Может, он и прав. Возможно, Темпл сумеет пережить скандал, который наверняка разразится после ее появления перед всем Лондоном. Но сможет ли он забыть все то, что она с ним сделала?

Мара снова вздохнула.

— Что ж, вы получили от меня все, чего хотели, не так ли, мистер Уэст?

Дункан Уэст отлично понимал, когда разговор следовало прекратить. Он утвердительно кивнул:

— Да.

— И вы не скажете ему, что я была здесь?

— Только после того, как напечатаю вашу историю.

— А когда это случится?..

Он сверился с календарем.

— Через три дня.

Сердце Мары болезненно сжалось. Три дня на то, чтобы покинуть Лондон. Уехать быстро, тайно и далеко. Она подарит ему свободу, а потом постарается забыть его. Ради их общего блага.

Мара вышла из редакции Уэста, закутавшись в плащ и натянув капюшон на лицо. И шагнула на улицу — в холодный сырой туман, укутавший Лондон. Она мгновенно замерзла и пожалела, что у нее нет более теплых сапожек и более теплого плаща. Она мечтала о более теплом климате и тосковала о Темпле — всегда таком теплом… О, ей так хотелось к нему…

Мара прошла примерно с полмили, может, чуть больше, когда сообразила, что ее преследовала какая-то карета, двигавшаяся в ее темпе, — быстрее, когда она ускоряла шаг, и медленнее, когда замедляла. Мара остановилась и повернулась к большому черному экипажу без герба и вообще без каких-либо отличительных знаков.

Карета тоже остановилась.

Человек, сопровождающий экипаж, спрыгнул с запяток, открыл дверку и опустил ступеньки. А затем предложил Маре руку, чтобы помочь забраться внутрь.

Она покачала головой:

— Нет, я не собираюсь сюда садиться.

Юноша пришел в замешательство, но тут в дверце показалась шелковая лиловая вуаль.

— Поторопитесь, мисс Лоув! — раздался знакомый женский голос, и Мара невольно шагнула поближе. — Из кареты уходит тепло!

Мара сунула голову в дверку и увидела в карете Анну — женщину, с которой она сдружилась в «Ангеле».

— Вы?.. — изумилась Мара.

Анна улыбнулась:

— Да, верно. Я вас не обижу, но хочу поговорить в тепле, а не на холоде.

Мара колебалась.

— А вы здесь не для того, чтобы вернуть меня к Темплу?

Анна покачала головой:

— Нет-нет. Если вы, конечно, сами не решите вернуться к нему.

— Я ничего подобного не захочу.

Анна поплотнее закуталась в плащ и кивнула:

— Что ж, ваше дело. Пожалуйста, забирайтесь внутрь и закройте дверцу.

Мара послушалась. Горячие кирпичи на полу кареты так манили, что отказаться было невозможно. Анна постучала в стенку, и черный экипаж тронулся с места.

— А как вы узнали, где меня искать? — начала Мара с самого очевидного вопроса.

Губы куртизанки дрогнули в улыбке.

— Я-то не знала, зато Темпл знал.

Мара промолчала, и Анна вновь заговорила:

— Может, он знает вас лучше, зато я лучше разбираюсь в женщинах. — Она помолчала. — Кроме того, сомневаюсь, что хоть одна женщина на свете откажется от возможности провести утро с Дунканом Уэстом.

Мара покачала головой:

— Не понимаю…

Анна возвела глаза к потолку:

— Любая женщина, если она не влюблена безумно в Темпла.

— Но я не… — Мара осеклась. Ведь она и в самом деле была безумно влюблена в Темпла.

— Я знаю, что вы его любите, — заявила Анна. — Поэтому я и здесь.

Мара наморщила лоб, а собеседница продолжала:

— Кто-то же должен вам все объяснить, верно? Мы думали, Темпл сам это сделает, но, похоже, он слишком поглощен вами и не в состоянии мыслить разумно.

Затаив дыхание, Мара ждала, что сообщит ей эта женщина. Откашлявшись, она проговорила:

— Полагаю, вы большая специалистка… в вопросах бесчестья?

Губы Анны дернулись.

— Вообще-то да.

— И что же вы обо мне знаете?

— Знаю, что когда-то вы залили кровью постель и оставили Темпла отвечать за убийство. А потом отец выгнал его из дома, а светское общество стало его избегать. Знаю я и о том, что он ночевал под Темпл-баром, а затем начал прокладывать себе путь в жизни кулаками. Тогда-то Борн и придумал идиотский план — играть в кости с отребьями Лондона.

Мара слушала и холодела. Ужасно, что эта женщина знала так много о прошлом Темпла! Но Анну, похоже, все это ничуть не волновало, и она продолжала:

— И я была с ними, когда они открыли «Ангела». Тогда Темпл и стал самым известным боксером Британии. Я была с ним радом, когда он выиграл свой первый бой на ринге «Ангела». И была рядом, когда его денежные сундуки начали пополняться, положение в обществе укрепляться, а уважение к нему — расти.

— Это не уважение, — едко возразила Мара. — Это страх. И страх незаслуженный. Они считают его герцогом-убийцей, потому что я сделала его таким.

Анна улыбнулась:

— Неужели вы думаете, что он в жизни своей не сделал ничего, чтобы заслужить такое прозвище?

Мара наморщила лоб.

— Думаю, ничего…

Анна пожала плечами.

— Что ж, в любом случае уважение и страх — это почти одно и то же. — Она помолчала. Карету трясло, а холодный дождь заливал окно снаружи. — Как бы то ни было, Темплу нравится такая жизнь. Ведь у него есть деньги и друзья. И многие в Лондоне всегда будут на его стороне, что бы ни случилось.

«Неужели она права, эта странная, загадочная женщина? — думала Мара. — Неужели ему нравится эта его жизнь? Или он каждую минуту сожалеет о той, что я у него отняла?»

— Единственное, чего ему не хватает, — это вас. — Мара оцепенела, и Анна, заметив это, продолжила еще более настойчиво: — Возвращайтесь в «Ангел». Спросите его сами. Да-да, вернитесь. Позвольте ему показать вам, как сильно он вас любит!

«Ах какое соблазнительное предложение!» — мысленно воскликнула Мара. Но все же решительно заявила:

— Я в доли, перед ним и обязана уйти. Обязана вернуть все то, что отняла. Надо начисто вытереть грифельную доску.

Анна снова улыбнулась:

— Даже если вы правы, даже если подобное возможно, не задолжали ли вы ему и шанс на счастье?

Он назвал ее женщиной, которую любит. А он — мужчина, которого любит она. Неужели это все, что требуется для счастья?

Святые небеса, да если бы она думала, что сможет сделать его счастливым, — кинулась бы ему в объятия! В тусклом пространстве кареты Мара поймала взгляд собеседницы.

— Иногда одной любви недостаточно, — пробормотала она.

Анна кивнула:

— Господь свидетель, это правда. Но в данном случае у вас есть не только любовь, верно?

Мара молчала, и Анна крепко сжала ее руку.

— Однажды вы сказали мне, что у вас нет друзей, так?

Мара кивнула:

— Да, так. Настоящих нет.

— Уже есть.

На глаза снова навернулись слезы, и Мара постучала в стенку кареты, как до этого сделала Анна. Карета тотчас замедлила ход и остановилась. Слуга открыл дверцу и опустил ступеньки.

Мара спустилась вниз, мысленно поклявшись, что не обернется. И она не обернулась даже тогда, когда Анна сказала ей вслед:

— Подумайте о том, что я говорила, мисс Лоув. Вам в любое время будут рады в клубе.

Глава 20

В игорном зале «Падшего ангела», как всегда, было множество посетителей. Пока Темпл выздоравливал, все боксерские матчи со ставками отменили, но членов клуба вполне устраивала возможность швырять деньги на ветер, играя в карты и кости. «Ангел» с радостью удовлетворял их желание, и все хозяева с готовностью помогали им избавиться от денег.

Держа на руках Лаванду, Темпл вошел в клуб и тут же направился на главный этаж игорного ада, окидывая взглядом толпы мужчин в превосходно пошитых сюртуках. Каждый из них мог в любой момент проиграть здесь свое состояние, но все они этим только наслаждались.

В другое время Темпл с удовольствием и сам бы сыграл партию-другую в «двадцать одно».

Но сегодня он, мрачный и молчаливый, просто не мог развлекаться. Как ни странно, он был в ярости от того, что аристократы с радостью приняли его, кивали ему и похлопывали по плечу. Выходит, он снова стал одним из них, словно и не было этих двенадцати лет.

Но все это не имело значения! Ничто не имело значения до тех пор, пока он не разыщет Мару.

У него болело и ныло все тело после дня, проведенного под дождем верхом на коне, после бесплодных поисков прекрасной иголки в стоге прогнившего сена, каковым и являлся декабрьский Лондон. Он побывал в приюте, у Уэста, а потом — снова в приюте. Наведался также на почтовую станцию и выложил смотрителю целое состояние за сведения о дневных пассажирах. Выяснилось, что одна влюбленная пара, собравшаяся тайком пожениться, и двое джентльменов уехали по Северной дороге в сторону Шотландии. Влюбленная девушка якобы очень хороша собой, но почтовый смотритель заверил, что волосы у нее были не золотисто-каштановые, а глаза самые обыкновенные. Значит, не Мара.

Следовало бы обрадоваться тому, что она все еще в Лондоне, но вместо этого Темпл пришел в бешенство. Как ей удалось исчезнуть? Ведь никаких следов, словно она испарилась, как дым… Не знай он точно, что Мара существует, мог бы подумать, что она ему просто привиделась. Но оставленные ею перчатки… И свинка… И боль у него в груди… О, она, безусловно, реальна.

При этой мысли в ране запульсировало, а губы искривились в усмешке. Две дыры: одна заживала, а вторая… она угрожает жизни.

Он подвигал больным плечом. Боль поползла из раны вниз по руке и прекратилась у локтя. Темпл пошевелил пальцами в перевязи. Ничего. Он понимал, что усталость не поможет восстановить чувствительность, но отдыхать ему было некогда. Не раньше, чем он ее найдет. И если к тому времени он превратится в калеку — что ж, так тому и быть.