Это был генерал. На сей раз Иву уже не удалось пересилить себя и сдержать обуревавшие его чувства. Ему пришлось утереть слезы, что неудержимо покатились по щекам. Он сделал вид, будто утирает со лба пот, попытался что-то сказать, открыл было рот, но горло перехватило, он не смог вымолвить ни слова и почувствовал себя беспомощным, словно малое дитя, но тут Мари, бросившись к нему, громко расцеловала его в обе щеки и воскликнула:

— Ах, капитан, вы спасли нам жизнь! Спасибо вам за все!

И тут же увлекла его в дом. Иву казалось, будто он переживает какой-то волшебный сон. Никогда еще с ним не были так нежны; это ожесточило его сердце, но под грубой оболочкой все еще жила такая чувствительность, такая восприимчивость к добру, что, сложись его судьба иначе, он мог бы стать самым нежным и предупредительным мужем и отцом, какой когда-либо рождался на этой земле.

Не успев переступить порога гостиной, Ив тотчас же увидел, как по лестнице, поддерживаемый с одной стороны Отремоном, а с другой Жюли, ему навстречу уже спускается генерал. Передвигался он с чрезвычайной медлительностью, однако на лице его отражалась искренняя радость от новой встречи с человеком, которого он когда-то спас от петли.

Ив склонился перед Дюпарке в глубочайшем поклоне. Тот с минуту глядел на него, удивленный, что видит его в подобном облачении, потом воскликнул:

— Ах, мой славный Лефор! Поистине долги мои вам все растут и растут! Если бы вы знали, как часто я проклинал вас в душе за то, что вы так внезапно покинули нас, даже не удосужившись попрощаться с друзьями! Черт побери! Мне вас здесь так не хватало все эти годы!.. Хотя тысяча чертей! Зато сегодня вы оказали нам такую неоценимую помощь! Мы ждали вас к обеду. Должно быть, отец Фовель сейчас на кухне, помогает Сефизе… Жюли, ступайте же поскорей, предупредите этого монаха, что капитан Лефор уже здесь, с нами!

Д’Отремон помог генералу усесться в гостиной на банкетку, и Жак попросил Лефора занять место подле него, Мари же тем временем исчезла, спеша, по обычаям острова, приготовить прохладительные напитки.

— Итак, капитан! — обратился к нему Дюпарке. — Надеюсь, теперь вы мне расскажете, какой же счастливый случай занес вас в наши края, в Сен-Пьер, в тот самый момент, когда мы так нуждались в помощи, чтобы избавиться от этих мерзавцев-дикарей!

— Генерал, — ответил ему Лефор, — уж вам ли не знать, что нет в тропиках человека, которому бы лучше меня было известно обо всем, что творится в этих краях! Нет такой новости, которая бы тотчас же не доходила до моих ушей, вот и весь мой ответ!

— Но все-таки как же вам удалось обо всем узнать?

— От англичан…

— Полно, друг мой, да как же такое могло случиться?

— Бог свидетель, генерал, у меня не было против этого корабля никаких дурных намерений. Клянусь вам, у меня и в мыслях ничего не было. Это была обычная военная шнява, а уж мне ли не знать, что с такой посудины особенно не разживешься. Они сами затеяли этот разговор. Ну, а если уж тебе так приспичило покалякать с Ивом Лефором, то изволь соблюдать надлежащий тон и манеры. Правду сказать, генерал, я не очень-то изъясняюсь по-английски, чтобы они смогли меня понять, вот пришлось для пущей доходчивости мыслей дать по этой самой шняве пару-тройку залпов, которые попали в самую точку. Ну, а уж потом делать было нечего, и мои ягнятки пошли на абордаж. Вот так-то мне и довелось познакомиться с этим английским «омаром», капитаном Уиллоби, а у него никакого понятия, что за штука морское дело… Хотя, представьте, генерал, этот «омар» так раскипятился, и это в его-то положении! Вот он-то и проговорился мне в запальчивости, что английской эскадре под командованием коммодора Пенна приказано перехватывать все французские суда, направляющиеся в сторону Мартиники, и, мало того, остров только что атаковали караибы!

— Не может быть! — в волнении переспросил он. — Неужели это правда?

— Да, генерал, так оно и было, приказ Кромвеля! Англичанам, вишь, взбрело в голову заделаться нашими протекторами, тоже мне, защитники отыскались! Видно, ихнему протектору, господину Кромвелю, стало теперь мало одной Английской республики! Вот потому в этих водах и рыщет эскадра коммодора Пенна!..

— И как же вы поступили с этим капитаном Уиллоби?

— Гм-гм-м-м… — немного смущенно хмыкнул Ив. — Дело в том, что этот мой монах-францисканец обнаружил в каюте капитана один важный документик, касающийся Сен-Пьера, и я отправил шняву вместе с капитаном Уиллоби, найденным документом и пояснительной запиской прямо в Бас-Тер, пусть уж сам командор де Пуэнси разберется и решит их участь!

Дюпарке, охваченный сильным волнением, попытался было вскочить, но помешала подагра. Он гневно выругался.

— Ах, вот оно что! — воскликнул он. — Выходит, эти английские канальи вознамерились отнять у нас Мартинику…

— Ну, это уж вы слишком, генерал! — воскликнул Ив. — К чему так горячиться! Мало ли чего им хочется!.. Не надо забывать, что между намерениями и тем, что получается на самом деле, лежит целая пропасть, а англичане хоть и проворны, но не настолько, чтоб в один прыжок очутиться на другом краю, кишка тонка!

— Но позвольте, капитан, — засомневался Жак, — может, я не совсем верно вас понял. Вы ведь сказали, не так ли, что эскадра Пенна уже дежурит в наших водах… Но как же в таком случае вам удалось добраться сюда?

Ив напустил на себя еще более смиренный вид, потом пояснил:

— Да все пушки, генерал, только они и помогли. Случайно наткнулся на один ихний корабль, который якобы проводил досмотр голландского судна и уже почти захватил его в свои руки. Так вот, я потопил этого англичанина, генерал. И попросил Зуиттена, капитана спасенного мной «Кеетье», прийти вместе со мной на помощь Сен-Пьеру.

Лефор замолк. Дюпарке же, наморщив лоб, похоже, о чем-то глубоко размышлял. Для него опасность отнюдь не миновала. Теперь он наконец понял, что вторжение дикарей было всего лишь хитрым маневром врага, дабы завладеть островом.

— Проклятая болезнь! — воскликнул он. — Она пригвоздила меня к месту! И все-таки надо будет непременно спуститься в форт! Я должен отдать необходимые распоряжения!

— Генерал, могу я задать вам один вопрос?

— Слушаю вас, капитан.

— Мне хотелось бы знать, — проговорил тогда Ив, — не находите ли вы странным, что майор не удосужился послать вам подкрепление, хотя знал, что вы здесь в замке окружены со всех сторон?!

— Но дорога была перекрыта караибами, мы были отрезаны, — ответил генерал. — Ему это было бы нелегко сделать.

— Перекрыта! Отрезаны! Черт побери! Да двух сотен солдат с мушкетами за глаза хватило бы, чтобы мигом ее расчистить!

Дюпарке пожал плечами. Он смотрел на вещи глазами человека военного, а вовсе не как Ив Лефор, слишком привыкший к схваткам, где побеждает дерзкая отвага и жестокость.

— Вот я, к примеру, — заметил флибустьер, — с парой десятков своих ягняток расчистил бы все окрестности замка вплоть до Якорного квартала, да так, что вы не увидали бы здесь ни одной разрисованной рожи, это уж я вам ручаюсь!

Жак с сомнением покачал головой, потом возразил:

— Когда три сотни дикарей затаились в траве или в кустах, невидимые глазу, их не так-то легко выманить и застать врасплох, уж можете мне поверить! Они изворотливы, как змеи, и выскальзывают у вас из рук, словно угри…

— Как бы там ни было, — снова взялся за свое капитан, — но на вашем месте, генерал, я бы не слишком доверял этому Мерри Рулу. Что-то не по нутру мне его физиономия! Да нет, — поспешил оговориться он, — сам знаю, мне ли не знать, что негоже судить людей по физиономиям, да только, сдается мне, этот ублюдок, помесь скандинава с англичанином, который корчит из себя француза и теперь еще майор колонии, уже достаточно показал, что ведет нечистую игру!

— Да полно вам! — воскликнул Дюпарке. — Помнится, вы же сами уверяли меня в его преданности.

— Так-то оно так, но теперь я уверен в этом куда меньше, чем тогда!

Мари прислушивалась к разговору двух мужчин. Она изо всех сил старалась скрыть охватившую ее тревогу и пыталась убедить себя, что, возможно, Ив просто-напросто поддался бессознательной антипатии и не имеет против Мерри Рула ничего, кроме неясных предубеждений, но так ли уж он не прав? И в самом деле, не кажутся ли странными многие поступки майора?

— Один человек! — снова взялся за свое Ив. — Хотя бы один-единственный человек! Черт побери, уж хоть один-то из шести или семи сотен солдат, что есть у вас там в форте, мог бы сюда пробраться! Нет, генерал, что касается меня, то я вздернул бы этого подлеца Рула на виселицу, пока он не натворил здесь в колонии бед еще похуже.

Но генерал явно не разделял этих суждений.

— Мой дорогой капитан, — возразил он, — видели бы вы, сколько их здесь было, этих дикарей! Да они просто кишмя кишели. Такое впечатление, будто это нашествие насекомых, а не людей, будто все окрестности замка заполонили какие-то букашки. Затаившись в кустах, вооруженные всем, что только существует у индейцев, да они истребили бы всех защитников Сен-Пьера даже прежде, чем те успели бы доставить мне хоть какое-нибудь донесение! Право, полно вам сердиться, — с улыбкой добавил он. — Лучше уж признайтесь, Лефор, что просто Мерри Рул был с вами не слишком-то любезен и теперь вы затаили на него обиду, вот и все! И поверьте, вы глубоко заблуждаетесь на его счет. Вот уже почти десять лет, как этот человек у меня на службе, и за все это время я не заметил с его стороны ни малейшей оплошности или злого умысла!

Генерал слегка повернулся и искоса, с лукавой усмешкой уставился на пирата. Казалось, ему в голову пришла какая-то мысль, которая безмерно его забавляет.

— А известно ли вам, капитан Лефор, — снова заговорил он, — что вообще-то Мерри Рулу следовало вздернуть вас на виселицу!