— О моей жене? — удивился Коррадо. — А какое отношение она имеет ко всей этой истории, святой отец? Мне бы не хотелось впутывать ее в это.

— Ты должен рассказать ей свою историю, — кротко произнес отец Хосе. — Она твоя жена и имеет к этому самое непосредственное отношение. Она должна знать обо всем, что касается тебя.

— Ах, о племянниках, — воскликнул облегченно Коррадо. — Ну, конечно, святой отец, я расскажу ей все. Ведь ей придется воспитывать их вместе с нашей дочерью. Я ей все расскажу, и о том несчастном случае, что произошел с их отцом. Я что-нибудь придумаю для Мерседес.

— Нет, Коррадо, ты не до конца понял меня, — все так же кротко говорил отец Хосе. — Я имел в виду не только твоих племянников. Я имею в виду историю о тебе, о той девушке, о ее любви, о мести, в общем все, что с тобой произошло, и почему ты покинул тогда Сицилию и оказался в Аргентине.

— Святой отец, — Коррадо отрицательно покачал головой после минутного раздумья. — Вы не можете требовать от меня этого. Моя жена не сможет пережить эту историю. Я не хочу доставлять ей боль. У нее не очень здоровое сердце. Мне надо придумать что-нибудь другое, для того чтобы она… — но святой отец остановил Коррадо.

— Ты предлагаешь опять лгать ей, Коррадо, а должен наконец открыть всю правду, — сказал отец Хосе. В его голосе слышны были осуждающие нотки, но взгляд говорил о том, что отец Хосе раскаивается, что решил ему помочь. — Ведь ты и так обманывал ее почти всю вашу жизнь. Тебя должна мучить совесть.

— Нет, святой отец, я не могу этого сделать, — не согласился с предложением священника Коррадо. Он мысленно представил, как он рассказывает все Мерседес и какой у нее становится взгляд после того, как она узнает правду о нем. — Нет, — еще раз произнес он. — Мне не хочется терять Мерседес. Я слишком сильно люблю ее. И у нас есть дочь. Я не желаю причинять им боль.

— Но Мануэла еще совсем ребенок, — возразил ему священник. — Ее эта история вообще не коснется. А твоя жена должна все знать, — отец Хосе хоть и говорил негромко, голос его звучал твердо и убедительно. С ним трудно было спорить.

— Святой отец! — воскликнул Коррадо в отчаянии, — не заставляйте меня делать это!

— Так вот, Коррадо, — вновь решительно прервал его священник, — я обещаю тебе, что пока ты не признаешься во всем жене и не расскажешь историю своей жизни, я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь тебе с твоими племянниками, — отец Хосе не торопил Коррадо с принятием решения. Он прекрасно понимал, что у того сейчас творится на сердце. Перед Коррадо стоял нелегкий выбор. С одной стороны — угроза потери любимой жены, с другой — потеря племянников. Не чувствуй он своей вины перед покойным братом, Коррадо, может быть, и не стал бы рисковать семейным счастьем, но чувство вины не давало ему покоя и просто требовало его участия в судьбе племянников.

Коррадо погрузился в свои мысли, представляя, что произойдет, если Мерседес не так воспримет его историю, если она подумает, что он не любил ее по-настоящему, раз не рассказал обо всем в начале их совместной жизни. А ведь он не может жить без нее и без Мануэлы. Труден был этот выбор. Он тяжелым грузом лег на сознание Коррадо.


Бенигно привез Исабель домой. Пока он ставил машину в гараж, девушка вошла в дом и сразу же встретила Челу.

— Добрый день, Чела.

— Рада вас видеть, сеньорита, — улыбнулась Чела. — Как чувствует себя мадам Герреро?

— Ничего нового пока, — печально ответила Исабель. — А что нового в доме?

— Тут тоже все по-старому, — ответила Чела. — Сеньор Эмилио звонил дважды… Может быть, вам что-нибудь приготовить?

— Нет, нет, спасибо, не надо, — отказалась Исабель. — Я приехала немного отдохнуть и переодеться. Потом вернусь в клинику и подменю Бернарду. А ее пошлю сюда отдохнуть и перекусить. — Исабель медленно поднялась на второй этаж, к себе в комнату. Она почувствовала, что очень устала.

— А Бенигно? — поинтересовалась Чела.

— Он в машине, — ответила Исабель. — Если будут звонить, скажи, что меня нет дома. Я отдыхаю.

— Хорошо, сеньорита. — Проводила глазами Исабель Чела и поспешила навстречу Бенигно, чтобы узнать у него последние новости.

Бенигно поставил машину в гараж, протер ее мокрой тряпкой, чтобы она блестела, прихватил с сиденья те папки с документами, что отобрала для изучения Исабель в офисе адвоката Пинтоса, и теперь со спокойной совестью шел на кухню выпить стаканчик вина. Тот ему не помешает, ведь сеньорита поедет в клинику еще не скоро.

— Ты рассказал сеньорите про драку? — Чела аж приплясывала от нетерпения услышать, как на эту историю отреагировала Исабель.

— Да, — кивнул Бенигно.

— И что сказала по этому поводу сеньорита Исабель? — Чела перешла на шепот.

— Понимаешь, Чела, — Бенигно вдруг начал сипеть, непонятно было, что он говорит. — У меня что-то вдруг горло пересохло, — просипел он еле слышно. — Ты меня понимаешь, Чела? Его необходимо чем-то прополоскать! — и Бенигно подмигнул кухарке.

— Ох, вы опять за свое! — воскликнула Чела, догадавшись, что хочет получить Бенигно, прежде чем поведать о реакции Исабель на сообщение о драке. — Пойдемте на кухню, у меня, кажется, есть кое-что, способное вылечить ваше горло, — она кивнула Бенигно в сторону кухни, и они тихонько направились туда. — Но только, Бенигно, — остановилась Чела у самых дверей, — вы мне расскажете все и как можно подробней!

— Конечно-конечно, — заторопился Бенигно, — пойдем скорее на кухню. Если я сейчас не прополощу горло, я не смогу ничего тебе рассказать. Горло у меня такое нежное!

Они заболтались, и Чела вспомнила о том, что необходимо разбудить Исабель, только под вечер. Чела поспешила в спальню сеньориты. Когда Исабель узнала, который был час, она рассердилась на кухарку.

— Почему ты не разбудила меня раньше? — Исабель надела скромное платье вишневого цвета.

— Вы так сладко спали, сеньорита, — нашлась, как оправдаться Чела, — что мне не хотелось вас будить. Но ведь еще не так поздно?

— Я знаю, — Исабель не могла сердиться на Челу, та, если разобраться, была не виновата, что она проспала. Ведь служанке никто не давал задания разбудить Исабель. — Я хотела быть в клинике пораньше, — пояснила свое недовольство Исабель. Она достала из сумочки изящную пудреницу и стала приводить лицо в порядок, хотя оно и без косметики было свежее, без единой морщинки.

— Чела, пожалуйста, скажи Бенигно, пусть готовит машину, — попросила она кухарку.

— Хорошо, сеньорита, — ответила Чела, и в это время раздался звонок у двери.

— Кто бы это мог быть? — спросила сама у себя Исабель. — Я никого не жду.

Это был Эмилио. Дождавшись, когда Чела откроет дверь, он спросил ее, тяжело отдуваясь, словно всю дорогу сюда не в машине ехал, а бежал бегом:

— Сеньорита дома?

— Да, проходите пожалуйста, — кивнула Чела.

— Привет! — бросил Эмилио, подходя к Исабель.

— Привет.

— Я был в клинике, — начал объяснять он. — И Бернарда сказала мне, что ты поехала домой.

— Я сейчас возвращаюсь в клинику. — Исабель давала понять, что времени на разговоры у нее нет.

— Но мне необходимо переговорить с тобой.

— Мне тоже нужно поговорить с тобой, — многозначительно ответила Исабель. — Я недавно узнала о некоторых неприятных вещах…

— Я хочу тебе все объяснить, — прервал ее Эмилио, поняв, что она уже знает о драке.

— Этого я и жду от тебя, — строго сказала Исабель. Потом она обратила внимание на присутствие Челы и, чтобы удалить ее, попросила: — Чела, пожалуйста, передай Бенигно, пусть подождет меня в машине. Я скоро буду.

— Хорошо, сеньорита. — Чела вышла из комнаты.

— Пройди сюда, пожалуйста, — Исабель пошла в другую комнату. Она так говорила с Эмилио, словно была старшей сестрой, собирающейся прочесть ему лекцию о правилах поведения. Они устроились в маленькой комнатке, где их никто не мог услышать.

— Значит, Фернандо, — не теряя времени даром, Эмилио решил перейти в наступление, — прибежал к тебе и нажаловался на меня, рассказав о драке? — спросил он, пряча за ироничной улыбкой свое беспокойство.

— Он ничего мне не говорил! — отрезала Исабель.

— Ничего? — Эмилио был удивлен. — Так кто же тогда сказал тебе?

— Не важно, от кого я узнала о драке. — Исабель была возмущена самим происшествием, ей было стыдно, что причиной этой драки послужила она. — Зачем ты затеял ее? Ведь у тебя не было никаких причин нападать на него.

— Не было никаких причин? — Эмилио едва не задохнулся от обиды. — Ты знаешь, Исабель, я жалею, что у меня не было под рукой фотоаппарата, чтобы запечатлеть в качестве доказательства одну сцену там, в клинике, когда вы сидели, обнявшись, и ворковали, словно голубки.

— Ты сам не знаешь, что говоришь, — покачала головой разочарованная Исабель. Она до этого дня гораздо лучше думала о нем.

— Нет, я знаю, о чем говорю! — настаивал Эмилио, не понимая, что своим упорством лишь портит отношения с Исабель. — Если ты сама не в состоянии защититься от приставаний этого подонка, то я его отважу от тебя, — пригрозил он.

— Не вмешивайся больше в мои отношения с Фернандо Салиносом! — Вспыхнула Исабель. Ее словно покоробило от той ненависти, с какой говорил о Фернандо Эмилио. — Я в долгу перед ним.

— В долгу? — Не понял Эмилио.

— В долгу, — повторила Исабель. — Фернандо оплатил гарантийный депозит, который требовала от меня администрация клиники. Неужели, по-твоему, я не могу быть по отношению к нему хоть немного благодарной?

— Но я же говорил, что возьму на себя заботы об этом, — начал было Эмилио, но Исабель прервала его.

— Я благодарна тебе за желание помочь, но сейчас оставим все так, как есть! — Исабель решительно поднялась и направилась к выходу. Этим она показала Эмилио, что разговор закончен и она торопится в клинику.