Андреа Кейн - Маска предательства

Ощутив его руку в самом сокровенном месте своего тела, Джеки напряглась и откинула голову назад.

– Дэн? – неуверенно прошептала она.

– Тихо, не мешай мне, дорогая. Спокойно отдайся моим ласкам. – Он скользнул по ее горячим губам своими.– Не бойся, mon chaton. Я не сделаю тебе больно. Просто я хочу тебя любить. – Он коснулся того манящего местечка меж ее бедер, чтобы вызвать теплую влажность. – Джеки, позволь мне любить тебя... – Его просьба оборвалась хрипом, дыхание резко вырывалось из груди. Он не был готов к этому моменту, к тому потрясению, которое он вызвал в его душе. Он прислушивался к вскрикам Джеки, видел, как ее глаза стали огромными от неуправляемого наслаждения, и понял, что он погиб. Как будто он впервые обнимал женщину, впервые ласкал ее. Захваченный эмоциями, Дэн притянул Джеки ближе, чувствуя, как она подрагивает, когда он гладит это чувствительное место. Он закрыл глаза, не зная, кто из них более потрясен... он или она.

– Дэн... – Как будто услышав его мысли, Джеки схватила его за плечи, чувствуя, что уже не может перенести нахлынувшие на нее чувства.

Он наклонился, вглядываясь в ее потемневшие от страсти глаза.

– Расслабься, – нежно прошептал он. – Расслабься, дорогая. Пусть твое тело пробуждается от моих ласк. Смотри, как нам чудесно вместе. Просто расслабься... и знай, что это всего лишь начало. – Он продолжал медленно ласкать ее.

– О... Боже... – Джеки подалась навстречу его рукам, возбужденная и испуганная. —... Подожди... Я не могу...

На ее приглушенные протесты Дэн покачал головой, успокаивая ее поцелуями:

– Нет, дорогая, не сопротивляйся. Не надо. Успокойся... – Она вся напряглась, и он понял, что вожделенный момент совсем близко. – Дай этому произойти, не бойся, моя ненаглядная...

Возбуждение его опытного тела вместе с экстазом впервые испытываемой Джеки страсти было настолько острым, что неистовое желание самого Дэна целиком захлестнуло его, и только огромным усилием воли он заставлял себя сдерживаться.

Он дождался, когда она ослабела и затихла в его руках, затем поднял голову и заглянул в ее затуманенные глаза.

– Я люблю тебя, Жаклин Холт, – тихо сказал он. – И хочу, чтобы ты отдалась мне всем своим телом, которое я так люблю. Я хочу этого так, что тебе трудно это представить. – Он прижал палец к ее губам, не давая ей возразить, потом медленно опустил ее юбки, снова застегнул пуговки на платье и встал. – Когда ты захочешь меня так же сильно, как я тебя, приходи ко мне. Приходи, mon chaton colereux, и я обещаю тебе... Я буду любить тебя так, что не останется никаких сомнений в том, что ты моя. – Он нежно поцеловал ее, улыбнувшись при виде ее затуманенного страстью лица. – Ты моя, Жаклин, моя навеки!

В понедельник Дэн быстро шагал по Честнат-стрит, и на лице его играла счастливая улыбка.

При обычных обстоятельствах его бы насторожил странно сдержанный тон короткой записки Александра, который просил его зайти рано утром, не говоря уж о том, что записка была доставлена к нему в воскресенье, что случалось крайне редко.

Но с позавчерашней субботы Дэна не оставляло странное восторженное состояние, заставляющее его бессознательно улыбаться.

Воспоминание об интимной встрече с Жаклин наполняло его незнакомой доселе нежностью. Вожделение, страстное стремление к сексуальному удовлетворению – вот что время от времени он испытывал. Но постоянное влечение только к одной, особенной женщине, желание, которое захватывало его сердце, проникало ему в душу... Нет, ничего подобного прежде он не знал. И это страстное желание странным образом пробудило в нем мужской инстинкт защитника и собственника, который могла успокоить только уверенность в том, что Жаклин всегда будет принадлежать одному ему.

Так вот какова любовь!

В который раз Дэн пытался себе представить, что чувствовала, о чем думала Джеки, и не сомневался, что она была смущена и полностью захвачена тем, что между ними произошло.

И горячо жаждала большего.

На это Дэн и рассчитывал. Зная свою страстную Джеки, он готов был поклясться, что, лишь отведав запретного плода, она была опьянена его вкусом и запахом. В конце концов, несмотря на внутреннее сопротивление, растущая жажда и любопытство подтолкнут ее еще раз испробовать этот плод.

Нет, без отчаянной борьбы Джеки не уступит ни своей свободы, ни себя, думал Дэн, но ее борьба не принесет ей успеха.

Он постучал в кабинет Гамильтона.

– Заходи, Дэн, – пригласил Гамильтон с озабоченно нахмуренным лбом. – Садись, пожалуйста.

С любопытством взглянув на него, Дэн уселся.

– Что случилось, Александр? Эта срочная встреча имеет отношение к тому, что ты начал мне говорить у Бингемов?

– Имеет.

Шестое чувство Дэна проснулось и выдало сигнал тревоги.

– Я тебя слушаю.

Гамильтон устало опустился в кресло за столом, глядя на свои сплетенные пальцы. По всему было видно, что предстоящий разговор тревожил его.

– Это касается поисков Джека Лэффи.

Дэн живо подался вперед:

– Ты его нашел?

– Возможно, но я неуверен. У меня нет доказательств, – осторожно сказал Гамильтон.

– Кто это? – требовательно спросил Дэн. Гамильтон встретил взгляд Дэна с такой же откровенностью.

– Джордж Холт.

– Джордж Холт? – Дэн вздрогнул, словно от удара. В его мозгу стремительно пронеслись воспоминания обо всех светских мероприятиях за последние месяцы, на которых он встречал Холта, и о содержании статей Лэффи. Он хмуро покачал головой. – Не сходится, Александр. Некоторые статьи Лэффи, например, после твоего вечера вЛонг-Рум, цитируют кое-какие высказывания, которых Холт просто не мог слышать. В тот вечер он почти не был рядом с нами.

– Зато была его дочь.

Дэн уставился на друга ошеломленным взглядом:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Говорю, вполне допустимо, если принять во внимание политические воззрения Холта, его возможности и... и внезапный интерес его дочери к тебе, что...

Дэн вскочил.

– Черт побери, что ты под этим подразумеваешь?

Гамильтон молча смотрел на друга. Он ожидал этой ярости. Но то, что Дэн не станет скрывать своих чувств... а также его мгновенное желание защитить дочь Холта говорило о том, что отношения Дэна с Жаклин зашли дальше, чем казалось министру.

– Я говорю, – отвечал Гамильтон, – услышал разговор между Джорджем и Жаклин Холт в субботу вечером, который заставил меня задуматься...

– Я не собираюсь это слушать! – Дэн двинулся к выходу.

– Даже если я прав?

Слова Александра заставили его остановиться и медленно обернуться.

– Какие у тебя доказательства?

– Честно говоря, их очень мало. Только этот разговор... внезапное и сильное увлечение мисс Холт тобой и мои собственные подозрения.

– Этого недостаточно.

– Согласен. Я прошу только о том, чтобы ты меня выслушал.

– Отлично. – Дэн оставался у двери, и вся его напряженная фигура ясно говорила о его чувствах.

Гамильтон тяжело вздохнул. Разговор предстоял более трудный, чем он думал, но Дэна необходимо было предупредить. Потому что если Джордж Холт действительно был Лэффи, а Жаклин помогала ему добывать информацию, Дэн должен держаться с ней настороже.

Министр сдержанно пересказал Дэну содержание разговора между отцом и дочерью, особо подчеркнув интонации, их молчаливое понимание друг друга. Затем описал ход своих рассуждений, которые привели его к подозрениям: близость Холта к взглядам республиканцев, его профранцузские настроения, дружеские и деловые связи и с федералистами, и с республиканцами, возможность свободно посещать светские мероприятия, которые устраиваются представителями обеих партий. Затем упомянул о его дочери, не скрывающей своих страстных симпатий республиканцам, и о ее внезапном вторжении в жизнь Дэна одновременно с появлением в «Дженерал эдвертайзер» обличительных статей, подписанных именем Джека Лэффи.

– С твоей стороны это только предположения, Александр. – На щеке Дэна яростно дергался желвак. – Мне не нравятся твои намеки на то, что меня используют.

– А мне – еще меньше. И ты совершенно прав... мои подозрения могут оказаться несправедливыми.

Я только прошу тебя как следует подумать над моими словами... и не забывать о них, припоминая события последних недель. – Он глубоко вздохнул. – Дэн, я последовательно исключил из списка подозреваемых остальных моих гостей. Так что пусть пока это станет для нас отправным моментом. Не станешь же ты отрицать явные политические склонности Жаклин? Как по-твоему, от кого она могла их перенять? Она еще слишком молода и не способна скрывать свои взгляды. Отец старше ее и более опытный, отсюда его сдержанность и скрытность. И заметь, он присутствовал на всех вечерах, на которые удавалось проникнуть Лэффи. И интуиция говорит мне... – Он помолчал, видя искаженное болезненной гримасой лицо Дэна. Оба знали, насколько безошибочной была интуиция Гамильтона. – Дэн, я не предлагаю тебе перестать с ней встречаться. – Александр как мог старался смягчить свое обвинение. – Только советую быть более осторожным. Следи за своими мыслями, своими словами... за своими чувствами.

Дэн угрюмо взглянул на него.

– Боюсь, для этого уже слишком поздно, – сказал он и направился к двери, желая поскорее оказаться в одиночестве. – Я выслушал тебя, Александр, и молюсь, чтобы на этот раз твоя интуиция тебя не подвела.

Дэн едва помнил, как добрался до своей конторы. Голова у него раскалывалась от подозрений Александра и от собственных сомнений. Джордж Холт – это Джек Лэффи? Возможно ли?

Да, определенно возможно. У Джорджа Холта есть доступ, политические связи и возможности. Но чтобы Жаклин была его сообщницей?!

Ему стало больно, когда он подумал, что стремительно проявившаяся страсть к нему Жаклин не была искренней. Он заставил себя взглянуть на эту мысль с рациональной точки зрения. Действительно, Жаклин оставалась рядом с ним весь первый вечер, когда они познакомились... хотя и неохотно. Их знакомство развивалось весьма бурно... и сопровождалось порой ожесточенными спорами. Она не делала секрета из своих политических взглядов, так же как не скрывала любопытства к серьезным разговорам на встречах федералистов, даже вмешивалась в них, привлекая к себе внимание. Все это могло происходить именно по тем причинам, на которые указывал Александр... ради сбора сведений для ее отца.