Наталия Левитина - Мартини для горничной

– Ой-бай, Рита, ты, говорят, вчера нашего дорогого Иваныча на подоконнике построила?

– Не слушай всякие сплетни, Нафиса!

– А я и не слушаю. Посмотри платье, ладно? Я на праздник купила.

Нафиса вытащила откуда-то пакет, достала из него платье и приложила к себе – точно так же, как десять минут назад это сделала Василиса.

– Бу менга тугри келади! Кажется, оно мне подходит!

Я не поверила своим глазам. В то время как платье Василисы являлось образцом дурного вкуса, наряд Нафисы был верхом элегантности.

– О-о… Супер! – искренне похвалила я. – Отличный выбор, Нафиса, все упадут, когда ты в нём появишься.

– Правда? Ой-бай, Рита, я рада! Для меня это важно, что ты оценила. У тебя хороший вкус.

Если сейчас она спросит про торт, фейерверк и спим ли мы с начальником, я упаду в обморок!

– К «Битве» готовишься? – поинтересовалась вместо этого Нафиса. – Танец с Ваней учишь?

Боже, ещё и «Битва»… С моими бесконечными переживаниями, я совсем про неё забыла. А она уже скоро.

– Я в тренажёрке каждый день, – похвасталась Нафиса.

– Ты меня удивляешь!

– Хочу теперь первое место.

В прошлогодней «Великой битве строителей» отличились не только мы с Ваней, но и Нафиса – заняла второе место в женском армрестлинге и принесла хорошие очки в командную копилку. А выглядит довольно хрупкой женщиной.

– Убегаю, Нафисуша, извини. Меня там девушка ждёт!

– Беги, беги… Шеф твой всё грустит? Виктор Николаевич.

Я удивлённо обернулась уже в дверях:

– Да он не грустит. Он по жизни такой… неулыбчивый.

– Нет, почему, – вздохнула Нафиса. – Говорят, улыбчивый, очень даже. Просто у него в семье проблема… Горе, можно сказать…

После разговора с Нафисой моя скорость перемещения по офисному пространству снизилась до пяти сантиметров в минуту. Я медленно плелась по коридору, размышляя о только что полученных сведениях.

В свете нового знания моё отношение к Виктору менялось. Становилось понятным загадочное поведение шефа, нашлось объяснение для его перманентной сумрачности. Сердце тут же затопило жалостью, а в моём увлечении Виктором появились новые ноты – грустные и щемящие, способные превратить обычное увлечение в настоящую любовь…

Итак, что же произошло?

Сегодня утром наша уборщица Нафиса дебютировала в роли шпиона. Хотя, возможно, она и раньше практиковала совмещение двух профессий. Ведь люди часто не обращают внимание на человека, который сосредоточенно трёт пол в полуметре от них, воспринимают уборщицу как безгласное приложение к швабре. Но это приложение имеет функцию аудиозаписи.

Так вот, утром Нафиса производила влажную уборку в комнате отдыха, прилегающей к кабинету генерального. И услышала разговор двух мужчин – это были Михаил Иванович и мой босс.

– Они рассматривали охотничье ружьё, – сказала Нафиса. – Иваныч всё налюбоваться не мог, охал, ахал, какое хорошее Виктор себе купил. А потом и говорит: что же вы, Виктор Николаевич, всегда такой мрачный? Марго, небось, покоя не даёт? Ах, хороша девка, хороша!

– Обо мне говорили! – ахнула я.

Вот значит как? Девочки обсуждают мальчиков. Мальчики, тем временем, обсуждают девочек. Это и называется корпоративной культурой.

– Нет! Твой сказал, что ты тут абсолютно ни при чём, и его настроение от тебя не зависит.

«А это ещё хуже…»

Чтобы не пропустить ни одного слова из диалога мужчин, Нафиса предприняла смелый манёвр – выползла на коленках из комнаты отдыха, натирая пол тряпочкой из микрофибры, и стала планомерно приближаться к источнику информации.

– И тут твоего прорвало, – вздохнула Нафиса. – Всё рассказал Иванычу. Видимо, долго в себе держал. Племянник у него, Гриша, бола, кичкинтой. Семь лет. Уже целый год болеет. Диагноз какой-то страшный, сложный. Короче, рак. Сейчас с мамой в Германии. Два месяца назад, говорит, сделали операцию, да так удачно, что показатели пошли вверх… или вниз… в общем, всё стало очень хорошо. Они обрадовались, надежда появилась. А потом резко опять всё плохо… Поэтому твой всегда хмурится. Редко-редко улыбается. Такая тяжесть на сердце. Говорит, мой любимый бола, мой малыш. Сестра без мужа, твой всегда о ребёнке заботился. И вот такие дела… Иваныч фотку попросил, Виктор Николаевич показал на телефоне. Я тоже подошла посмотреть. Ой-бай… там одни глазки остались… Личико прозрачное. Нет уже малыша… Рак его сожрал…

Нафиса сокрушённо вздохнула, потом поморгала, прогоняя набежавшие слёзы.

– Не выживет? – я тоже едва не плакала. – А вдруг? Дети такие сильные!

– Они надеются, конечно же… Но… Не знаю.

В одно мгновение я в красках представила себе и малыша, истерзанного болезнью, и его несчастную мать – словно изваяние у больничной койки. Трубки, приборы, капельницы… Целый год они живут в аду.

А совсем недавно, наверное, был весёлый заводной пацан, пронырливый и неутомимый, как Светкины близнецы… И вдруг откуда ни возьмись – страшная болезнь. Возникла в маленьком организме и стала расти, как чёрная плесень, расползаясь во все стороны… Зачем заводить детей, зачем их рожать, вопя от боли? Чтобы потом – пережив несколько ярких моментов радости – снова погрузиться в бесконечный океан страданий? Какой в этом смысл?

– Рожаешь этих детей, а потом одно мучение, – подтвердила мою мысль Нафиса. – Иваныч денег предложил. Твой говорит – всё есть, и деньги есть, и больница отличная, и врачи отличные. А толку никакого… Расстроилась я. Работать пойду. Когда работаю – в голове только хорошие мысли.

***

Словно закатилось солнце. Всё вокруг приобрело приглушённо-серые тона. А ведь я никогда не видела этого ребёнка. Не держала его на руках, когда он был младенцем, не поила из бутылочки, не вдыхала его молочных запах. А когда подрос – не читала ему сказки, не держала на коленях, не бегала за ним вокруг песочницы…

Что же сейчас чувствует Виктор? О матери малыша мне и подумать страшно…

Я прикинула в уме – два месяца назад Виктор устроился на работу в «Армаду». А буквально накануне мы с ним подожгли небосвод в гостиничном номере. Возможно, именно в тот день Виктор получил счастливое известие из Германии, узнал, что операция прошла успешно. Вот у него и сорвало крышу от радости.

Вполне возможно. Но у Виктора я, конечно, спрашивать не буду. И выяснить подробности про Гришу тоже не смогу – тогда придётся признаться, что собирала о шефе информацию, вплоть до опроса уборщицы.

Вероятно, надо набраться терпения. Вдруг Виктор скоро сам решит со мной поделиться? Рассказал же он о своих родителях…

Настроение испортилось. Надо взять на вооружение метод Нафисы – работать, работать, работать, чтобы ни одна грустная мысль не выдержала этого прессинга. Я всё равно ничего не могу исправить. Если бы Виктор доверился мне, как сегодня утром он доверился нашему генеральному директору, рассказал, пожаловался, вот тогда бы я могла хоть немного ему помочь – разделила бы с ним его тоску.

А так… К чему все эти пустые терзания? Нельзя им поддаваться.

Тем более, что Оксана, менеджер агентства, наверное, уже обросла мхом и ракушками, дожидаясь, когда я вернусь из офисного путешествия.

***

– А ко мне не приходила такая девушка симпатичная, в джинсах, футболке и с хвостиком? – спросила я у Вани.

– Не-а, не приходила, – ответил smm-щик, не отрывая взгляда от монитора. – Зато шеф уже три раза вылезал из кабинета и орал дурным голосом. Тебя требовал. Где Маргарита, где Маргарита! – передразнил Ваня. Я дала ему щелбан, чтобы не паясничал. Он ловко перехватил мою руку и поцеловал. – Марго, танец когда будем репетировать? Поедем в спортклуб сегодня?

Я попыталась выдернуть руку, но Ваня держал крепко.

– Да отпусти же! Сейчас Виктор Николаевич в четвёртый раз выйдет из кабинета и увидит.

Добрый молодец тут же в ужасе отбросил мою руку в сторону.

– Так что насчёт клуба? Идём?

– Сегодня настроения нет. Давай завтра?

– Времени мало остаётся, Марго.

– Да нам с тобой пяти тренировок хватит, мы же почти профи.

– Чё так мало? Я больше хочу, Риточка! – глаза Вани затуманились, он приоткрыл рот, изображая сладострастие.

Я дала ему второй щелбан и направилась в кабинет шефа. Мой несчастный, любимый начальник. Как же он страдает – одинокий, измученный страхом за ребёнка…

Я осторожно постучала, открыла дверь и… замерла.

В кабинете у Виктора на диване сидела – вернее, почти лежала – девица. Это была бомба, сошедшая прямо с обложки журнала Playboy. Чтобы сразить окружающих наповал ей хватило бы загорелого бюста, выпиравшего из глубокого декольте. Но к бюсту – проклятье! – прилагалось ещё множество соблазнительных штучек – огромные карие глаза, отенённые густыми чёрными ресницами, пухлые губы, роскошный цвет лица, родинка на скуле, красивые руки с изящными хрупкими запястьями… И ноги – длинные, точёные, загорелые. Глаз не отвести.

Девица с комфортом расположилась на мягком диване: она откинулась на спинку и вытянула вперёд скрещенные ноги. Учитывая крошечные размеры её кукольного платьица, было ясно, что как только девица попытается изменить позу, Виктор обязательно увидит её трусики. Она всё продумала, гадина!

А если… А если она не носит нижнего белья?! О, нет!

И ещё надо отметить, что девице было никак не больше двадцати. Это уж чтобы совсем меня добить…

Что эта стерва делает рядом с моим страдающим боссом?!

***

Ничего не понимая, я в нерешительности замерла в центре кабинета.

– Маргарита Андреевна, наконец-то! Вот, заберите, – суровым тоном бросил Виктор и указал мне на стол. С краю лежал брелок с ключами от «тойоты». – Машина на парковке.

– Спа…

– И где вы ходите? Вас ждут. Вы же назначили встречу.

– …сибо!

Юная кареглазая блондинка поднялась с дивана и поправила подол платья. Она ослепительно улыбнулась, продемонстрировав два ряда исключительно ровных жемчужных зубок.