Робер Гайяр - Мари Антильская. Книга первая

— Благодарю вас, святой отец, — проговорил генерал, — хотел бы особо попросить вас помолиться, чтобы ветры благоприятствовали нам, а туман помог приблизиться незамеченными к берегу около мыса Пуэнт-дю-Сабль.

Святой отец быстро осенил их крестным знамением, позвякал черными жемчужинами своих четок и вернул их снова на пояс.

Появился Мелоди со стульями. Жак и кузен сели. Негр вскоре вернулся, как всегда бегом, с ромом и кружками.

— Отец мой, — снова начал Дюпарке, пока священник уверенными движениями смешивал в кружках напиток, — я все еще в нерешительности касательно даты нашего отплытия. Если бы я мог за пару дней наперед знать, каков будет ветер; то решение было бы уже давно принято. Но я в сомнениях! Конечно, может случиться, что пассат принесет меня прямо к Сен-Кристофу, и я смогу воспользоваться этим и направить ход корабля, как мне нужно, чтобы добраться к Пуэнт-дю-Сабль только ночью. Но ведь может случиться и так, что пассат изменит направление, и в таком случае я окажусь в дрейфе. Тогда мне придется принять бой с силами, превосходящими мои, ибо, как вам известно, господин де Пуэнси вступил в сговор с англичанами!

— Короче говоря, сын мой, вам бы хотелось узнать замыслы Провидения…

— Именно так, святой отец…

Глава иезуитов опустил голову и надолго задумался, генерал и Сент-Обен тем временем пригубили содержимое своих кружек.

Наконец иезуит поднял лицо и обратил свой взгляд в сторону Мелоди, который вернулся в сад и продолжал работать, не обращая более никакого внимания на гостей.

— Короче говоря, — размеренно проговорил отец Бонен, — вам желательно было бы узнать погоду на три ближайших дня, не так ли?

Дюпарке рассмеялся:

— В сущности, отец мой, это единственное, что я желал бы узнать, все остальное уже не вызывает у меня ни малейших сомнений. Ведь знай я это наверняка, мне бы даже не понадобились те три сотни людей, что я вынужден взять с собой на «Святом Лаврентии». Дело было бы, если можно так сказать, уже в кармане!

— Ну что ж, — заметил священник, — в таком случае мне любопытно было бы узнать, что об этом думает наш Мелоди. Я ведь уже говорил вам, что он повелевает как дождями, так и солнцем… Такие вещи не делаются без помощи Сатаны, это ясно как Божий день! Однако, в сущности, никаким манером прямо не обращаясь к помощи Сатаны, было бы любопытно еще раз посмотреть, как мой негр играет роль посредника с силами Зла! Хотя бы для того, чтобы подобающим образом наказать его, как он того заслуживает, если он снова даст нам подтверждения, что и вправду находится в сношениях с дьяволом!

— А разве вы не боитесь этим навлечь на себя гнев Божий? — поинтересовался генерал.

— Гнев Божий? — возмущенно вскричал святой отец. — Так вы об этом, сын мой? Я нахожусь на службе у Господа, и, уверяю вас, случись так, что Мелоди окажется прав, я накажу его, дабы раз и навсегда изгнать из него демона, ведь всякому ясно, что только с его помощью можно обладать таким провидческим даром… Мелоди! Мелоди! Поди-ка сюда, мой мальчик…

Негр повернул голову в сторону святого отца и удостоверился, что он позвал именно его. Оставил свою работу, подбежал к отцу Бонену и, встав перед ним на колени, стал дожидаться приказаний.

— Скажи-ка, Мелоди, — спросил святой отец, — а ты по-прежнему умеешь говорить с тростью?

Раб утвердительно кивнул головой.

— В таком случае, поди-ка принеси мою и спроси у нее о том, что желательно узнать генералу.

Негр внимательно посмотрел на Дюпарке, который с трудом сдерживал смех… В конце концов он решился, поднялся и удалился, чтобы тут же вернуться с тростью святого отца в руке.

Потом поинтересовался, что желательно узнать господину Дюпарке.

За него ответил отец Бонен:

— У генерала есть один план. И ему хотелось бы знать, будут ли благоприятствовать ему ветры…

Не слушая дальше, Мелоди воткнул трость в землю и принялся кружиться, делая руками и плечами какие-то обрядные жесты и бормоча слова, которых ни один из троих не мог разобрать, и по вполне понятной причине, ибо они произносились на какой-то невообразимой тарабарщине.

Остановившись, он снова опустился на колени и приложил ухо к трости, будто прислушиваясь к каким-то доносящимся изнутри бамбука мистическим звукам.

Отец Бонен терпеливо ждал, Жак и Сент-Обен наблюдали за негром с нескрываемым любопытством.

Однако демоны не слишком-то долго беседовали с негром. Ибо не прошло и пары минут, как тот уже вытащил из земли трость и, обращаясь к святому отцу на том детском и трудном для понимания языке, на каком говорят африканские рабы, когда хотят быть понятыми своими хозяевами, заявил:

— Будет большой шум, который заставит умереть много людей. Но корабль приплывет ночью и победит, не заставив стрелять пушку…

Священник перевел то, что сказал ему Мелоди, и, снова обращаясь к рабу, спросил:

— И это все, что сказал тебе Сатана?

— Нет, — ответил негр, для которого Сатана был каким-то непонятным существом, похожим на одного из богов его родной страны. — Он сказал мне, что победа верная, но корабль, когда будет отплывать, получит помощь от другого корабля, и тогда успех станет совсем полный!

Когда отец Бонен передал своим гостям это последнее заявление, Жак расхохотался:

— Черт возьми! — воскликнул он, задыхаясь от смеха и не думая больше о святых ушах, что слышат его богохульства. — Сатана солгал! Интересно, откуда может прийти к нам это обещанное подкрепление? Ведь экспедиция наша держится в глубочайшей тайне, и я очень рассчитываю прибыть в Пуэнт-дю-Сабль прежде, чем господину Уэлю де Птитре придет в голову снарядить судно!

— И все же, — заметил отец Бонен, — я еще ни разу не замечал, чтобы Мелоди ошибался… Я уже пообещал ему жестокое наказание, если он и дальше будет поддерживать подобные отношения со Злом. Если он сказал неправду, тогда ему ничто не грозит, но если хоть одно из его пророчеств сбудется, у нас, как я уже сказал, будет доказательство, что он и вправду продал душу дьяволу!

— Отец мой, — проговорил Жак любезно, хотя все еще не оправившись от смеха, — прошу вас, отошлите Мелоди обратно в сад и давайте забудем обо всем этом! Но все-таки не наказывайте его, если мне, как я надеюсь, удастся осуществить мой замысел, ибо это Бог поможет мне добиться победы!

Он поднялся, его примеру тотчас же последовал и капитан Сент-Обен. Святой отец благословил сперва одного, потом другого.

Негр же, вовсе не думая более о своих пророчествах, вернулся к побегам сахарного тростника и затянул какую-то заунывную мелодию.

Загрузка судна началась еще со вчерашнего дня. Она прерывалась всего на какую-то пару часов ночью, когда тьма стала такой густой, что видны были только огни «Святого Лаврентия». Но уже с рассвета работы снова были в полном разгаре, и когда занялся день, около двадцати лодок из камедового дерева непрерывно сновали взад-вперед, доставляя на фрегат колонистов-волонтеров, которые, весело распевая, допивали последние кружки рома.

По правде говоря, ни один из них не имел ясного представления ни об экспедиции, ни о плане Дюпарке. Они садились на судно, словно собираясь в увеселительное путешествие. Некоторые из них даже хотели взять с собою по нескольку рабов, полагая, что им понадобятся слуги, ведь, кроме всего прочего, они еще в случае необходимости могли бы быть незаменимыми помощниками на корабле. По строгому приказу генерала им пришлось отправить разочарованных негров по домам, а ведь те-то уж было исполнились надежд, что воспользуются баталиями и улизнут, чтобы вновь обрести вожделенную свободу.

Тем не менее все колонисты были вооружены до зубов. У большинства из них, помимо мушкетов с фитилями, вплетенными в ленты их соломенных шляп, на поясах красовались огромные пистолеты с пороховницами, украшенными узкими кожаными ремешками и затейливо расшитыми у тех, кто побогаче, великое множество ножей самых разных размеров и форм, а также некие подобия тесаков, которые испанцы называют мачете. Этими тесаками с равным успехом пользовались и в бою, особенно когда брали на абордаж корабли, и чтобы прорубать себе путь в гущах девственных лесов.

Сент-Обен на борту «Святого Лаврентия» надзирал за доставкой людей. Дело это было не такое уж легкое, ибо колонисты, касательно удобств люди совсем не притязательные на суше, то и дело сетовали, что-де на фрегате им чересчур тесно и не хватает места. Капитану приходилось вмешиваться и пресекать эти распри. К счастью, радость, что они наконец-то выходят в море, и хорошее настроение быстро гасили подобные недоразумения.

Генерал должен был покинуть сушу последним. Его присутствие там было необходимо, ведь, помимо людей, на некоторые лодки грузили еще и бочонки с порохом, который мог пригодиться им в экспедиции. Обращение с ними требовало большой осторожности. Нужно было проследить, чтобы все погасили свои трубки, а волны не перехлестнули через борта, ибо подмокший порох становился уже совершенно бесполезным.

Оставалось еще доставить на борт фрегата около двадцати колонистов, и те, дабы поскорее сесть в лодки, уже сложили свои пожитки и пешком вышли в море; на дно одной из лодок положили последний бочонок с порохом, и гребцы заняли места, готовые тронуться в путь. Ждали лишь знака генерала…

Тот уж было поднял руку, готовый отдать приказ к отплытию, как тут воздух сотрясся от оглушительного взрыва. В море, будто в каком-то гигантском котле, образовалась огромная воронка; восемь — десять качавшихся поблизости на волнах лодчонок, подхваченные всасывающим вглубь водоворотом, опрокинутые кверху днищами, на несколько мгновений исчезли в пучине. Потом раздались громкие крики боли и ужаса.