Тони Парсонс - Man and Boy, или История с продолжением

Самый красивый мальчик на свете!

Мальчик! Это мальчик!

Это крошечный мальчик.

Я смотрю на это дитя, лысенькое и сморщенное, а оттого напоминающее маленького старичка, и внутри у меня все сжимается.

Кажется, что «вот это» — нет, конечно, не «это», а «он» — и есть самый красивый ребенок за всю мировую историю. Неужели «вот это» — простите, «он» — и в действительности самый красивый ребенок на всем белом свете? Или сейчас мое мнение подсказывает мне моя биологическая программа? Может быть, все родители чувствуют то же самое? Даже те, у кого рождаются обычные, ничем не примечательные дети? Правда ли, что наш ребенок так прекрасен?

Я пока что не в состоянии разобраться в этом.

Ребенок спит на руках у моей любимой женщины. Я присаживаюсь на край кровати, смотрю на них обоих и как никогда отчетливо чувствую, что мое место — именно здесь, в этой комнате, с этой женщиной и этим ребенком. И больше нигде.

После всех волнений истекших суток меня вдруг охватывает непонятное сочетание благодарности, счастья и любви, оно заполняет всю мою сущность, грозя вырваться наружу.

Я боюсь, что сейчас все испорчу. Только бы не расплакаться! Иначе вся торжественность и грандиозность этого момента будут смазаны. Но тут ребенок просыпается и пронзительно кричит, прося еды. В этот миг мы — я и моя любимая женщина — громко смеемся от неожиданности и восторга.

Это маленькое чудо. И хотя никому еще не удавалось убежать от повседневной жизни (кстати, когда мне нужно возвращаться на работу?), весь этот замечательный день наполнен самым настоящим волшебством. Правда, сами мы не говорим о волшебстве, хотя чувствуем его повсюду.

Вскоре к нам присоединяются мои родители. После неизбежных поцелуев и объятий мама пересчитывает у малыша пальчики на руках и ногах, проверяет, нет ли между ними перепонок. Но у него все в порядке, с ребенком все в полном порядке.

— Он неотразим, — говорит мама. — Мальчик просто неотразим.

Отец смотрит на ребенка, и мне кажется, что и у него внутри в этот момент что-то тает.

О моем отце можно сказать много хорошего, но его не назовешь мягким человеком. Он вовсе не сентиментален, он не останавливается на улице для того, чтобы погладить ребенка по головке и немного повозиться с ним. Отец прекрасный человек, но ему пришлось очень многое пережить, а потому он довольно суров. В общем, у него непростой характер. Правда, сегодня ледяные глыбы в его душе треснули, и я уверен, что он тоже это понимает.

У нас самый красивый ребенок на свете.

Я передаю отцу бутылку, купленную несколько месяцев назад. Это бурбон. Отец пьет только пиво и виски. Он принимает бутылку, расплываясь в улыбке. На этикетке написано «Старенький дедушка». Это он. Мой отец.

Сегодня я особенно остро ощущаю, что за этот день стал больше похож на него. Сегодня я тоже стал отцом. Все обычные этапы взросления: потеря невинности, успешная сдача экзаменов на водительские права, первое голосование — словно прошли по моей юности. Я испытал все это, в глубине души практически не изменившись, оставаясь все тем же мальчиком.

Но теперь я помог прийти в наш мир новому человеку.

Сегодня я стал тем, кем всегда был мой отец.

Сегодня я стал мужчиной.

Мне двадцать пять лет. 

Вот каких жизненных ситуаций следует избегать, пока вы готовитесь достойно встретить свое тридцатилетие. Ведь в этот день вы сможете считать себя взрослым и вполне самостоятельным человеком. Итак:

не заводите случайную связь с коллегами по работе;

не покупайте предметы роскоши, которые вам не по карману, действуя при этом исключительно в душевном порыве;

не допускайте того, чтобы от вас ушла жена;

постарайтесь не потерять работу;

позаботьтесь о том, чтобы случайно не превратиться в отца-одиночку.

Если вам скоро исполнится тридцать лет, можете делать все, что угодно, но избегайте делать то, о чем я вас предупредил.

Иначе весь день рождения пойдет насмарку.

* * *

В тридцать лет нужно думать примерно так: это мои золотые годы, я еще молод и энергичен, у меня еще все впереди. И о прочей ерунде в том же духе. Вы все еще молоды для того, чтобы не спать целую ночь, но уже достаточно повзрослели, чтобы завести себе кредитную карточку. Вся неуверенность и нищета тех времен, когда вы были сначала подростком, а потом юношей, остались позади. Скатертью им дорожка! Теперь от них выветрились даже воспоминания, а вот жизненной энергии в вас еще хоть отбавляй.

Тридцатилетие должно стать одним из лучших ваших дней рождения.

Но как лучше отпраздновать эту великую дату? С несколькими близкими друзьями-холостяками в каком-нибудь уютном баре или ресторане, где вы хорошо оттянетесь? Или у семейного очага, с любимой женой и обожающими тебя малышами?

Это хорошие способы отметить свое тридцатилетие, и, вероятно, существует масса других, не менее достойных.

Но все они, как мне кажется, позаимствованы из какого-то комедийного американского телесериала. Когда я представлял себе то, как наступает тридцатилетие, мне виделась семейная пара, целующаяся со страстью и восторженностью подростков в период гормональной бури, а на заднем плане агукает и ползает по гладкому паркету очаровательный малыш. Или же перед моим мысленным взором возникал кружок симпатичных друзей-остряков, иронически оплакивающих прежние романы, попивая кофе со сливками и хвастаясь друг перед другом роскошным трикотажем. Вот в этом-то и заключалась моя проблема. Всякий раз, когда я думал о тридцатилетии, я представлял себе чью-то чужую жизнь.

Вот каким должен быть тридцатилетний: повзрослевшим, но не разочаровавшимся. Устроенным в жизни, но не самодовольным. Житейски мудрым, но, конечно, не настолько, чтобы оставалось только броситься под поезд. Это должно стать лучшим временем вашей жизни.

Разумеется, к тридцати годам человек наконец-то уясняет себе, что ему не суждено жить вечно. Но ведь от этого веселое настоящее, так же как и кофе со сливками, становится только слаще, верно? Нельзя позволять смерти отбивать у вас желание получать удовольствие каждый божий день. Пусть долгое, постепенное соскальзывание в могилу не мешает восторгаться жизнью.

И неважно, радуешься ли ты последним годам холостой свободы или же недавно перешел к более взрослому и требующему большей отдачи образу жизни — вместе с любимым человеком. Так или иначе, трудно испортить свое тридцатилетие на все сто процентов.

Однако лично мне это удалось.

* * *

От машины пахло чьей-то чужой жизнью. А еще пахло свободой.

Он стоял в витрине демонстрационного зала: клиновидный спортивный автомобиль, даже без крыши выглядевший таким гладким, компактным и как будто даже мускулистым.

Разумеется, он был красного цвета — пламенно-красного, предназначенного восхитить настоящего мужчину.

Когда я был чуть помоложе, при виде таких шикарных штучек я лишь ухмылялся и глупо хихикал. Возможно, при виде эдакой «красной кукурузины» меня бы даже затошнило. Уж слишком бросалось в глаза ее показное воплощение мужественности. Не исключено, что произошло бы и то, и другое, и третье почти одновременно.

Теперь же меня это ничуть не смутило. Более того, казалось, что передо мной возникло именно то, чего мне не хватает в настоящий момент.

Честно говоря, я не из тех мужчин, которые хорошо разбираются в марках автомобилей. Но, если честно, то я уже давно интересовался этой машиной. Тайком разглядывая рекламные проспекты и объявления в глянцевых журналах, я все-таки запомнил название этой сверхсовременной маленькой модели. Да-да, все верно. Как говорится, мы уже где-то встречались.

Впрочем, название было не так уж и важно. Мне просто нравилось, как выглядит эта машина. И ее запах. Прежде всего запах. Пахло так, что сразу становилось ясно: произойти может все что угодно. Но что же такого особенного было в этом запахе?

Смесь ароматов кожи, резины и свежей краски вскружили мне голову. Сердце бешено заколотилось от новизны, от потрясающей новизны! Эта новизна приближала меня к другому миру — безграничному и свободному; передо мной словно открывалась дорога в прекрасное будущее. Туда, где никто никогда не слышал ни о дорожной разметке, ни о физическом угасании, ни о моем тридцатилетии.

Мне почему-то был знаком этот запах, и то, что я испытал в тот момент, тоже показалось привычным. Как ни забавно, это напоминало то ощущение, которое испытываешь, когда держишь на руках новорожденного ребенка.

Сравнение, конечно, не из лучших. Автомобиль не мог украдкой взглянуть на меня только что распахнувшимися глазами, или сжать мой палец в крохотном кулачке, или улыбнуться беззубой улыбкой. Правда, мне на мгновение показалось, что запросто мог бы.

— Живем только раз, — понимающе кивнул продавец, подходя ко мне из дальнего угла зала и по пути гулко стуча каблуками своих ботинок.

Я вежливо улыбнулся, давая понять, что обязательно подумаю на досуге над этой мудрой мыслью.

— Вы ищете что-то такое, чтобы хорошенько поразвлечься? — осведомился он. — Ведь если уж определять «Эм-Джи-Эф» одним словом, то это слово как раз и есть «развлечение».

Произнося свою заученную речь, похожую на длинный коммерческий слоган, он оценивающе разглядывал меня, пытаясь понять, стоит ли сажать меня за руль, чтобы опробовать машину в действии.