Она в страхе отдернула руку, не понимая, что произошло, но, увидев, как Оливер с блаженной улыбкой откинул голову, догадалась, что он доволен.

— Ангел мой… — бессильно шептал он. — Ты волшебница…

«Падший ангел», — подумала Мария.

Не в буквальном смысле. Девственности она не потеряла, но падение все же произошло. Оливер прав. Она испытала страсть и теперь не представляла себе, как будет обходиться без нее в будущем.

Карета внезапно остановилась, кучер выкрикнул сверху:

— Лавка модного платья миссис Твиди, милорд.

Мария застыла от ужаса, потом быстро приподнялась и села прямо. О Боже! Ее корсет расшнурован, платье в беспорядке, а лакей сейчас откроет дверцу кареты!

— Не бойся, — успокоил ее Оливер. — Нет нужды торопиться. Лакей знает, что нельзя открывать дверцу, если шторки опущены.

Секунду смысл его слов доходил до Марии. Значит, он часто этим занимается, и она — только одна из многих. Все эти слова о том, что она должна узнать страсть, что она может стать его первой любовницей, — это лишь прием, искусный и давно проверенный. Если бы они не подъехали к лавке, что могло бы еще случиться с ней?

Оливер хотел помочь ей со шнуровкой, но Мария оттолкнула его руку.

— Не смей! Я сама.

Смятение на его лице заставило девушку на миг усомниться в своих выводах. Но взгляд на закрытую занавеску вернул ей уверенность в правильности ее оценки ситуации.

— Мария? — с болью в голосе спросил Оливер. — Что случилось?

Слезы набежали ей на глаза, но она с ними справилась. Не хватало еще, чтобы он увидел, как она плачет! Только не сейчас!

— Ничего, — солгала она.

Слава Богу, прическа не растрепалась. Завязывая ленты шляпки и набрасывая на плечи пелерину, Мария мысленно поблагодарила Бетти, что та не пожалела шпилек. Но когда она попыталась в тесноте кареты сама натянуть редингот, Оливер выругался сквозь зубы и выхватил его у нее из рук, помогая ей.

Пока она возилась с завязками, Оливер положил ладонь ей на руку и опять спросил:

— Ангел мой, объясни скорее, что произошло?

— Не называй меня так! — Она отбросила его руку. — Я не ангел, и, уж конечно, не твой ангел. И хотя я благодарна тебе за этот урок, но повторять его мы не будем. — Она повернула ручку и распахнула дверцу раньше, чем он успел ее остановить.

— Черт возьми, Мария! — прорычал он, но замолчал, увидев, что подскочивший лакей собирается развернуть лесенку.

Только тут она, наконец, решилась посмотреть ему в лицо. Оливер не отрывал от нее взгляда. Его глаза светились опасным светом. Справившись с мгновенным приступом сожаления, Мария сказала:

— Думаю, будет лучше, если вы отправитесь за Фредди. Я постараюсь закончить с покупками к вашему возвращению. Выбрать несколько платьев недолго, а вам это будет скучно.

— Вот уж не думаю.

Надо заставить его уйти! Она не выдержит еще одного тет-а-тет с ним в карете. Мария добавила в голосе просительных ноток:

— Пожалуйста, милорд. Вы будете меня нервировать, если останетесь.

— Женщине опасно оставаться одной, — возразил Оливер.

— Я могу остаться, — вдруг заявил лакей. Оливер обжег его гневным взглядом. — Но только если вы прикажете, милорд, — поспешно добавил слуга.

Вздохнув, Оливер согласился:

— Хорошо, Джон. Если даме так больше нравится… Скажи хозяйке, что я заплачу за платья, когда вернусь.

Мария напряглась. Закрытые шторы… Платья, которые он для нее покупает… Возможно, в глазах английского общества это приемлемо для жениха и невесты, но ей предстоит разорвать помолвку, и тогда ее репутация будет погублена. Однако девушка решила промолчать, мечтая лишь о том, чтобы Оливер удалился как можно скорее.

— Ты уверена, что все будет хорошо? — с тревогой спросил он.

— Да, конечно. — Мария изобразила улыбку. — Вам действительно незачем оставаться, милорд.

Обращение «милорд» повергло Оливера в самое мрачное расположение духа.

— Как хочешь, — бросил он и приказал кучеру: — Быстро, в «Голубой лебедь».

Карета умчалась, и Мария облегченно вздохнула.

— Джон, я бы предпочла, чтобы ты ничего не говорил хозяйке об оплате. Я хочу сама заплатить.

— Но его светлость сказал…

— Я знаю, что он сказал, но я хочу сделать иначе. Джон кивнул со странным выражением на лице.

— Слушаюсь, миледи. Но я хочу вас предупредить, что это не дешевая лавка. У миссис Твиди только качественные вещи, так что цена может быть высокой.

Магазин и правда выглядел очень нарядно. На специальных подставках размещались шляпки из дорогого шелка и бархата. Богато расшитые бальные платья из парчи были разложены на комодах и прессах для белья. Повседневные наряды лежали в открытых ящиках. Здесь даже дневные платья были сшиты из тонкого муслина и шерсти отличного качества. Все, что могло потребоваться женщине для появления в обществе, имелось в широком ассортименте: ботиночки, бальные туфельки, шарфы, рубашки… В Дартмуте Мария не видела ничего подобного.

Пока она бродила, разглядывая товары, к ней подошла хозяйка и представилась. Девушка объяснила, что ей нужно несколько платьев и добавила:

— У меня есть много вещей для траура. Все из прекрасных тканей и модных фасонов. Не сможете ли вы обменять их на некоторые из ваших вещей?

Хозяйка оценивающе посмотрела на прекрасный редингот девушки и сказала:

— С удовольствием обменяю, мисс, но только если они хорошего качества. Всегда бывают дамы, которым срочно требуется траур, а модные вещи на такой случай встречаются нечасто.

Марии не хотелось расставаться со своим гардеробом, но когда договор с Оливером закончится, она сможет перекрасить то, что получит в этой лавке. Кстати, траур ей предстоит носить еще только два месяца, так что ко времени, когда она покинет Англию, черные вещи ей уже не потребуются. К тому же у нее останется платье, которое она сняла с себя в том борделе.

Хозяйка приказала одному из помощников отправиться вместе с Джоном в отель, где остановилась Мария с кузеном Фредди, и привезти ее чемоданы.

Перед тем как отослать лакея, Мария сказала:

— Джон, я буду вам очень признательна, если о моих траурных нарядах вы никому не расскажете, особенно миссис Пламтри. Его светлость тоже вас об этом просит. У меня есть колечко, и я могла бы предложить его вам в качестве компенсации за…

— О нет, мисс, я не возьму его за молчание. Молчать о делах его светлости — моя работа. И о делах его невесты — тоже.

— Благодарю вас, Джон.

Лакей замялся, стал неловко поправлять шляпу, затем решился и спросил:

— Скажите мне, мисс, его светлость ничем вас не обидел в карете?

— Нет, — в который раз солгала Мария. Лакей с сомнением покачал головой.

— Его светлость не способен обидеть молодую леди, но может быть, он потерял над собой контроль. Все-таки вы его невеста и все такое… Просто я хотел вам сказать, что если вы захотите, я вам всегда помогу.

— Благодарю вас, Джон, — ласково улыбнулась Мария. — Но вам не о чем беспокоиться. Ваш господин — настоящий джентльмен. Он очень добр ко мне.

— Простите меня, мисс. — Джон с поклоном удалился.

Конечно, Оливер проявлял к ней доброту: заботился о Фредди, нанял мистера Пинтера, собирался оплатить ее гардероб. Но то, что случилось в карете, добротой не назовешь. Теперь Мария по опыту знала, чего лишится, если выйдет замуж за Натана с его холодными поцелуями. Но возможно, страсть может возникнуть не сразу, а со временем? Вдруг после свадьбы с Натаном все наладится? Но в глубине души Мария знала, что обманывает себя, потому что единственным человеком, которого она сама хотела целовать, был Оливер.

Глава 13

Пока ехали из «Голубого лебедя», Фредди без остановки рассказывал о своих впечатлениях от клубной кухни, но Оливер почти не обращал внимания на его болтовню. Единственное, о чем он мог думать, — это холодное «милорд», с которым обратилась к нему Мария, как будто не трепетала только что в его объятиях.

А ее взгляд? Что ее так обидело? Может быть, она просто стыдится? Но как она могла сохранить такое самообладание, когда он, опытный мужчина, не сдержался, совсем как юнец, и теперь вынужден держать плащ застегнутым на все пуговицы?

Как она выразилась? «И хотя я благодарна вам за этот урок…» Неужели этот «урок» для нее ничего не значил? Очевидно, нет, ведь она сказала, что «повторять его мы не будем».

У Оливера болезненно сжалось сердце, но ведь, честно говоря, Мария права. Им надо держаться друг от друга подальше. Это в их общих интересах. Надо же, он дошел до того, что предложил ей стать его постоянной любовницей. Оливер всегда считал и, смеясь, говорил об этом друзьям, что одна женщина ничем не лучше другой и что от любовницы больше хлопот, чем удовольствия. К тому же он всегда старался держать людей на расстоянии, но Мария…

Оливер негромко застонал. Нельзя было так далеко заходить, но ни с одной другой женщиной он не чувствовал ничего подобного. Наверное, он напугал ее своим натиском.

Тем временем Фредди безмятежно уписывал свой обед. Внезапно какая-то фраза привлекла внимание Оливера.

— Что вы сказали?

— Сказал, что бифштекс был чуть-чуть недосолен.

— А до этого?

— О, сейчас вспомню. Там, в клубе, был один тип. Говорил, что он ваш кузен. Кажется, мистер Десмонд Пламтри.

Оливеру это не понравилось. Когда это Десмонд сумел проникнуть в такой элитарный клуб, как «Голубой лебедь»? Неужели этого мерзавца стали принимать в обществе?

— Но если хотите знать мое мнение, — продолжал Фредди, — то пара таких родственников — и врагов не надо. Грубый парень. Стал рассказывать мне, что вы убили своих родителей и что все об этом знают. — Фредди фыркнул. — Я сказал, что он неотесанный деревенщина, раз не понимает, что вы — благородный человек и что ему не место среди приличных джентльменов из «Голубого лебедя».