Энтони Троллоп - Марион Фай

Лорд Гэмпстед последовал общему примеру, и в один миг Крокер был возле него. Лошадь, на которой красовался Крокер, отец его обыкновенно запрягал в экипаж, но она пользовалась известностью в местных летописях. Уверяли, что не существует преграды, через которую она не сумела бы переползти. О прыжках она не имела ни малейшего понятия. Она плоха была на галопе, но с помощью тяжеловесной рыси собственного изобретения могла двигаться целый день, не очень быстро, но так, что никогда не оставалась совсем позади. Какова бы она ни была, Крокер, который мало ездил верхом во время пребывания в Лондоне, бесконечно гордился ею. Крокер был облечен в зеленый сюртук, который в минуту расточительности надевал для охоты, и в коричневые панталоны, в которых любил показываться во всевозможных случаях.

— Милорд, — сказал он, — трудно этому поверить, но по-моему, эта лошадь — лучшая охотничья лошадь в целом Кумберлэнде.

— Право? Понятно, что какая-нибудь лошадь должна быть лучшей, отчего ж не ваша?

— Ничего нет, чего бы она не имела, — ничего. Прыжки ее удивительны, а что до аллюра, он бы поразил вас… Опять погнались за нею. Что за эхо они вызывают среди гор!

Это было справедливо. От времени до времени мистер Амбльтвайт слегка касался губами своего рога, надавал короткий звук, и звук этот отражался то от одной скалы, то от другой; собаки, заслышав его, лаяли громче, точно поощряемые музыкой гор; голоса их разносились по долине, снова и снова отражались крутизнами, становились все громче и громче, точно восхищенные действием их собственных усилий. Не будь даже охоты, концерта этого было достаточно, чтоб вознаградить человека за труд, который он дал себе приехать сюда.

— Да, — сказал лорд Гэмпстед, отвращение которого к собеседнику в данную минуту заглушалось прелестью музыки, — удивительное здесь эхо.

— Знатное, как я называю. Ничего подобного у нас не имеется в St-Martin's le Grand. Может быть, не лишним будет объяснить, что лондонский почтамт находится в местности, носящей это поэтическое название.

— Я там что-то не помню эха, — сказал лорд Гэмпстед.

— Понятно, там нет ни охоты с гончими, ни гончих, не так ли, милорд? Тем не менее, там, вообще говоря, не дурно.

— Чрезвычайно почтенное учреждение, — сказал лорд Гэмпстед.

— Именно, милорд; тоже и и всегда говорю. Оно не так аристократично, как министерство иностранных дел, но гораздо приличнее таможни.

— Право? Я этого не знал.

— О, да. Это всякий знает. Спросите Родена. — Заслышав это имя, лорд Гэмпстед начал поворачивать свою лошадь, но Крокер был возле него, отделаться от него было невозможно. — Получали вы от него известия, милорд, с тех пор как находитесь в здешних местах?

— Ни малейших.

— Он, вероятно, охотнее переписывается с представительницей прекрасного пола.

Это было невыносимо. Хотя лисица снова повернула назад и помчалась вверх по долине, — движение, которое, казалось, угрожало ей мгновенной смертью, и лишало всякой надежды на добрую скачку с того места, где они находились — Гэмпстед счел себя вынужденным улизнуть, если возможно. В досаде он пришпорил лошадь и понесся галопом между камней, точно целью его было помочь мистеру Амбльтвайту в его почти неистовых усилиях. Но Крокеру не было никакого дела до камней. Куда направлялся лорд, туда направлялся и он. Познакомившись с лордом, он не намерен был пренебрегать благополучием, которое ниспослало ему Провидение.

— Не выбраться ей отсюда живой, милорд.

— Полагаю, что нет. — Преследуемый лорд снова двинулся вперед, мысленно говоря себе, что было бы приятно, если бы одинаковая участь с лисицей постигла и Крокера.

— Кстати, так как у нас речь о Родене…

— Я вовсе об нем не говорил. — Крокер заметил гневный тон и уставился на своего спутника. — Я предпочитаю не толковать о нем.

— Милорд, надеюсь, что не было ничего похожего на ссору! Ради молодой особы, надеюсь, что не возникло никакого недоразумения!

— Мистер Крокер, — очень медленно проговорил Гэмпстед, — вообще говоря, не в обычае…

В эту самую минуту лисица выскочила из своей засады, собаки понеслись за нею, а мистер Амбльтвайт промчался мимо них с горы, точно решившись сломать себе шею. Лорд Гэмпстед понесся за ним таким аллюром, за которым мистер Крокер, несколько времени, не мог угоняться. Ему было положительно стыдно своей попытки дать этому господину понять, что он грешит против приличий. Ему невозможно было это сделать, не намекнув на сестру, а упоминать о сестре в разговоре с таким индивидуумом было бы профанацией. Ему ничего не оставалось как только бежать от этого животного. Не обречен ли он вести это наказание за то, что он — по выражению мачехи — «изменник своему сословию?»

Тем временем собаки стремительно неслись с горы. Некоторые из старых охотников, хорошо знакомых с местностью, пустились в объезд, рассчитывая, известными им тропинками, выбраться на дорогу, ведущую в Паттердэль. Благодаря этому маневру, им, вероятно, не суждено снова видеть гончих в этот день, — но таковы прелести охоты в гористой местности. Они дали несколько миль крюку, и хотя свиделись с гончими, но охоты не видали. Видеть собак, когда они срываются с места, и снова видеть их, когда они, сожрав лисицу, теснятся вокруг ловчего, очень важно к глазах иных людей.

В данном случае Гэмпстеду и Крокеру суждено была совершить гораздо больше этого. Хотя они спустились в долину с кручи, они не выбрались из гористой местности в низменную. Лисица вскоре снова бросилась в горы. Гэмпстеду иногда казалось, что дальше ехать невозможно, но мистер Амбльтвайт ехал и он от него не отставал. Все было бы прекрасно, если бы не пристал к нему Крокер. Хоть бы его старая, рыжевато-саврасая лошадь споткнулась о камни, — можно было бы удрать. Но старая лошадь оставалась верна своей репутации, и справедливость требует заметить, что клерк ездил не хуже лорда. Прошло часа полтора прежде, чем собаки затравили лисицу, в ту самую минуту, когда она готовилась скрыться в кусты и пещеры, которыми окружен водопад Эри-Форс. Тогда ловчий вытащил лисицу из древесной чащи на луг, идущий скатом над самым водопадом, и, артистически разобрав ее, бросил голодным собакам. Тут только подоспели человек шесть усердных, но осторожных охотников и узнали все подробности травли, которые впоследствии могли сообщать, от своего лица, другим, столь же осторожным, но менее усердным.

— Одна из удачнейших охот, какие я когда-либо видал в этой местности, — сказал Крокер, который никогда не видал гончей ни в какой другой местности. В настоящую минуту он ехал, рядом с Гэмпстедом, по дороге в Пенрит. Мистеру Амбльтвайту, собакам и Крокеру предстояла вся дорога целиком; Гэмпстед должен был свернуть с нее раньше. Тем не менее оставалось мили четыре, в продолжение которых его мучитель не даст ему покою.

— Это верно. Отлично поохотились, как я только что говорил вам, мистер Амбльтвайт.

Лорд Гэмпстед обсуждал с мистером Амбльтвайтом затруднительность охоты в такой местности как Кумберлэнд. Собаки двигались перед ними. Дик, на своем лохматом пони, составлял арьергард, разыскивая отсталых. С лордом Гэмпстедом и мистером Амбльтвайтом был еще грубый, привычный ко всякой погоде, искусный в верховой езде полуджентльмен, полуфермер, по фамилии Паттерсон, который жил в нескольких милях за Бейритон и был правой рукой Амбльтвайта по части охоты. В ту самую минуту как Крокер присоединился к ним, дорога сузилась, и молодой лорд немного отстал. Крокер воспользовался случаем; но и лорд не дремал и втиснулся между Патерсоном и Амбльтвайтом.

— Все это справедливо, — сказал последний. Понятное дело, мы и не претендуем охотиться как охотятся ваша братья, щеголи, в графствах. У нас на это нет денег, нет подходящей местности, да нет и лисиц. Но не знаю, хуже ли вашего мы охотимся.

— Нисколько не хуже, если судить по сегодняшней охоте.

— Очень обыкновенной; не правда ли, Амбльтвайт? — спросил Паттерсон, который твердо решился своих не выдавать.

— Сегодня было не дурно. Гончие ни разу не сбились со следа. По-моему, на наших горных скатах собакам легче вынюхать след, чем на наших поросших травою луговинах. Если вы охотник до верховой езды, конечно, приходится крутенько. Но если вам дорога охота, и вы не прочь покарабкаться, то, может быть, вы поохотитесь здесь не хуже, чем в другом месте.

— Гораздо лучше, судя по всему, что я слышал, — сказал Паттерсон. — Случалось вам когда слышать такую музыку в Лестершире, милорд?

— Не думаю, чтоб случалось, — сказал Гэмпстед. — Мне было чрезвычайно весело.

— Надеюсь, что вы опять приедете, — сказал Амбльтвайт, — и часто будете приезжать.

— Непременно, если останусь здесь.

— Я знал, что милорду понравится, — сказал Крокер, протискиваясь между ними в таком месте, где четверым можно было ехать в ряд. — По-моему, милорд, не привыкший к нашей местности, обнаружил удивительное искусство в верховой езде.

— Славная у милорда лошадка, — сказал Паттерсон.

— Дело скорей в ездоке, чем в лошади, полагаю я, — сказал Крокер, пробуя льстить.

— Лучший ездок в целой Англии не может охотиться с гончими без хорошей лошади.

— Но за то и лучшая лошадь в целой Англии отстанет от гончих, если на спине у нее нет хорошего ездока, — сказал решительный Крокер. Паттерсон заворчал — он ненавидел лесть и помнил, что тот, кому льстили — лорд.

Затем дорога снова сузилась, и Гэмпстед немного отстал. В одно мгновение Крокер очутился возле него. Гэмпстеду казалось, что бежать от этого человека как-то подло. Он уже оборвал его раз, вероятно он теперь не коснется единственного предмета, который так особенно неприятен.

— Вероятно, — сказал он, заводя разговор, который должен был указать его готовность обсуждать с мистером Крокером любой общий вопрос, — местность на север и на запад от Пенрита менее гориста, чем эта?