— Ох, Анжелка, не знаю я, кому и зачем, а только доктор и его поведение мне доверия не внушают. Ну да Бог с ним, может, я и не права. Я всегда перестраховываюсь, ты же знаешь. Давай уже спать ложиться. Я, честно говоря, сегодня не выспалась, а завтра надо пораньше встать, чтобы успеть домой к возвращению Салика.

Глава тринадцатая

Анжела продолжала хлопотать в огороде и была относительно спокойна. Она каждый день по нескольку раз звонила Володе, но телефон так и не отвечал. Постепенно девушкой начала овладевать апатия, но не та мрачная и истерическая, которая охватила ее, когда возлюбленный просто перестал появляться, а тихая, ровная, умертвляющая все чувства, застилающая туманом мысли.

В конце августа, как будто смилостивившись на прощание, тучи разошлись и выглянуло солнце. Птицы запели радостнее, как пели в июле, цветы стали ярче и ароматнее. Анжела надела топик и шорты. Ее тело, ласкаемое теплыми солнечными лучами, помимо воли вспоминало ощущения середины лета, и по ночам она скидывала одеяло, пытаясь умерить охватывающий тело пожар. Но душа и сердце оставались все так же безучастны. Анжела почти ни на что не обращала внимания, не замечала, что творится вокруг, почти машинально, привычными движениями перебирала клюкву, резала яблоки для сушки, консервировала овощи.

Не заметила она и того, как с некоторых пор смотрит на нее сосед — успешный тридцатилетний предприниматель, еще два года назад купивший два смежных с Флеровыми участка и теперь отстроивший на них стильный домик, а-ля финский коттедж. Анжела не раз мечтательно заглядывалась на этот домик, представляя, как уютно и счастливо, наверное, живут его обитатели, всегда такие приветливые, спокойные и нарядные. И вот один из них, молодой и красивый, уже не один день смотрел сквозь увитую разными вьюнками решетку своего сада на девушку с пушистыми длинными волосами и печальным отрешенным лицом. Она почти весь день проводила на улице, вне зависимости от погоды, в мягко обнимающем стройную фигуру теплом свитере или в простенькой, не стесняющей тела футболке. Это тело, эти пушистые волосы и большие глаза непреодолимо тянули Игоря. Ему было просто необходимо обладать им, ощутить под пальцами гладкую загорелую кожу и зарыться лицом в тяжелые русые пряди.

И однажды, когда Анжела сосредоточенно отбирала те огурцы, что пойдут на семена, Игорь вошел в калитку и, тихо подойдя сзади, обнял ее за плечи. Анжела вздрогнула, обернулась, узнала соседа и хотела что-то сказать ему, но ее рот неожиданно оказался замкнут упрямыми сильными губами. Анжела попыталась вывернуться из объятий или просто оттолкнуть мужчину, но оказалась только теснее прижатой к нему. По лицу девушки текли злые слезы, но как она ни старалась, не могла избавиться от неудобно сдавливающих тело рук и сухих обжигающих губ, оставляющих на лице и шее саднящие, словно порезы, красные пятна. Она, захлебываясь от рыданий, уже не понимая, что делает, впилась зубами в целующие ее губы. Объятия мгновенно разжались, Анжела рванулась и, не оборачиваясь, бросилась к дому. Она закрыла входную дверь на замок и на щеколду, юркнула к себе в комнату и почти упала на диван.

С трудом переводя дыхание от бега и пережитого ужаса, Анжела дрожащими руками налила себе стакан воды и попыталась сделать несколько глотков, но зубы звонко застучали о стеклянный край.

«Спокойно! Спокойно! Ничего не произошло, я дома, в полной безопасности, одна в своей комнате, — Анжела поставила воду на стол и постаралась дышать глубоко и ровно. — Ведь не станет же Игорь ломиться в дом, зная, что здесь родители. Он, наверное, просто очень пьян и сам не понимал, что делает. Его и в саду-то уже давно нет, наверняка он убежал к себе».

Анжела вышла на веранду и залпом выпила стакан воды. Потом разделась и внимательно осмотрела себя. На плечах и спине темнели синяки, оставленные сильными руками соседа. Анжеле вдруг стало себя как-то по-детски жалко, она присела на край кровати и тихонько заплакала.

Она вдруг отчетливо ощутила на своих плечах мягкие, почти воздушные, теплые руки Володи, который никогда, даже в самых страстных играх, не позволял себе забыться настолько, чтобы сделать любимой больно и обезобразить ее тело сине-зелеными припухшими пятнами. Анжела улыбнулась сквозь слезы, но тут же снова запричитала: «Миленький мой, как же я люблю тебя! Если бы ты знал, как мне противны даже поцелуи, даже просто прикосновения любого другого мужчины! Я только тебя все это время вспоминаю, только тобой живу! Почти реально чувствую каждое твое касание и, как сокровища, берегу эти ощущения, чтобы не забылись, чтобы оставались чистыми! А этот!.. Подкрался, подло, тихо, и схватил. Даже опомниться, возразить не дал. А я-то еще жалею, ужасаюсь, что до крови укусила его! И еще сижу реву из-за этого подонка!»

Анжела решительно тряхнула головой, встала, налила себе еще воды и забралась под одеяло. Она только сейчас заметила, что совсем замерзла. Включив обогреватель и поуютнее закутавшись в одеяло, девушка попыталась отогнать грустные мысли и подумать о чем-нибудь хорошем. Но синяки не позволяли забыть о недавнем происшествии, а перед глазами вставало лицо Игоря. Анжела даже вздрогнула от этого видения, и на глаза снова навернулись слезы.

«Полинка на моем месте, наверное, в живых бы его не оставила и не стала бы потом, как я, рыдать в подушку».

В конце концов, думая о том, как в такой ситуации поступила бы ее решительная подруга, Анжела уснула. Ей даже не снилось дурных снов, и утром она была почти совсем спокойна, только очень не хотелось выходить в сад и проводить там весь день. К тому же солнце опять заволокли тучи и подул холодный ветер. Анжела без труда нашла себе целый ворох дел, которыми можно было заниматься дома, и несколько дней практически не выходила на улицу.

Глава четырнадцатая

Родители вдвоем уехали в город на юбилей к папиному сослуживцу. По крыше и карнизам ритмично барабанил дождь, и сквозь его мерную дробь Анжела с трудом расслышала, что кто-то стучит в дверь.

«Ой, я же совсем забыла! Мама предупреждала, что придет баба Раиса и ей надо отдать две связки лука!»

Анжела отложила шампуры, с которых снимала душистые, только что высушенные грибы, и, заскочив в кладовку за луком, пошла открывать. Но на пороге стояла совсем не кругленькая седенькая старушка, какой была любимая всем садоводством бабушка Раиса, а высокий молодой человек атлетического телосложения, угадывавшегося даже под толстым пушистым свитером. Анжела чуть не вскрикнула от возмущения, охватившего ее при виде Игоря, который не постеснялся после того, что произошло всего несколько дней назад, прийти прямо к ней домой. Но уже через мгновение праведный гнев сменился паническим страхом, и Анжела что было силы размахнулась одной из приготовленных для бабы Раи связок лука. Но ловкая рука упругим молниеносным движением перехватила тяжелую шуршащую плетенку, казавшуюся девушке довольно грозным оружием.

Анжела уже готова была во весь голос закричать «Караул!», но перед ней вдруг возник огромный, составленный из каких-то невиданных цветов и украшенный кружевами и лентами букет. Ноздри защекотал сладкий, немного душный аромат, а непрошеный гость уже стоял на коленях прямо на затоптанном мокром полу.

— Простите меня, ради Бога! Я сам не знал, что делал. Меня тянула к вам какая-то непреодолимая сила. Честное слово, — говорил мужчина, держа ее за бессильную, похолодевшую от удивления и страха руку. — Вы простите меня? Простите? Я знаю, что мне невозможно найти оправдания, что я не сдержался, чудовищно ошибся.

Анжела опасливо покосилась на лицо Игоря: на его тонких, красиво очерченных губах не было ни царапины — и тихонько с облегчением вздохнула.

— Ошиблись? — рассеянно переспросила Анжела.

— Да-да, ошибся! — с мором подхватил Игорь. — Я сам не понимаю, как мог так поступить. Словно какая-то пелена была на глазах! Но поверьте, я искренне, всем сердцем раскаиваюсь в том, что сделал, и в том, что думал о вас.

Анжела с недоумением посмотрела на мужчину, стоявшего перед ней на коленях. С открытого загорелого лица на нее смотрели большие карие вопрошающе-умоляющие глаза. И ей вдруг стало очень жаль этого высокого красивого молодого человека, так горячо и по-детски просящего прощения, ей захотелось обнять его, погладить по светлым курчавым волосам, сказать ему что-нибудь ласковое и теплое. Но, вспомнив синяки на плечах, свои слезы и бесчисленные Полинины советы, она сдержалась и только пригласила Игоря войти и предложила ему чаю.

Игорь опустил голову и тихо сказал:

— Спасибо. Но вы простили меня? Правда, простили? — Карие глаза снова с надеждой остановились на Анжелином лице.

— Правда. Простила. Ну встаньте же и проходите в комнату. Я сейчас заварю чай, только поставлю в вазу это чудо, — она кивнула на букет и скрылась в кухне.

«Что же он за человек? Как мне вести себя с ним? Чему верить? Чего он хочет, наконец»? — Анжела рассеянно перебирала яркие крупные цветы, потом наклонилась и с наслаждением вдохнула сильный сладкий запах. Лица коснулись нежные лепестки и упругие гладкие листья. — «Полинка бы его в минуту раскусила, да еще и пользу какую-нибудь извлекла из всего случившегося», — вздохнула Анжела, в который раз за последние дни пожалевшая, что подруги нет рядом.

На плите тоненько засвистел чайник. Анжела выключила газ, еще раз поправила букет и, изобразив на лице самую приветливую и вежливую улыбку, прошла в комнату. Игорь сидел на стуле у окна, задумчиво и грустно глядя на поникшие мокрые кусты.

— Вам действительно нравятся эти цветы? — спросил он, увидев, как аккуратно Анжела ставит вазу на стол и как любовно оправляет темно-зеленые листья и кружева.

— Конечно! — искренне удивилась она вопросу. — Разве они могут не нравиться?! А какой у них запах!