Останавливаюсь у дома Ольги. Достаю из бардачка ключи от ее квартиры и быстро захожу в подъезд. Открываю дверь своим ключом. Оля практически сразу появляется в прихожей, одетая в халат и с пучком на голове. Несмотря на отсутствие косметики, моя бывшая любовница всё равно выглядела красивой.

— Ты приехал, — она радостно улыбается и бросается мне на шею.

— Подожди, — я расцепил руки Оли и отодвинул ее от себя. — Что происходит? Какого черта ты обрываешь мой телефон?

— Габриель, солнышко, Габи, — она снова подходит ко мне и принимается судорожно целовать мое лицо, губы, глаза, подбородок. — Родной.

— Прекрати! — рявкнул я, сам отступив назад. Мне были неприятны эти поцелуи, потому что я начал понимать, что именно за ними кроется. — Что с тобой?

— А что с тобой? — Оля с опасением посмотрела мне в глаза. — Ты за последнюю неделю так сильно изменился. Охладел ко мне. Я думала, что ты на выходные ко мне приедешь, но тебя ни вчера, ни сегодня нет. Если бы я тебе не позвонила, ты и не приехал бы, верно? — Щенячья доверчивость в ее глазах заставляла меня чувствовать себя полным мудаком.

Прохожу вглубь квартиры и устало тру свое лицо. Трудно оставаться равнодушным к чужим страданиям, когда ты и сам испытывал их, чуть не сдох из-за выжигающей боли в груди. Но я был уверен, что Ольга ничего подобного не выкинет. На протяжении стольких лет, она абсолютно спокойно относилась к нашим свободным отношениям: у нее были другие мужчины, у меня — другие женщины. Где я прокололся и упустил момент, который неизбежно привел к этому нелегкому разговору?

— Оль, мы ведь договаривались, — я повернулся к ней лицом. Она застыла на пороге гостиной.

— Договаривались, но…

— Оля, что «но»? Мы обсуждали этот момент и не раз, ведь так?

— Так, — ее подбородок начинает трястись. Только слез мне здесь не хватало!

— Тогда какого черта ты имеешь мой мозг? Мы условились, что между нами только секс, ты согласилась, а теперь что не так?

— Я не учла того момента, что со временем полюблю тебя. Почти пять лет вместе — это не малый срок, знаешь ли, — она вытирает рукавом халата непролитые слезы.

— Мы не были никогда вместе. Только секс и никакой эмоциональной привязанности. Я тебе не раз говорил, что мне этих проблем не надо.

— Габи, но ведь нам было так хорошо вместе. Мы столько праздников встречали вместе, ездили в отпуск, разве тебе было плохо? Разве это уже нельзя было считать отношениями?

— Нет, мы просто отлично проводили время вместе. Я не клялся тебе в любви и никогда ничего не обещал. Черт, да тебе по сути ведь даже не с чего иллюзии строить!

— А я и никогда их и не строила! — вскрикнула Оля. — Я всегда знала, какой ты! Прекрасно понимала, что та малолетняя шлюха сломала тебя, выжгла все чувства и бросил загибаться! Если хочешь знать, я влюбилась в тебя как дура с первого взгляда, как только пришла устраиваться на работу! Но ты тогда уже был помешан на малолетке, и мне ничего не оставалось, как наблюдать за этим нездоровым помешательством со стороны. А потом… Потом когда она переживала тебя и выплюнула я была рядом, я и Мишка! Мы тебя возвращали к жизни. А потом… Потом случился наш первый секс, я помню, что ты тогда был пьяным, а я всё равно радовалась нашей близости. Я терпела твои похождения, терпела то, с какой одержимостью ты рассматривал ее старые вещи. Но потом всё ведь немного наладилось, и я думала, что ты хотя бы на половину, но всё-таки стал моим. Я знала, что та часть сердца, в котором жила София мне никогда не достанется, но я пыталась довольствоваться малым. А теперь… Теперь ты снова стал пропадать… Будто бы мы вернулись к той точке, с которой всё началось. Габи, я так больше не могу, — Оля замолчала и отвернулась, я увидел, что ее плечи содрогнулись, она плакала.

Я хотел подойти и обнять ее, чтобы успокоить, но я тут же отмел эту идею, не желая давать Ольге ложных надежд.

— Мне жаль, — единственное, что я сумел сказать в этой ситуации. — Но почему ты раньше мне об этом не рассказала? Мы могли бы избежать такого печального исхода.

— Да потому что я боялась тебя потерять! — с надрывом ответила Оля, давясь слезами. — Я бы и дальше молчала, если бы Миша не проговорился. У тебя кто-то появился, верно? Хотя, не отвечай, я и так всё поняла, когда ты ко мне в последний раз приезжал, и у нас ничего не получилось, — Ольга шмыгнула носом и повернулась ко мне.

— Я виноват перед тобой и прошу прощения, больше мне нечего добавить. Если бы я знал, что у тебя ко мне есть чувства, я бы тебя и пальцем не тронул. Прости… Я заберу свои вещи, ключи от квартиры оставляю тебе, — я отсоединил два ключа от входной и подъездной двери от общей связки и положил их на подоконник. Оля внимательно наблюдала за этим процессом несколько долгих мгновений, а затем подбежала ко мне и крепко обняла.

— Не пущу, — сдавленно прошептала она.

— Не рви себе напрасно душу, — я всё же позволил себе коснуться ее головы и успокаивающе погладить по волосам. — Всё проходит и твоя боль не исключение. Просто отпусти меня, ладно?

— Нет, — упрямо ответила Оля. — Хочешь я стану для тебя той, о которой ты мечтаешь? Чего ты хочешь? Я всё для тебя сделаю, только не бросай меня, Габи… Габриель, — она говорила быстро и сбивчиво.

— Мне ничего от тебя не нужно, — я аккуратно расцепил ее руки.

— Но ведь ты уже однажды обжегся. Зачем? Скажи мне, зачем ты снова стремишься обжечься? Разве не лучше, когда тебя кто-то любит? Ты любил, но ничего хорошего из этого не получилось. Так позволь теперь, чтобы тебя кто-то любил, — Оля плакала, всхлипывала и вся дрожала. На нее страшно было смотреть.

— Олька, ты ведь хорошая женщина и сама заслуживаешь любви. Ну, зачем я тебе сдался? Мужиков других вокруг нет, что ли? — я вытер большими пальцами слезы с ее щек.

— Не нужны мне другие, понимаешь? — она нахмурилась. — Скажи мне, кто та девка, которая охмурила тебя? Вы давно вместе, скажи?

— Тебе нужно успокоиться, ты вся дрожишь.

— Нет, скажи мне, — она крепко вцепилась в мои предплечья.

— Нет, мы только недавно вместе, а точнее со вчерашнего дня.

— Что она такого сделала? Почему ты готов променять наши пять лет на какие-то ничтожные пары дней? М? Что она сделала такого, чего я не смогу сделать для тебя?

— Да ничего, Оль! Ничего! Понимаешь?! — я уже и сам стал выходить из себя. — Для того, чтобы влюбиться в человека не нужно каких-то особых действий! Это любовь, понимаешь? Любовь начинает взращиваться на фундаменте поступков.

— Так зачем тебе эта проклятая влюбленность?! Неужели ты думаешь, что та малявка оценит тебя по достоинству? Неужели опыт с Софией тебя ничему не научил? Эти молоденькие девочки только пользуется такими богатенькими папиками как ты, а потом уходят, камня на камне после себя не оставляя! А ты как будто ослеп и не видишь очевидного!

— Прекрати! — я хорошенько тряхнул Олю, чтобы она хоть как-то пришла в чувства. — Я со своей жизнью разберусь сам! А ты лучше перестань унижаться и наконец-то полюби себя. Ты создала кумира, которого в реальности нет! Так что тут еще спорный момент, кто из нас одержимый. Между нами ничего не было и не будет. Больше не звони мне и не донимай ни меня, ни моих друзей. Если ты благоразумная женщина, то послушаешься, тем более, я твой начальник, так что, подумай над тем, дорога тебе работа в моей компании или нет, — позабыв обо всех своих вещах, я просто вылетел из квартиры и дома.

Сев в машину, я несколько раз хорошенько ударил по рулю, обозленный на себя и на Олю за то, что она вспомнила все те моменты моей жизни, о которых я бы предпочел навсегда забыть.

Закурив, я выехал на главную дорогу и пока стоял в пробке, думал о том, что мне говорила бывшая любовница. Большую часть моих размышлений заняли ее опасные слова о том, что в конечном итоге Поля окажется такой же, как и София. Всё мое внимание сосредоточилось исключительно вокруг этой неприятной и откровенно унизительной мысли. Хуже становилось оттого, что я не мог ручаться за ее абсурдность. А что, если Оля окажется права? Меня всего передернуло, и дыхание сбилось, будто кто-то ударил меня под дых.

Только сейчас, находясь на относительном расстоянии от своей болезненной одержимости, я снова мог здраво рассуждать. В словах Ольги и Миши присутствовала определённая логика, которую я предпочитал не замечать, одурманенный арктическим блеском ее очаровательных глаз. Нормальное ли такое поведение с моей стороны, учитывая, что я давно перестал быть импульсивным подростком? Не знаю. Возымела ли Поля надо мной власть? Определенно, причем значительно быстрей, чем это в свое время сделала София.

Выбрасываю окурок в окно и медленно продвигаюсь в пробке вперед. Меня начинает колотить от внезапно возникшего страха, что я снова пройду тот мучительный путь, который ничего не оставил от меня прежнего. Такая реакция пугает меня еще больше. Я далеко не из тех людей, которых так просто взять за жабры, расколоть или заставить дрожать от страха. Но здесь… Я был слаб, а слабости никогда не приводят ни к чему хорошему.

Закуриваю еще одну сигарету и наконец-то могу дальше свободно ехать — пробка рассосалась. Приезжаю домой, аккуратно открываю входную дверь — тихо. Разувшись, прохожу в гостиную и вижу Полину, она лежит на диване, свернувшись калачиком. В маленьких пальцах зажат пульт, но телевизор выключен, видимо таймер сработал.

Все опасения, страхи и гнетущие размышления молниеносно превращаются в пыль и развиваются по ветру, оставляя меня в покое. Тихо подхожу к дивану и вынимаю из рук Полины пульт, она не просыпается. Я снял пиджак и осторожно укрыл ее, в квартире всё еще достаточно прохладно. Присаживаюсь на самый краешек дивана и просто рассматриваю малую. Она красивая, обжигающе красивая и, боюсь, что эта природная красота с каждым годом будет расцветать всё больше и больше. Изящный нос, идеальная кожа, красивые скулы, очаровательный изгиб бровей. Поля совершенна, и я просто ума приложить не могу, почем она настолько не уверена в себе. Впрочем, с таким-то отцом оно и неудивительно.