Лорен Уиллиг - Маска Черного Тюльпана

Майлз ничего не ответил, продолжая хранить упрямое молчание.

Ха! — подумала Генриетта, прижимая золотистую маску к лицу и следуя за своим гневающимся эскортом по направлению к герцогине. Майлз понятия не имеет о том, что такое настоящее упрямство. Она убедит его завтра, уверенно подумала девушка. Задобрит чаем с имбирным печеньем. (Наверняка можно будет уговорить кухарку испечь лишнюю порцию.) А если эта затея успехом не увенчается — губы Генриетты изогнулись в улыбке предвкушения, — что ж, тогда она вырвет у него согласие поцелуями. Это трудно, но ради страны приходится идти на жертвы.

Всю дорогу до кресла герцогини Генриетта улыбалась.

Всю дорогу до кресла герцогини Майлз дулся. Он дулся, пока они преодолевали три гостиных. Дулся, пока сдавал Генриетту на руки герцогине и сурово советовал им всем отправиться домой. Совсем мрачно он надулся, когда вдовствующая герцогиня ткнула его копьем Пенелопы.

— Увидимся завтра, — крикнула Генриетта, размахивая маской как победным знаменем.

В ответ Майлз заворчал. Потом снова надулся.

Выпив бокал шампанского, он удалился в незанятый укромный уголок, откуда мог дуться на Генриетту с безопасного расстояния. По крайней мере, мрачно думал он, потирая нывшую ягодицу, пока Генриетта с вдовствующей герцогиней, она будет в безопасности. Эта женщина отпугивает возможных убийц и похитителей не хуже целой греческой фаланги. Отправьте ее во Францию, и Наполеон сдастся в течение недели.

Франция. Майлз угрюмо смотрел на искристое вино в хрустальном бокале. Ему нужно найти достаточно фактов, чтобы убедительно доказать вину Вона. Без доказательств военное министерство действовать не станет. Не станут они действовать и в том случае, если это помешает предварительному выявлению всех контактов Вона.

Приоритеты военного министерства и Майлза несколько расходились в настоящий момент.

Из другого конца комнаты донесся звонкий, чистый, безошибочно знакомый смех. Майлз поморщился, и французские агенты были тут ни при чем.

Может, если он хорошо попросит, военное министерство отправит его с поручением в Сибирь.

— Что тебе надо?

В дверях дома номер 13 по улице Никуаз возвышалась неприветливая женщина в ослепительно белой кружевной косынке, прикрывающей пышную грудь.

— Комнату, — ответила стоявшая на крылечке девушка. Ее тусклые темные волосы были туго зачесаны назад, под аккуратный чепчик, но в остальном ее внешний вид носил следы небрежности; воротник и манжеты обвисли, серые глаза смотрели устало. — Не для меня, — торопливо добавила девушка, когда дверь начала закрываться. — Для моей госпожи. Она слышала, что вы сдаете комнаты.

— Для твоей госпожи, — насмешливо повторила женщина. От ее острого взгляда не укрылись обтрепанные манжеты и стоптанные башмаки. Накрахмаленный фартук зашелестел о дерево дверной рамы. — Чем занимается твоя хозяйка, если ищет здесь комнаты?

— Она… вдова, — честно ответила девушка. — Почтенная вдова.

Женщина прищурилась, выдерживая многозначительную паузу.

— Знаю я таких, и нам здесь ничего подобного не нужно.

Девушка мяла свой фартук.

— Но мне сказали…

— Сказали! — фыркнула женщина. — Знаю я, что тебе сказали. Но можешь тут же и выбросить это из головы. У меня почтенное заведение. Не такое, как при прежней владелице.

— Прежней? — эхом тихонько отозвалась девушка; ее глаза с тоской смотрели мимо внушительной фигуры держательницы пансиона в невероятно чистую прихожую.

— Мадам Дюпре. — Женщина скривилась, будто откусила какой-то дряни. — Она сдавала комнаты всем без разбора. Что творилось в этом доме! Уважаемая женщина со стыда сгорела бы. Постоянные посетители — мужчины, прожженные сигарами простыни, винные пятна на коврах.

— Ходили даже англичане, я слышала, — застенчиво вставила служанка.

— Англичане, пруссаки, самая разная шваль. — Белый чепец женщины зашуршал, когда она покачала головой, осуждая гнездившийся здесь прежде разврат. — Ей было все равно, лишь бы они вовремя вносили плату. А у меня было по горло работы, убирать за ними.

— А куда все они подевались? — с расширившимися глазами спросила служанка.

— Меня это не интересует. — Женщина сжала губы в решительную линию. — Поэтому можешь передать своей госпоже — ей придется поискать комнаты в другом месте.

— Но…

Служанка попятилась, дверь захлопнулась. Через открытое окно слышно было, как энергично работают шваброй.

Когда дом остался далеко позади, все уныние девушки исчезло и она перешла на оживленный шаг. От черной краски немилосердно чесались голова и брови, но Джейн Вулистон, подавляя желание почесаться, торопливо шла от улицы Никуаз к Отелю де Балькур и казалась окружающим озабоченной служанкой, выполняющей поручение требовательной хозяйки. Уже скоро она избавится от этого костюма; она узнала все, что хотела.

В доме номер 13 по улице Никуаз помещался пансион. В нефешенебельном районе он давал приют бедным, но респектабельным людям: трудолюбивым служащим и старым девам, доживающим свой век на скудные сбережения. Беленая прихожая сверкала такой же ослепительной белизной, что и белье хозяйки; на любое пятнышко грязи, без сомнения, накидывались и уничтожали.

Вряд ли в такое заведение стал бы захаживать лорд Вон.

Из рассказа женщины Джейн поняла: до недавнего времени пансион обслуживал клиентуру совсем иного сорта — подозрительных личностей, живущих на грани полусвета, — а также был пристанищем для дезертиров и местом тайных свиданий. Вот это, решила Джейн, гораздо больше похоже на правду. Мнимые свидания могли служить идеальным предлогом для встреч, только не любовных, а политических. Никто ничего не подумает о джентльмене, отправившемся в сомнительный квартал ради небольшого незаконного развлечения.

Придется, решила Джейн, обходя подводу, перегородившую улицу, выяснять, как давно пансион перешел к нынешней владелице. Потом найти бывшую хозяйку и осторожно расспросить о прежних обитателях пансиона. К сожалению, Дюпре — слишком распространенное имя, но Джейн не сомневалась в своей способности отыскать эту женщину. За невозмутимым внешним видом начал созревать план. Она пошлет одного из своих людей под видом озабоченного брата, который разыскивает сестру, покинувшую лоно родной семьи. Естественно, озабоченный брат захочет узнать не только о местонахождении сестры, но и о любых людях, с кем эта несчастная вымышленная женщина свела знакомство, особенно о мужчинах, способных воспользоваться ее юностью и неопытностью. Трогательная получится история.

Опустив голову и ссутулившись, Джейн преодолела последние несколько шагов, отделявших ее от дома кузена. Если лорд Вон использовал дом номер 13 по улице Никуаз для своей гнусной деятельности, пансион может стать ключом к раскрытию всей сети агентов.

Быстро осмысливая новые сведения, Розовая Гвоздика незаметно проскользнула в дверь для слуг «Отеля де Балькур». Ей не терпелось прополоскать волосы, отдать распоряжения и составить шифрованное послание мистеру Уикхему, отправиться на ужин и пробраться на встречу Объединенного общества ирландцев. Никем не замеченная, Розовая Гвоздика поднялась по черной лестнице в свою комнату и, умело избавившись от обличья прислуги, приготовилась совершить третье преображение за этот день — на сей раз в элегантную юную леди.

— Генриетта! Наконец-то ты приехала!

Подхватив юбки, миниатюрная невестка Генриетты Амели слетела с парадного крыльца Селвик-Холла, как пушечное ядро в муслине, и побежала к наемному дорожному экипажу. Два огромных факела освещали парадный вход Селвик-Холла, бросая причудливые тени на короткие темные локоны Амели и конскую упряжь.

Шесть часов путешествия превратились в восемь из-за сломавшейся оси. Поломка случилась менее чем через час после выезда из дома. По счастью, в этот момент они двигались шагом за переполненной почтовой каретой по Кройдон-Хай-стрит; плелись они чуть быстрее пешехода, когда колесо зловеще покосилось, а вместе с ним и экипаж. Генриетта и ее служанка стремительно выскочили наружу, не заботясь о грациозности движений, и нашли приют на постоялом дворе под названием «Борзая», одной из главных почтовых станций города. Там они наняли новый экипаж, перегрузили багаж и сменили лошадей.

Восторженно обнимая Генриетту, Амели практически стащила ее со складной подножки дорожного экипажа. Увлекая за собой девушку к парадной двери, Амели восклицала:

— Как ты себя чувствуешь? Поездка была ужасной? Мы так за тебя волновались! Хочешь привести себя в порядок с дороги? Погоди, узнаешь о наших планах на эти дни!

Генриетта обняла Амели в ответ, издала требуемое количество восторженных возгласов и покорно отдалась на волю невестки.

— А где Ричард? — спросила она, когда лакей впустил их в холл. Лакей, как и все остальные в этом доме, был посвящен в тайную деятельность ее брата. Непроверенных людей в Селвик-Холл не нанимали. Ошибка в оценке могла стать роковой. Ведь послужила же причиной гибели одного из ближайших друзей брата француженка-агент, выдававшая себя за горничную. — Он меня больше не любит?