасений. Впрочем, беглец не заблуждался относительно своей внешности. Грим на лице и посыпанные пудрой волосы вряд ли могли при ближайшем рассмотрении скрыть, кто прячется за личиной старика.

Толпа на площади стремительно редела, но дорожка для пешеходов находилась на другой стороне площади, отгороженной цепями и забором. Добравшись до нее, он сможет, наконец, смешаться с толпой и незамеченным выйти к Гайд-парку. От свободы его отделяло только несколько человек. И к несчастью, все они были солдатами, которые возвращались после неудачных поисков беглеца. Хуже того, одним из них оказался тот самый стражник, который сопровождал его на тюремной повозке. Выругавшись про себя, Саймон резко развернулся и пошел в другом направлении, к заполненной людьми Оксфорд-стрит, хотя она находилась совсем в другой стороне. И тут раздался окрик:

– Эй, ты! Старик, стой!

Саймон оглянулся. Вот проклятие! Прямо к нему направлялись солдаты, и тот самый тюремщик вместе с ними.

– О, Господи, Краддок! – воскликнул один из стражников. – Причем тут старикашка?

«Ах да, – вспомнил беглец, – именно так звали того, кто сопровождал его до эшафота!»

– А может, он что-нибудь видел? – ответил тот.

– Этот? Посмотри на него – он же слепой, как крот, глухой, как филин!

– Чего-чего? – Саймон приложил ладонь к уху. Внутренний голос кричал ему: «Беги!» Но огромным усилием воли он сдержался, понимая, что, побежав, только привлечет к себе внимание.

Очевидно, его инстинктивное желание не укрылось от солдат, потому что они рассмеялись, и кто-то крикнул:

– Беги, старикан, зачем тебе проблемы?

– Чего? – снова притворился Саймон и начал отодвигаться дальше, дальше, все так же старательно налегая на палку и бормоча: – Куда катится мир? Солдаты останавливают беспомощных старцев.

Сзади послышался топот, и снова раздался окрик: Эй, Вудли, стой, я сказал!

Услышав свое имя, Саймон непроизвольно оглянулся и тут же пожалел об этом.

– Вот, черт! – выругался он, понимая, что больше нет смысла притворяться.

– Это он! – закричал тюремщик. – Стой, я говорю! Именем короля!

– Стреляйте! – закричал кто-то, и тут же раздались залпы. Задыхаясь от быстрого бега, Саймон почувствовал острую боль и понял, что ранен.

– Похоже, все закончилось, мисс, – произнес аптекарь, глядя сквозь толстое окно своей лавки. – Повозки отправились обратно в Ньюгейт. Теперь, пока они не поймают беглеца, казней больше не будет.

Он повернулся к Бланш и добавил:

– Можете идти спокойно, на улице практически никого не осталось.

– Вот и хорошо. – Бланш легко соскочила с высокого стула. Этот час выдался беспокойным. Она долго ожидала, пока прекратятся уличные беспорядки, вспыхнувшие внезапно после того, как прямо с эшафота сбежал преступник, которого собирались повесить. Люди разбегались, кто-то пытался вломиться в аптеку, и ее хозяину пришлось стать у входа с дубинкой в руках и в полной готовности отразить вторжение незваных гостей. Но теперь, похоже, опасность миновала.

– Ой, миссис Уиккет страшно рассердится, если я не принесу ей лекарство! – воскликнула Бланш, и они с аптекарем обменялись понимающими улыбками. Конечно, миссис Уиккет была одной из лучших его заказчиц, но аптекарь не хуже, чем Бланш, знал, что ее страхи во многом надуманны.

– Надеюсь, она не прогонит меня! – добавила Бланш.

– Ну, если это произойдет, я уверен, вы без труда найдете себе новое место, – аптекарь тепло улыбнулся девушке.

– Благодарю вас, – вежливо, но с достоинством произнесла Бланш и, гордо вскинув голову, проследовала к двери, сказав на прощание: – Всего доброго, сэр.

– И вам всего хорошего, мисс, – пожелал аптекарь, закрывая дверь у нее за спиной.

Бланш не стала терять времени, и быстро пошла по Очард-стрит, где еще толпился народ, в направлении тихой Портман-сквер. Девушка шла, улыбаясь собственным мыслям. Нет, все-таки приятно, что мужчины пытаются с нею заигрывать, пусть даже она сама не собирается поощрять их ухаживания. Пусть это даже будет аптекарь, старый вдовец, который, как всем известно, давно ищет себе новую жену, чтобы она воспитывала его шестерых детей. Тут Бланш едва заметно вздохнула. Иногда ей так хотелось, чтобы у нее появился свой собственный дом, своя семья. А пока она всю свою жизнь посвящает тому, что находится в услужении у других людей. Если только она когда-нибудь выйдет замуж… «Впрочем, – подумала Бланш, поворачивая на Портман-сквер, – похоже, это произойдет не очень скоро».

На безлюдной площади царила жутковатая тишина. Поддавшись безотчетному страху, Бланш ускорила шаги, желая в эту минуту только одного – как можно скорее добраться до дома миссис Уиккет и почувствовать себя в безопасности. Достаточно уже ей на сегодня беспокойств. Девушка как раз подошла к красивому особняку и в эту секунду услышала в ближайшем переулке какой-то шум, а затем звук шагов. Она не успела ничего понять, как в следующее мгновение почувствовала, что ее кто-то крепко схватил за руку.

– Только не надо кричать, я не сделаю вам ничего плохого, – раздался низкий мужской голос, и пораженная Бланш резко обернулась.

Перед ней стоял человек, которого она впервые увидела только сегодня, но чье лицо не забудет теперь никогда. Это был тот, кого Бланш увидела не больше часа назад стоящим на тюремной повозке, преступник, которого собирались казнить, но который каким-то образом сумел сбежать прямо с эшафота. И теперь она оказалась его пленницей.

Бланш словно окатило ледяной волной. Ноги у нее стали ватными, сердце замерло.

– Пожалуйста, отпустите, – только и смогла прошептать она.

– Обещаю, я не причиню вам зла, – снова произнес незнакомец, – только делайте, что я вам скажу.

Несчастная девушка, наконец, смогла заставить себя взглянуть на беглеца. Он был бледен, волосы всклокочены. Теперь он выглядел совершенно не так, как там, на тюремной повозке, – казался постаревшим, но что-то в его облике вызывало недоумение.

– Что это у вас на лице? – вдруг спросила Бланш совершенно нормальным голосом. Со стороны это, наверное, выглядело странно: она словно раздвоилась. Внутри у девушки все дрожало от страха, а внешне в ее облике ничто не выдавало волнения.

Мужчина, похоже, не обратил внимания на нелепый вопрос. Он поморщился и ответил:

– А, ерунда! Это уголь. Ну, пойдемте же, принцесса. Немного прогуляемся, и я вас отпущу. Если будете хорошо играть, конечно.

– Какое странное слово – «играть». Мужчина улыбнулся:

– Не обращай внимания – весь мир театр, а мы в нем лишь актеры.

Однако, несмотря на улыбку, его хватка оставалась такой же крепкой, и взгляд таким же холодным.

Бланш вздрогнула, совершенно непроизвольно, и попыталась освободить руку.

– Пожалуйста, отпустите меня. Я никому не скажу, что видела вас.

– Не могу, принцесса, – в его голосе послышалось искреннее огорчение. – Видите ли, солдаты разыскивают одинокого мужчину. Но мужчина и женщина, идущие вдвоем, – это совсем другое дело.

– Я с вами не пойду!

– Не пойдете? – голос беглеца звучал мягко, спокойно. – Мне страшно не хочется доставлять вам огорчения, но…

На мгновение повисла тишина, а затем Бланш сказала:

– Но вы мне их доставите, не так ли?

В ответ он только вздохнул, пожал плечами.

– Каждый должен делать свое дело. Я бы куда охотнее просто прошелся с вами немного и поговорил о чем-нибудь. Я так давно не слышал женских голосов.

– О чем же мы можем с вами говорить? – воскликнула она.

– Да о чем угодно, милая красавица! – мужчина улыбнулся, и девушка с удивлением заметила, какие у него ровные белоснежные зубы и блестящие яркие глаза. – Давайте поговорим о цветах в этом саду, о Лондоне весной, о небесах. В Ньюгейтской тюрьме я уже было подумал, что никогда больше не увижу голубое небо.

Бланш, увлекаемая его сильной рукой, непроизвольно посмотрела вверх и увидела темно-синее небо. Странно, но прежде, занятая своими проблемами, она редко смотрела вверх. Да это ей было и не важно. Сейчас, не зная, что можно сказать в подобной ситуации, девушка спросила первое, что ей пришло в голову:

– Вы, наверное, долго находились в тюрьме.

– Очень, – Саймон бросил на спутницу мимолетный взгляд. – Поверьте, я ни в чем не виноват.

– Ну, конечно, – кивнула Бланш. Ответ поразил его.

– Вы мне верите?

– Нет. Просто это именно то, что я ожидала от вас услышать.

– Та-ак, понятно, – ее похититель горько усмехнулся. – Я вас надолго не задержу. Только пока мы… А, черт! – вдруг воскликнул он.

Бланш посмотрела вперед, вдоль улицы, на которую они только что повернули, и увидела, что привлекло внимание беглого преступника.