— Угу, — МАлыш махнул рукой официанту. — Тебе заказать?

Кира медленно кивнула.

— А на что ты жил? Родители помогали?

— Конечно. Отец денег присылал. И мать тоже. Стипендию я все пять лет получал, а последние пару курсов даже повышенную, как отличник — когда за ум взялся, — Макс рассмеялся. — Летом я подрабатывал — тетушка у меня экскурсовод в Петергофе, пристраивала к себе.

— Ты? Экскурсовод в Петергофе? Картина маслом! — Кира рассмеялась.

— Я же не смеялся, когда ты сказала, что библиотекарь!

— Конечно, нет! Ты не смеялся. Ты ржал!

— Точно, — Макс широко улыбнулся. — Было дело. Между прочим, я пользовался большим успехом у туристов. Меня так и норовили угостить бутербродом. Я в студенчестве был тощий.

— Не хочу тебя разочаровывать, но ты и сейчас тощий.

— Я нормальный!

Кира разглядывала его, наклонив голову и сложив руки под грудью. Серая рубашка в тонкую полоску открывает отнюдь не тонкую шею. А еще в расстегнутом вороте видно немного темных волос ниже ямочки между ключиц. И на плечах рубашка не то чтобы в натяг — но рельеф видно. Кира, спохватившись, отвела взгляд и неловко кивнула.

— Ну, может и так.

* * *

Белые ночи принесли бессонницу. Дома у него в спальне были плотные шторы. Здесь, в съемной квартире — лишь тонкий тюль. Засыпалось в не по ночному светлой комнате с трудом. Лежал, глядя в потолок, на сотый раз перепланировал свою новую жилплощадь. А потом, когда лежать надоедало, вставал с постели, садился к столу и рисовал. Не зайцев. А элементы интерьера. Воплощал идеи, которые приносили с собой бессонница и белые ночи.

И когда, прищурившись, разглядывал в очередной раз нарисованное, в голову неизбежно приходил вопрос: «А понравилось бы это Кире?». Вот тогда подкатывала какая-то странная грусть. От невозможности взять, сфотографировать рисунок и отправить ей с припиской: «Как тебе идея?». И спустя полминуты получить ответ: «Круто!». Несмотря на то, что на часах — половина первого ночи. Иногда он смотрел на телефон, и ему казалось, что он видит сообщение от нее: «Покажи, что еще придумал?». Странно было это все. Это желание звонить ей по ночам — днем такого не было. И эта потребность, чтобы в час ночи тебе кто-то ответил. Чтобы кто-то не спал с тобой за компанию.

Несмотря на то, что с шестнадцати лет Макс был, по сути, предоставлен сам себе, именно сейчас он почувствовал, что это такое — когда тебе в затылок смотрит одиночество. И какой тяжелый у него взгляд. Особенно белыми ночами, когда так трудно, почти невозможно уснуть.

* * *

Оксана улетела в Турцию — Вадика нужно вывозить на море. Влад почти синхронно махнул во Вьетнам — он внезапно заделался великим дайвером. Им обоим — и директору, и его заместителю не пришло в голову как-то подстроить свои планы на лето друг под друга, поэтому хозяйство бросили на Киру.

Хотя она была даже рада этому. Летом у риэлторов почти что «мертвый сезон». Зато можно щеголять на пару с Леркой в мини и коротких шортах. И опять же на пару с Леркой курить прямо у входа. Бросать на столе фантики от конфет и немытую кружку из-под кофе. В общем, полный расслабон — и на работе, и дома. Раиса Андреевна была отправлена в Железноводскна лечение — почки шалили. Причем товарищ капитан наивно верила, что ей вот-вот дадут путевку на работе, но Кира тоже могла проявить истинно ханское своеволие. И просто-напростокупила путевку. С почками не шутят, а у матери за зиму было два острых приступа.

Так что и на работе можно жить в свое удовольствие: хочу халву ем, хочу — пряники. И дома можно безнаказанно приносить фаст-фуд и стучать по дарбуке. Кира даже выучила пару новых мелодий в собственной авторской обработке. Соседу Толику понравилось. И вообще было как-то подозрительно спокойно. Мама звонила — довольна. Оксана не звонила — и славно, может, подцепит себе кого-то в этой Турции. Влад иногда звонил, но исключительно по делам «Артемиды».

И Макс не звонил. Уже месяц почти. Главное, не придавать этому значения. Главное — делать вид, что все нормально. Что ничего страшного не происходит. Главное — делать вид. Не придавать значения. Убедить себя, что все ерунда. Она ведь это умеет?

* * *

— Пал Трофимыч, наше вам с кисточкой.

— Какие люди! — раздался из трубки мягкий бас дяди Паши. — Кирюха, ты, никак?

— Я, дядь Паша, я. Как ваше ничего?

— Трудимся на благо Родины. Как ты-то там, без мамки?

Кира рассмеялась.

— Я уже большая девочка. Без мамки умею справляться.

— Хвалю. Ты чего звонишь-то — случилось чего? С машиной?

— Не, все в порядке. И с машиной, и со мной. Дядь Паш, приезжайте в гости. Пива попьем. А?

Павел Трофимович расхохотался.

— Да Раиса Андреевна с меня семь шкур спустит — если узнает, что я с тобой пиво пил!

— А мы ей не скажем! — тут же нашлась Кира. — Честное пионерское!

— Нет, вы посмотрите на эту пионЭрку!

— Приезжайте, дядь Паш. Пятница же! Святое. Или чего — наркобарон-рабовладелец вас не отпускает?

— Ты как скажешь тоже — наркобарон! Товарищ генерал как раз в Москве, в министерстве на совещании. Так что я птица вольная.

— Ну вот и отлично! Приезжайте, Пал Трофимыч! Я беляшей пожарю.

— Беляшей? — в голосе собеседника зазвучала заинтересованность. — По рецепту матери?

— Так точно! Выучила мама за пять лет — даже меня.

— Лады! — согласился Павел Трофимович Середа, давний поклонник капитана Биктагировой и, по совместительству, водитель служебного автомобиля целого генерала Госнаркоконтроля. — Ставь тесто. С меня пиво, с тебя беляши.

— И рыбки вкусной купите! — успела на прощание бросить в трубку Кира.

Вот и славно. Беляши — это хлопоты. Пиво — это приятная амнезия. А дядя Паша — гарантированно хорошая компания. У мыслей о бессердечных зеленоглазых архитекторах нет никаких шансов.

* * *

— Ты смотри-ка, — дядя Паша отправил в рот последний кусок беляша и вытер усы. — И вправду как у матери.

— Стараемся, — Кира отхлебнула пива. Господи, хорошо-то как. — Внучки как?

— Растут, — Павел Трофимович потянулся к холодильнику. — Иногда меня обличают высоким доверием и дают понянчить на пару часов. Ритка горластая — вся в Маринку.

— Это хорошо, — кивнула Кира. Марина, единственная дочка дяди Паши, обладала тяжелым, если не сказать — стервозным характером. Видимо, как и ее мать, с которой Павел Трофимович развелся лет пятнадцать назад. И потрепала отцу немало нервов, не давая толком общаться с внучками. А как начались проблемы с собственным мужем — так папа сразу стал хорош. На проблемы Марины Кире было до одного места, но она искренне радовалась, что дяде Паше теперь не чинили препятствий в общении с внучками.

— Ты сама-то когда мать внуками порадуешь?

Вроде бы вопрос не стал неожиданностью, но Кира чуть не поперхнулась пивом.

— Нет, ну как я могу вперед матери замуж выходить, — Кира попробовала отшутиться. — Вы сами-то когда Раисе Андреевне предложение сделаете, ась? Несолидно в вашем возрастеподдерживать такой легкомысленный формат отношений.

— Формат отношений! — фыркнул в усы дядя Паша. — Каких только слов не придумают. А ты что, думаешь… — тут он подпер щеку ладонью, — я не звал ее? Да уж сколько раз. Я, конечно, понимаю — у меня квартира однокомнатная, да и до службы Раисе далековато добираться от меня. Но ведь я же на машине всегда, возил бы ее на работу. И вправду лучше было бы нам вдвоем… Да и у тебя бы может, если б одна жила, без матери, тоже все как-то и наладилось. Так нет ведь…

— Чего — нет?

— Не хочет Раиса тебя одну оставлять, — Павел Трофимович помолчал немного и добавил негромко. — Боится. За тебя боится, Кирюха.

Кира почувствовала, как заалели кончики ушей. Дядя Паша знал. Господи, сколько ей еще расхлебывать собственную глупость? Столько лет прошло, а мама все еще боится за нее. Хотя Кира уже давно не та ушедшая в неконтролируемый занос сопливая малолетка с дырой в сердце и съехавшей набок крышей. А мама все забыть никак не может. Боже, ну как же стыдно!

— Мать твоя говорила, что у тебя парень появился толковый, — дядя Паша подлил ей пива. Видно было, что ему тоже неловко за свои слова. — Художник, что ли. Максим.

Кира сначала непонимающе нахмурилась, а потом рассмеялась.

— Узнаю Раису Андреевну! Уже раздула историю и растрезвонила всем. Вообще-то, его зовут Максимилиан, и он архитектор.

— Да один хрен — что художник, что архитектор. Имя зато у него внушительное. И, главное, чтоб парень был порядочный. Порядочный, Кирюха?

— Он покупал у нас в фирме квартиру. Рассчитался в срок, поэтому порядочный, наверное. Он мне просто звонил несколько раз по поводу сделки — а мама, как обычно, напридумывала на пустом месте.

— Ну, так а чего на пустом-то? Надо заполнить пустое место — если парень порядочный, холостой, с собственной квартирой.

— Дядя Паша! — Кира округлила глаза. — И вы туда же?

— У меня интерес корыстный, Кирюха, — Павел Трофимович потянулся за беляшом. — Раиса как тебя замуж выдаст — так сразу ко мне и переедет. Так что не будь эгоисткой, Кира Артуровна — подумай о моей одинокой старости. Чего там твой Максимилиан — не соображает совсем, что ли — какая ты у нас деваха видная. Да и…

— Дядь Паш, а поехали завтра на рыбалку! — поспешила свернуть неудобную тему Кира. — У вас лодка на ходу?

— Лодка-то на ходу — мотор я зимой перебрал. Да кто ж так резко такие вопросы решает, Кирюшка? — Павел Трофимович, слава Богу, с удовольствием переключился на рыбалку. — Это женадо подготовиться. Хотя, в принципе, завтра с утра можно все порешать, и после обеда выдвинуться. Погоду на завтра вроде ясную передают — как раз к вечернему клеву. Спиннинги надо проверить, поплавки…