Пенелопа засмеялась.

— А вообще-то неплохая идея… если ты уведешь Майлза на балкон и договоришься, чтобы на сцене неожиданно появился свидетель — это буду я, — то в течение недели вы поженитесь.

Генриетта решительно замотала головой:

— Я не хочу заманивать его в ловушку. Если он на мне женится, я хочу, чтобы он сделал это из любви ко мне, а не потому, что его вынудили.

Шарлотта яростно закивала в знак согласия.

Пенелопа закатила глаза.

— Хорошо, если ты так хочешь, пойдем трудным путем.

Забившись в угол книжного магазина, подружки познакомились с тем, «Как с помощью взглядов сообщить ему, что он — твой избранник» (Генриетта чуть не окосела, многозначительно таращась в глаза Пенелопе), с «Десятью приемами флирта при помощи веера» (три книжки свалились на пол) и с тем, как «Очаровать его розами», что при ближайшем рассмотрении оказалось далеко не так интересно, поскольку касалось в основном составления цветочных композиций.

— Блестяще, — с отвращением резюмировала Генриетта. — Я могу вогнать его в столбняк, окосев, довести до беспамятства с помощью веера и сунуть в зубы розу, пока он будет лежать без чувств. Самое милое дело признаваться в любви, когда рот у тебя полон шипов.

— Может, тебе чуть опустить руку, когда ты станешь раскрывать веер? — предложила Шарлотта.

— Не поможет, — сказала Генриетта, потирая пострадавший сустав. — Я не собираюсь за один вечер превратиться в очаровательную соблазнительницу. Кроме того, эта роль уже занята.

Пенелопа с недоумением посмотрела на нее.

Шарлотта понимающе сморщилась.

— Маркиза де Монтваль.

— Она самая, — сказала Генриетта.

— О нет, — ахнула Шарлотта.

— Я знаю, — состроила гримасу Генриетта. — Безнадежно, не так ли?

— Нет, — прошептала Шарлотта, от возбуждения всплеснув руками. — Это не так. Она там. Слева от тебя. Не…

Генриетта и Пенелопа немедленно повернулись налево.

— …поворачивайтесь, — умирающим голосом закончила Шарлотта.

Маркиза бросила небрежный взгляд на Генриетту и ее спутниц и продолжила путь к кассе с книгой в руке.

— Кто бы мог подумать, что она умеет читать, — пробормотала Генриетта.

Шарлотта шикнула на нее, встревоженно посмотрела на маркизу и погнала Генриетту и Пенелопу в дальний конец магазина, подальше от ушей этой дамы.

— Вчера вечером она открыто сделала Майлзу предложение. — Кипевшая от злости Генриетта сердито выглядывала из-за полок в сторону маркизы. — В моем присутствии!

— А он принял ее предложение? — тихо спросила Шарлотта.

— Может, просто оставить его ей? — встряла Пенелопа. — Если он из тех мужчин, что не могут устоять перед подобными женщинами, зачем он тебе нужен?

— Какой мужчина устоит перед подобной женщиной? — с неудовольствием отозвалась Генриетта. Даже в профиль, через весь магазин безупречная кожа маркизы сияла, как легендарный Александрийский маяк.

Обычно Генриетта бывала вполне довольна своей внешностью. Она знала, что никогда не произведет фурора, но ей нравилось овальное лицо, смотревшее на нее из зеркала. Ей нравились густые каштановые, с рыжеватым отливом, волосы, высокие скулы и маленький носик, и особенно нравились ей миндалевидные глаза, чуть раскосые, придававшие ей, по наивному уверению Шарлотты, экзотический вид.

Рядом с маркизой Генриетта чувствовала себя так же экзотично, как банальный липкий пудинг с тоффи.

Маркиза тем временем убрала в ридикюль купленную книгу и грациозно выплыла из магазина.

— Даже ее походка — поэма, — простонала Генриетта.

— Я не уверена, что Майлз впечатлителен, как ты, — сказала Шарлотта, ведя пальцем по корешку лежавшего рядом на столе романа. — Он, похоже, не стремится задерживаться рядом с ней.

— Ему и не надо, — неохотно ответила Генриетта, отказавшись почерпнуть для себя в словах подруги ложное успокоение. — Сегодня они едут вместе на прогулку. По предложению маркизы, — добавила она, не дожидаясь вопроса Шарлотты. — Но Майлз мог и отказаться.

— Есть только один способ проверить, правильно? — наклонилась к ним Пенелопа, сумочка у нее на руке раскачивалась, янтарные глаза блестели.

— Что ты имеешь в виду, — осторожно спросила Генриетта.

— Мы можем за ними проследить. Сядем в засаде в Гайд-парке и подождем, когда они будут проезжать мимо. Если Майлз не поддался на ее авансы, — тон Пенелопы предполагал это в высшей степени маловероятным, — тогда ты поймешь, что он стоит твоего внимания. Если же нет… — Пенелопа пожала плечами.

— Как романтично, — выдохнула Шарлотта. — Совсем как жена Зеленого Рыцаря, которая испытывала сэра Гавейна.

— Жуткая мысль! — не согласилась Генриетта. — И сэр Гавейн испытание, кажется, не прошел?

Шарлотта виновато порозовела.

— Ха! — Пенелопа ткнула в Генриетту пальцем. — Ты не хочешь согласиться, потому что боишься увидеть то, чего не хочешь увидеть.

— Не-е-е-е-ет. — Генриетта подбоченилась. — Я не хочу согласиться, потому что это жуткая идея. Абсолютно непрактичная. Во-первых, мы понятия не имеем, где проедет Майлз. Во-вторых, как мы увидим его, не показываясь ему на глаза? В-третьих… э… — Вот незадача, третьего у нее не было. Она знала, что первое было… и скорее всего четвертое, пятое, а также шестое, но ничего на ум не приходило, кроме общего ощущения возмутительного дурного предчувствия, которое Пенелопа, без сомнения, не примет в качестве довода.

— Где обычно катается Майлз? — спросила Пен.

— Вдоль Серпентайна, — пробормотала Генриетта.

— Он когда-нибудь отклоняется от этого маршрута? За все годы, что вы катались вместе?

— Он может это сделать!

— Мы замаскируемся, — с воодушевлением сказала Пенелопа. — Мы можем спрятаться за живой изгородью… или еще лучше, залезть на дерево! И когда он подъедет, мы просто посмотрим вниз и…

— Никогда, — категорично заявила Генриетта. — Об этом и речи быть не может. Так низко я никогда не опущусь.

— Неужели это действительно низко, когда ты на дереве? — осведомилась Шарлотта.

— Не могу поверить, что я это делаю, — бормотала Генриетта три часа спустя.

Она притаилась за кустом в Гайд-парке, рядом с ней сидела на корточках Пенелопа, а за Пенелопой — Шарлотта. Все они были одеты в зеленое — чтобы слиться с окружающей средой, как с удовольствием объяснила Пенелопа, — и напоминали то ли компанию заблудившихся лепреконов[29], то ли семейство лягушек, перепутавших парк с листьями кувшинок.

Генриетта поправила на голове зеленый шарф.

— Не понимаю, как я дала себя уговорить.

— У тебя есть идея получше? Давай ее рассмотрим. Нет у тебя идеи.

В том-то и дело — она права. Генриетта снова забилась под куст, но через мгновение опять подняла голову.

— Откуда мы знаем, что они вообще поедут этим путем?

— Если не поедут, мы просто вернемся домой.

— Почему бы не пойти домой прямо сейчас? — Генриетта начала подниматься.

Пенелопа рванула ее за рукав вниз.

— Сиди!

Генриетта со всего маху села на влажную траву.

— Не могу поверить, что я это делаю.

Шарлотта, зеленая и молча сидевшая по другую сторону от Пенелопы, внезапно взвизгнула.

— Тихо! Я их вижу! Я их вижу!

Генриетта снова подпрыгнула, достаточно высоко, чтобы увидеть, что делается за живой изгородью, достававшей ей до плеча.

— Где?

— Там!

Шарлотта указала на укатанную грунтовую дорожку, вьющуюся вдоль Серпентайна. Там — ошибки быть не могло — виднелся бледно-голубой, высокой посадки фаэтон Майлза, влекомый парой гнедых. Сидевшую рядом с Майлзом женщину тоже невозможно было не узнать; одета она была в темно-серое, в пурпурную полоску, платье для прогулок в экипаже, которое, несмотря на глухой вырез, подчеркивало все, что нужно подчеркнуть, если желаете обольстить, а не изображать живую изгородь.

Майлз, с некоторым самодовольством отметила Генриетта, сидел с самым пустым светским выражением лица, что означало — он совершенно не слушает маркизу. Периодически он вспоминал о своем долге поддерживать беседу, выдавливал на мгновение улыбку, медленно кивал и что-то негромко бормотал, что среди мужчин сходило за разговор. Генриетта прекрасно знала это выражение лица. С ней Майлз его больше не использовал, потому что не любил, когда его тычут в ребра.

Однако маркизу это, похоже, ничуть не волновало. Согревшее Генриетту удовлетворение померкло. Хотя находились они в общественном месте, маркиза вела себя с Майлзом с бесстыдной свободой. Она развернулась к виконту, ее лицо под крохотной шляпкой было так близко, что только и целуй. Улыбаясь в рассеянное лицо Майлза, она вела рукой по груди молодого человека. Святые небеса, эта женщина хочет забраться Майлзу под фрак? Генриетта как завороженная не сводила с них взгляда, полного отвращения.

Майлз рассеянно дернулся.

В этот момент Генриетте следовало бы пригнуться. Но она слишком увлеклась разглядыванием торса Майлза, пытаясь сообразить, что же такое выделывает своей рукой маркиза и есть ли способ заставить убрать ее — тихонько бросить камень например, — не выдав себя и не напугав лошадей. Вместо того чтобы спрятаться, Генриетта смотрела прямо на Доррингтона, поглядывая то на жилет в желто-голубую полоску, то на лицо Майлза, стремясь увидеть, как он реагирует на столь смелое покушение на его персону.

Она в очередной раз подняла на него глаза — и встретилась с Майлзом взглядом.

Генриетта застыла, по телу ее пополз ужас; он начал распространяться от пальцев ног, миновал муравья, который взбирался вверх по ее ноге, и поднялся до широко раскрытых испуганных глаз, не отрывавшихся от очень знакомых карих глаз, которые все приближались со скоростью везущих их лошадей. О нет! Он не мог смотреть в ее сторону. Не мог.