Писано в Уэлбери-парке, Лестершир, Англия.


Кит сложил письмо и подошел к оставленному Эйвери саквояжу. Откинув клапан из толстой кожи, нашел восковую палочку и печатку.

Подержав воск над свечой, он стряхнул несколько вязких зеленых капель на бумагу и какое-то время колебался. Отправить письмо значило бесповоротно признать свое прошлое и распрощаться с фантазиями о том, как он остается с Вайолет в Уэлбери-парке. Человек без имени мог распоряжаться своей судьбой как угодно. Маркиз нес бремя ответственности. Никакие деньги не избавят его от титула или положения в свете. Он был помечен еще при рождении и, сколько бы ни бунтовал против морали и правил, останется причастен к высшему обществу навсегда.

Кит поставил на воске отпечаток бараньей головы в окружении листьев лавра. Потом со вздохом убрал кольцо на место и трижды постучал в дверь, подавая сигнал Адаму о том, что письмо пора забирать.

Вот и все. Дело сделано. Он выгнал из головы мысли о будущем. Сегодня его ждет ночь с изумительной женщиной, распутной и умом, и телом — роскошным телом, которое ему предстоит познать. Это единственное, что имеет значение. Единственное, что он хочет помнить и знать.

Несколько следующих часов Кит промаялся в постели, думая о Вайолет. В его грезах она лежала, раскинувшись на простынях, обнаженная, покорно принимающая все те грязные вещи, которые он мечтал с нею проделать. Заснуть ему так и не удалось.

Снова и снова он вызывал в памяти ее тело — маленькую родинку на груди и еще одну, совсем крошечную, на спине около шеи… Предвкушал, как покроет поцелуями каждый дюйм ее плоти, изучит каждую впадинку и каждый изгиб.

Если она позволит.

Вайолет сказала, ей требуется время. Сколько времени она имела в виду? День? Неделю? Месяц? «Господи, только не месяц. Это же так долго». Терпеть он не умел. Жизнь была слишком полна удовольствий, чтобы тратить ее впустую. Воздержание — удел монахов, а не здоровых и привлекательных мужчин в расцвете сил.

Ждать не хотелось, однако пришлось. Ведь она обещала с ним поужинать. Весь в предвкушении ночи, Кит обтерся влажным полотенцем и надел лучший из двух имевшихся в его распоряжении халатов. Он умолял миссис Норрис принести сюртук и брюки от вечернего костюма, но пожилая ворчунья отказалась, посоветовав ему не тревожить свои раны.

Эйвери с миссис Норрис не спорил, но принес ему гребень, свежую рубашку, шейный платок и флакон одеколона.

Он как раз завязывал узел платка, когда в дверь постучали.

— Войдите.

Появилась Вайолет в сопровождении миссис Норрис и Салли, которые несли подносы с едой. Он увидел, как Салли накрыла старый столик толстой белой скатертью. Стало наряднее, хотя обглоданная ножка осталась видна.

На Вайолет было бледно-желтое платье в мерцающих золотистых крапинках. Кит проследовал взглядом от рукавов фонариками к декольте, которое открывало — и довольно сильно — ее роскошную, полную грудь. Когда она повернулась спиной, он воодушевился еще больше, ибо сзади на платье был глубокий треугольный вырез, который оставлял бо́льшую часть ее гибкой спины открытой.

Вайолет была полностью одета, но платье производило такой эффект, словно она была обнажена. Надо бы написать хвалебное письмо ее портному. Чем ниже декольте, тем проще женщине уговорить мужчину на любое мероприятие, будь то посещение оперы или скучный званый обед.

Если его жена будет столь же прекрасна, он не станет скупиться, выдавая ей деньги на карманные расходы.

Стоп. Что за бредни полезли вдруг в голову? Не нужна ему никакая жена.

И все же он легко мог представить, как Вайолет каждый вечер приходит в его спальню. Как за обедом он сидит напротив нее за длинным столом, не замечая никого из гостей. Как вместе с нею приходит в оперу и наслаждается зрелищем — глядя на нее, а не на актеров на сцене.

— Надеюсь, вы проголодались. — Она улыбалась ему, пока слуги раскладывали приборы.

Лакей поднял серебряную крышку, открывая жаркое из баранины с картофелем и морковью. Кит уловил аромат розмарина. Появилось еще несколько блюд, и его рот наполнился слюной.

Запах свежевыпеченного хлеба вызвал в желудке спазм. Утром он толком не ел, ведь Вайолет не осталась с ним завтракать. Впрочем, свое отсутствие она компенсировала с лихвой — во-первых, надев это откровенное платье, которое показывало практически все, что он жаждал увидеть, а во-вторых, устроив ему этот великолепный пир.

Кит подождал, пока лакей нарежет мясо и разольет по тарелкам бульон, потом заговорил:

— Вайолет, вы чудесно выглядите.

— Благодарю вас.

Он наблюдал на ней, прихлебывая суп. Смотрел, как вздымается ее грудь, как она подносит ложку ко рту. М-м-м… Он был готов на все, лишь бы попробовать вкус этих губ снова.

По его взглядом Вайолет покраснела и оглянулась на горничную, после чего уткнулась носом в тарелку, опять становясь той чопорной леди, которую он встретил несколько недель назад. Нет, это никуда не годится. Пусть она будет такой, как вчера. Смелой. Раскованной. Испорченной до мозга костей.

— Вы не оставите нас наедине? — обратился он к слугам, и те гуськом вышли из комнаты.

Глаза Вайолет распахнулись.

— Зачем ты это сделал?

— Затем, чтобы можно было сделать вот это. — Отставив поднос, он выбрался из кровати, подошел к ней и поцеловал ее руку: сперва пальчики, а после, перевернув ладонь, запястье.

— Мы же ужинаем! — Снова вспыхнув, она отвела взгляд.

— Где та распутная вдовушка, которая мне ужасно понравилась? — спросил он.

Ее ореховые глаза прибрели зеленый оттенок — его любимый.

— Я и так опозорила себя тем, что была с тобой в постели средь бела дня. Подожди по крайней мере, когда все лягут спать.

Он хотел ее прямо сейчас.

— Пойми, я не умею ждать.

Она закусила губу и одернула руку.

— Нет, это ты пойми…

— Как будто они ни о чем не догадываются.

— То, что я согласилась… вступить с тобой в интимную связь, еще не значит, что нужно выставлять этот факт напоказ как в театре. Чем я занимаюсь с тобой — мое личное дело, но я отказываюсь давать слугам новый повод для сплетен. Я хозяйка этого дома. И буду вести себя соответственно.

Он развернул ее вместе со стулом и взял за плечи.

— Хозяйка дома ты, но эта спальня — моя. Поэтому заходя сюда, будь добра, оставляй эти свои замашки за порогом.

— Это самое наглое и беспардонное…

— Хочешь видеть вместо меня мямлю-инвалида, которого водят на помочах?

— Нет.

Он наклонился вплотную и окинул ее сумрачным взглядом. Пусть знает — он не из тех, кем можно командовать.

— Кит! — Она оттолкнула его и соскочила со стула. — Я допускаю, что где-то есть место, где ты полновластный хозяин. Но в этом доме королева — я. Ты находишься здесь с моего разрешения, поэтому неважно, какой у тебя титул или статус. Обращайся со мной как с равной, а не как со своей куртизанкой.

Огонь в ее взгляде и эта резкая отповедь должны были подействовать на него, как пощечина, но он не ощутил ни злости, ни раздражения. Он был рад. Вот она, та женщина, которую он обожает. Та, что исчезала минуту назад.

— Я тебе не любовница, Кит, — прибавила она.

Хм-м. А это мысль. Интересно, Вайолет согласится? Если предложить ей стать его постоянной любовницей. Или она порвет с ним, когда узнает, кто он такой?

Любая женщина на ее месте рассчитывала бы, что он на ней женится. Но чтобы такие мысли возникали у Вайолет? Нет, этого Кит не представлял. Она не нуждалась в средствах. По его подсчетам у нее было не меньше восьмерых слуг. Она жила в прекрасной усадьбе, хоть и в глуши. Ее жизнь была очень комфортной.

Чего ради свободной и обеспеченной женщине принимать его предложение? Но. Получив ее в любовницы, он сможет видеться с ней в любое время, когда захочет. Сможет осыпать ее подарками. Свозить в турне на континент или даже в Америку. А когда она — или он — устанет от их отношений, они мирно расстанутся, оставшись друзьями.

Конечно, в качестве жены она могла бы получить гораздо больше, но Вайолет, в отличие от большинства знакомых ему дам, не стремилась стать баронессой или маркизой. Подслушав на днях разговор горничных, он узнал, что год назад их хозяйка отвергла предложение какого-то графа. Значит, она не охотница за титулами.

Не спросить ли ее прямо сейчас? В конце концов, она сама подняла эту тему. Но когда Кит посмотрел ей в глаза, слова замерли у него на губах. Она слишком горда и независима для того, чтобы стать содержанкой. Ее независимость, ее внутренняя сила и были теми чертами, которые нравились ему в ней больше всего.

Она не такая, как Изабелла. Она не такая, как его мать или тетя. Вайолет особенная. Она не похожа ни на кого.

— Примите мои извинения, мадам. — Он галантно взял ее под локоть и жестом пригласил сесть. — Давайте возобновим наш ужин. Я постараюсь вести себя пристойно. — Он подмигнул ей. — Но после десерта за себя не ручаюсь.

— Ты неисправим.


* * *


Вайолет подождала, пока он вернется в кровать. Странный, все-таки, ужин — она за столом, Кит в постели напротив. Полулежит, вытянув длинные ноги, да еще в домашнем халате. В таком виде его можно видеть только матери или жене. Она напомнила себе, что они так ужинают не впервые.

Сегодня все воспринималось иначе. Наверное, оттого, что она познала его ласки, познала в его руках наслаждение. Она заерзала на жестком сиденье стула, запрещая себе чувствовать волнение в животе, которое никак не было связано с расставленными перед ней аппетитными блюдами.