– Такой сад очень крутой, – сказала она, стоя в детском бассейне. – При этой жаре в квартире в городе было бы невыносимо.

– Кому ты это говоришь, – вздохнула Труди.

Меня обуяла жажда летнего декорирования, и я закупила половину содержимого садового центра, чтобы придать немного краски заросшим крапивой клумбам с помощью роз, флоксов и душистой травы. Вместе мы освободили уродливую бетонную раковину от грязи и сорняков, посадили туда парочку плавающих растений и дали заработать фонтану. Через некоторое время появились птицы, чтобы там искупаться, а потом в воду уселась жаба и совсем не робко смотрела на нас своими золотистыми глазами. Когда мы подходили поближе, она, казалось, глядит на нас с некоторым вызовом, словно она непременно хочет, чтобы её поцеловали. При этом каждый знает, что жабы – это заколдованные принцессы. Если поцеловать жабу, то из этого может получиться всё, что угодно – а кто захочет рисковать? Стрекозы и бабочки летали по саду. Когда мы вечерами сидели за столом, нас часто посещала маленькая белочка, которая даже ела у нас из рук – мюсли, макароны, фрукты, – ей нравилось практически всё. Дети назвали её «Бабушка Бауэр», потому что она якобы выглядела как моя мать. Я не видела никакого сходства, не считая выдающихся передних зубов и прикуса. Зента и Бергер, наши кошки, боялись Бабушки Бауэр, они постоянно убегали в домик на дереве, когда она появлялась, и оттуда шипели на неё. Так же они поступали и с синицами, которые склёвывали крошки с нашего стола. У меня была надежда, что Зента и Бергер генетически неправильно запрограммированы и никогда не преподнесут нам сюрприза в виде добычи на коврике у двери, но на той же неделе Бергер притащил толстую морскую свинку, которая была почти такой же большой, как он сам. Я стала с ним ругаться, предполагая, что морскую свинку он поймал не на охоте, а по соседству, где Мария-Антуанетта, внучка жирных Хемпелей, держала в клетке парочку морских свинок и кроликов. Но Юлиус и Нелли были убеждены, что животное уже было мертво, когда Бергер его нашёл. У Бергера было действительно виноватое выражение морды, и поскольку Хемпели не жаловались на пропавшую морскую свинку, я подумала и о других возможностях.

– Может быть, её убила хищная птица! – сказала я.

– Да, а потом появился Бергер, чтобы её спасти, – добавил Юлиус. – Но было уже поздно… – Он проглотил слезу. – Может быть, это был его лучший друг, и он принёс его сюда, чтобы мы его похоронили.

Они с Нелли положили мёртвое животное в коробку из-под обуви и похоронили его во свежевскопанной клумбе. В качестве памятника они водрузили наверх большой булыжник, на котором Нелли чёрным фломастером написала: «Здесь покоится лучший друг Бергера, жирный Хемпель». Хорошо, что Юлиус не умел читать. Ему бы это имя не понравилось.

На могилу Хемпеля я поставила маленькую свечку, я везде понаставила свечек, которые романтически освещали сад, когда становилось темно. В комнатах было невыносимо жарко, хуже всего было в моей только что отремонтированной спальне. Если какое-то время смотреть на красную стену, то можно было почувствовать себя в печке. В саду я оборудовала матрасный лагерь, над которым Нелли навесила москитную сетку, и мы все трое спали в саду, что было одновременно и романтично, и жутко, при всех этих звуках и животных, которые ночами бродили по саду.

Громкое хрюканье разбудило меня далеко после полуночи, и я лихорадочно начала искать свой карманный фонарик. Не хватало только дикого кабана.

– Это точно дух жирного Хемпеля, – прошептала Нелли. – Он хочет отомстить мне за своё имя.

Но это были всего лишь два ежа, которые, хрюкая и чавкая, моргали глазами в свете фонарика.

– Спи дальше, – сказала я Нелли. Юлиус, лежавший между нами, мирно всхрапнул.

– Я не могу, – ответила Нелли. – Я беспокоюсь.

– Насчёт Лары и Морица?

– Ах нет!

– Насчёт Макса и Лауры-Кристин?

– Не-ет!

– Это из-за твоего аттестата? Я не буду ругаться, дорогая. – Лучше пускай это делает Лоренц. Из-за плохих оценок он мог изрядно разволноваться.

– Нет. Из-за этого реферата по социологии. Я должна его делать вместе с Кевином Клозе! Поработай-ка над равноправием женщин в теории и на практике с мистером «Но у тебя нет сисек»!

Неудивительно, что она не могла спать.

– Я напишу тебе справку, – предложила я, но Нелли сказала, что для этого уже поздно. Кевин собирался прийти завтра.

Это значит, что Ганнибал и Лектер будут знать, где мы живём! Учитель, наверное, сошёл с ума.

Я уставилась в дверной глазок, когда Кевин на следующее утро позвонил нам в дверь.

– Ну? – прошептала Нелли. – Они с ним?

– Я не могу понять, – шепнула я в ответ, крепко сжимая в руке баллончик с газом. Свободной рукой я наложила цепочку и приоткрыла дверь.

– Привет, – сказал Кевин. – Я пришёл к Нелли.

– Привет, – ответила я. – Ты один?

– Нет, – сказал Кевин. – Мне пришлось взять с собой Саманту.

– Тарантула? – прохрипела я.

– Нет, ребёнка моей сестры, – терпеливо ответил Кевин. Я снова успокоилась.

– Ах, вот как. А где собаки?

– Дома, – ответил Кевин. – Если они снова не смылись через дыру в изгороди.

– Окей, – сказала я и открыла дверь. Баллончик с газом я спрятала за спиной. – Тогда заходи.

Кевин поднял по ступенькам детскую коляску. В ней сидела маленькая Саманта со вспотевшими локонами и красным личиком, она выглядела усталой. Ей был примерно годик. Я стыдливо опустила баллончик с газом в стойку для зонтов.

– Ей, собственно, давно пора спать, – сказал Кевин. – Не знаю, что с ней такое. Привет, Неле.

– Привет, Кельвин, – ответила Нелли. – Милое дитя. И пока без татуировок.

– Извини, но мне пришлось взять её с собой, – сказал Кевин. – Моя сестра по четвергам работает до вечера, а у моей мамы вторая смена в доме престарелых. Старшие могут остаться с дедушкой, но с ребёнком он не будет знать, что делать.

– У твоей сестры так много детей? – спросила Нелли.

– Не-е, у неё только Саманта. Ей ведь всего семнадцать. Но у меня ещё три младших сестры и брата. – Он пощекотал Саманту под подбородком. – Они когда-то тоже были такими милыми, как Саманта сейчас. – Я заметила, что моя неприязнь к нему улетучивается. Без своих собак он был, собственно, совершенно безобидный, очень милый. И что-то было в его зелёных глазах. Я только надеялась, что Нелли никогда этого не заметит. Иначе она, наверное, скоро окажется в одном из Миминых ток-шоу вместе с сестрой Кевина.

– У моего отца будут близнецы, – заметила Нелли.

– Правда? Классно! – сказал Кевин и посмотрел на мой живот. – Пока ничего не видно.

– Это потому, что для близнецов мы наняли суррогатную мать, – объяснила я. – Можете использовать это в вашем реферате.

– Она говорит ерунду, – быстро сказала Нелли и потянула Кевина с коляской в сад. – Я думаю, мы поработаем в саду. Ты что-нибудь нашёл про равноправие?

– Ну конечно! Я всё время слушаю, как ругаются мои родители. Ужасно много учебного материала.

В кухне я вместе с Юлиусом занялась приготовлением безалкогольного пунша из арбузных кусочков, фруктового чая, малинового сока и льда. Как раз когда всё было готово, пришли Анна с Яспером.

– Что случилось с твоими волосами? – спросила я. Анна выглядела действительно как Фродо Торбинс. Не хватало только волосатых ступней.

– В жаркую погоду я всегда так выгляжу. Эта жара меня доконает, – сказала она, взяла кубик льда и опустила себе в лифчик. – А мои бедные беременные! Им совсем плохо. Хуже всего тем, кто должен носить уплотняющие чулки. Сегодня утром у меня были роды в воде, и женщина непременно хотела, чтобы я опустилась к ней в ванну! Три часа в воде температурой тридцать восемь градусов! – Она взяла ещё один кубик льда и снова опустила его в лифчик. – Я вся покрылась морщинами, как столетняя женщина. И каждый раз, когда на нас смотрел наш сексапильный ассистент, он умирал от смеха, без понятия, почему. Потом позвонили из дома престарелых: мой отец попал в больницу. Его сердце не переносит жары. Я поехала к нему, но он всё время называл меня фрау Ющенкова. Кто бы она ни была. – Отец Анны уже много лет страдал от болезни Альцгеймера. Ужасно не узнавать своих собственных детей. Ужаснее всего для самих детей. – Не пройти ли нам в сад? Я бы охотно полежала в гамаке. Только четверть часа.

– Только не пугайся, пожалуйста. У Нелли гость – Кевин Бойцовая собака Клозе, – сказала я. – Правда, без собак.

– Тогда мне без разницы, – ответила Анна. Тем не менее она сказала Кевину: – Привет, маленькая крыса. – Затем она скинула туфли и плюхнулась в гамак. Кевин пробормотал что-то вроде «Привет, женщина без штанов», но тут я не была уверена. Может быть, он просто сказал «Привет, я Кевин Клозе».

Мой взгляд переместился на усталые босые ноги Анны, и я вдруг поняла, почему ассистент так смеялся. На её ногтях кучерявились пряди волос. Я некоторое время удивлённо смотрела на них, а потом тоже рассмеялась.

– Что такое? – недовольно спросила Анна.

– Может ли быть, что ты вчера брила волосы на лобке, Фродо Торбинс? – спросила я между двумя приступами смеха.

– Да, откуда ты знаешь? – переспросила меня Анна. – Это можно видеть? Я периодически работаю там с ножницами, иначе из них можно плести косы.

Я от смеха держалась за живот.

– А не красила ли ты одновременно ногти на ногах?

– Да, – ответила Анна. – «Rouge absolut». Красивый, верно? – Она подняла ногу в воздух. – О нет, вот дерьмо! Что это такое?

– Это «Лобковые волосы absolut»! – Я хохотала как сумасшедшая. – В следующий раз лучше подождать, пока лак не высохнет.

Я принесла Анне из ванной жидкость для снятия лака и пообещала об этом не рассказывать. Но на самом деле в последующие недели я ещё много раз смеялась по поводу этой истории. Есть вещи, о которых невозможно молчать.