– А ведь ты всегда ворчишь по поводу того, что на мне слишком мало надето, – заметила Нелли.

Анна засмеялась.

– Это другое, – сказала я. – Кроме того, со мной это было по ошибке.

– Да, конечно, – ухмыльнулась Нелли. – Н-да, и хотя здесь сейчас ужасно интересно, и я бы очень охотно послушала про классного Антона и про твоё по ошибке отсутствующее нижнее бельё, я должна идти к Ларе. Учить математику для завтрашней контрольной.

– С Ларой? У вас у обоих тройка по математике, дорогая. Как вы собираетесь друг другу помогать?

– У Лары четыре с минусом, – поправила меня Нелли. – Периодически.

– Почему ты не поучишься вместе с Максом? – спросила Анна. – У него пятёрка по математике, насколько я знаю.

– У Макса по всем предметам пятёрка, – сказала Нелли немного презрительно. – Кроме того, у него нет времени, потому что он уже помогает прыщавой Лауре.

– Не называй её так, – заметила я. – Лучше радуйся, что у тебя нет прыщей.

– Кроме того, Макс в параллельном классе, и он не знает, что мы сейчас проходим с Мюллер.

– Вряд ли у них другая программа, – заметила Анна.

– И кроме того, Ларина мама испекла вишнёвый пирог, только для нас, – добавила Нелли.

– Вот оно что, – откликнулась я.

– Разве это не замечательно? Когда ты, собственно говоря, в последний раз для нас пекла, мама?

– Вчера, – ответила я. – Ты съела восемь из двенадцати черничных пышек, помнишь?

– Я имею ввиду настоящие пироги, – сказала Нелли, тем не менее целуя меня в щёку. – Мне действительно пора. До встречи. Пока, Анна. Передай привет Максу.

– В семь часов будет ужин, – заметила я, но Нелли уже выбежала в прихожую. Входная дверь хлопнула с привычным для Нелли грохотом. Я попыталась вспомнить, что было на ней надето. На ней было что-то с голым животом, глубоким вырезом или неприличными разрезами? Или она вообще чего-то не надела? Мне надо быть более внимательной.

– Радуйся, что она ест не только дома, – сказала Анна. – Иначе ты бы давно уже обнищала. Недавно она приготовила у нас небольшой омлет с тостами себе и Максу. Из десяти яиц, полулитра молока и целой упаковкой тостов.

– Может быть, стоило бы обследовать её щитовидку, – сказала я. – Хотя в её возрасте я тоже объедалась и была тем не менее худенькой.

– Ты такая и сейчас, – вздохнула Анна. – Счастливица. Ты могла встретить родителей Антона даже в бане, и тебе не надо было стесняться.

– Может быть, я переживаю и не из-за нижнего белья, – признала я. – Это скорее чувство, что я не очень подхожу Антону. Всякий раз, когда я вижу его мать, я кажусь себе – такой недостойной, понимаешь? Его мать думает, что я недостаточно хороша для Антона. И иногда я тоже так думаю.

– Какая чушь, – заметила Анна. – Вот смотри: ты выглядишь, как фотомодель, и ты самый милый и дружелюбный человек, которого я знаю. Любой мужчина бы…

– Да ладно, Анна! – Конечно, я была очень польщена, но Анна, к сожалению, преувеличивала. Во всяком случае, немного. – Если бы я выглядела как фотомодель, разве мой муж бросил бы меня ради фотомодели?

Анна пожала плечами.

– Некоторые мужчины могут только с фотомоделями – к примеру, этот Флавио Бриаторе или…

– Да перестань! Лоренц бросил меня, потому что он меня стыдился. Я была для него слишком необразованной, неловкой и наивной – короче, крестьянская дочка с острова в Северном море. С Пэрис всё по-другому: она путешествует по миру, знает тысячу известных людей, говорит на многих языках, носит Маноло, звезда на коктейльных вечеринках и вернисажах – и она даже помогает Нелли с заданиями по математике.

– Окей, – ответила Анна. – Но это только доказывает мои слова: Лоренц тебя бросил не из-за внешности, верно?

– И это сейчас должно меня утешать? – я невольно засмеялась.

– Конечно, – ответила Анна. – Хансъюрген, к примеру, всегда говорит, что он любит мой характер, но больше не находит моё тело привлекательным. Когда человеку постоянно говорят такое, это очень влияет на самолюбие. А его секретарши все худые и молоденькие.

– И глупые, – добавила я. – Иначе они бы не стали спать с женатым человеком, верно? – Хотя Анна с её невысокой, округлой фигуркой, голубыми глазами и ямочками на щеках выглядела как милый женский вариант Фродо Торбинса, хоббита из «Властелина Колец», она была исключительно энергичной и настойчивой личностью. Почему она давно не выбросила из дома этого своего лживого мужа-свинью, я никак не могла понять. – Почему, чёрт побери, ты не оставишь в конце концов этого типа?

– Н-да, – ответила Анна. – Для этого есть много причин. Основная из них, как я уже говорила, записана чёрным по белому в брачном договоре. С удовольствием прочитаю тебе вслух. Но давай вернёмся к теме. Ты в любом случае достаточно хороша для Антона. Достаточно ли он хорош для тебя, ещё предстоит выяснить. А его глупую мать вообще не надо слушать.

– Я знаю, что мне должно быть безразлично, что думает обо мне его мать. Я ей всё равно никогда не понравлюсь. – Я посмотрела в окно. На улице по-прежнему лил дождь. Июнь был необыкновенно холодным. Ужасная гроза смыла всё летнее тепло в ту самую ночь, когда умерла Нина-Луиза. – Она мне, видимо, тоже.

– Это потребовало бы нечеловеческих сил, – сказала Анна. Она знала мать Антона только с виду, но из чистой солидарности проявляла к ней ещё большую неприязнь, чем я.

– Я страшусь того, что нам с Антоном никогда не удастся стать хорошей парой. С Ночи с большой буквы мы больше не виделись, и эту ночь мы провели, плача, в коридоре гинекологического отделения. Без нижнего белья, супер. Кто знает, что я там подцепила!

– Ну да, – сказала Анна и слабо улыбнулась. – Немного фантазии, и… ну, другие бы извлекли что-нибудь из ситуации.

– Не знаю, – ответила я. – Местное освещение вряд ли способствовало нужному настроению. – Мне всё ещё было больно думать о той ночи, и я опять быстренько сменила тему. – Скажи, почему Макс с недавнего времени так часто видится с Лаурой-Кристин? Я думала, что у них с Нелли… – Я очень полюбила Анниного сына Макса. Если бы мне можно было выбрать друга для Нелли, это был бы в любом случае Макс. Он был такой разумный, тонко чувствующий, креативный и, кроме того, самый красивый мальчик, которого я когда-либо видела.

Анна пожала плечами.

– Я тоже так считала. Но в их возрасте это, по-моему, ещё сложнее, чем у нас. К сожалению, парень не говорит со мной об этом.

– Сложнее не бывает, – ответила я. – Я даже не знаю, являемся ли мы с Антоном парой или мы просто двое одиночек, которые периодически выходят вместе.

– Но на этот раз вы отправились бы друг с другом в постель, – сказала Анна. – Если бы… вам что-то не помешало.

Мы опять вернулись к той же теме. Какой-то момент мы молчали. Я думала о пустой голубой колыбельке Нины-Луизы, которая свешивалась с потолка в детской комнате Мими и Ронни.

– Он представил меня родителям как свою клиентку, – сказала я через некоторое время, смаргивая с ресниц слёзы. – Это не то же самое, что подруга.

– Да, но при этом он держал тебя за руку, – возразила Анна. – Мне кажется, он считает, что вы пара.

– Хм, – ответила я. – Может быть, мне стоит спросить его в следующий раз, какими он видит наши отношения.

– Но только, пожалуйста, после того, как вы переспите, – сказала Анна. – Это определённо облегчит ему ответ.

– Этот номер без белья я больше никогда проворачивать не стану, – заметила я. – В следующий раз пускай уже он посылает чёткие сигналы.

В кухню вбежали Юлиус и младший сын Анны Яспер.

– Можно нам ещё овсяных хлопьев с молоком? – спросил Юлиус.

– Можно получить, – автоматически поправила я. – Каждый из вас только что съел по огромной миске каши. А перед этим гору лапши с мясом. Вряд ли вы успели проголодаться.

– Пожа-а-а-луйста, – сказал Юлиус. За последние полгода он вырос на три сантиметра, но его вес не увеличился ни на грамм. Он был точно как его сестра. Как я могла отказать ему в еде, причём здоровой?

– Ну ладно, – ответила я, доставая овсяные хлопья из шкафа. Юлиус и Яспер обменялись торжествующими взглядами.

Я сразу же насторожилась.

– Но вы будете есть здесь, за столом, – сказала я.

– Нет, – закричал Яспер. Он кричал всегда, никто не знал, почему. – Мы хотим взять это с собой наверх в комнату Юлиуса.

– Мы не испачкаемся, мама.

Я насторожилась ещё больше.

– Вы кашу действительно съели?

Юлиус и Яспер озабоченно посмотрели друг на друга.

– Ну? – настойчиво спросила я.

– Не совсем, – ответил Юлиус. Он просто не мог лгать, очень достойное и милое качество, которое, очевидно, скоро пройдёт.

– Что именно вы с ней сделали? – вмешалась Анна.

– Мы залили её в пожарный шланг Юлиуса, – закричал Яспер. – Но мы ничего не закапали.

Я вздохнула.

– А потом?

– А потом мы брызнули этим в сторону Марии-Антуанетты, – сказал Юлиус. – Оно достало до её окна. Это лучше, чем с водой. Мы нарисовали настоящий узор.

– Снежинку, – добавил Яспер.

– Ну класс, – недовольно сказала я. – Теперь мы опять поругаемся с Хемпелями. Вы с ума сошли! Брызгать в окна других людей овсяной кашей. Вы не можете поиграть во что-нибудь разумное?

Яспер и Юлиус не понимали, что же такого неразумного в том, что они с помощью пожарного шланга рисуют снежинки из овсяной каши.

– Это всё погода, – сказала Анна. – Они не могут выйти на улицу, и поэтому у них в голове одна дурь. Если хочешь, я заберу их к себе, и у тебя будет немного покоя.

– Вот именно. Покоя, чтобы позвонить Хемпелям и извиниться перед ними, – сказала я. – Я уже слышу, как она пищит: «Вам это станет дорого! Вы услышите о нашем адвокате!»