— Без проблем, только пообещай, что нам не придется твой хладный труп вынимать откуда-нибудь из реки, ок?

— У меня не так много тачек, чтобы разбивать каждую из них, — я сел за руль и завел двигатель.

Я ехал по вечернему городу, слушая хриплый голос Стинга, который доносился из радиоприемника. Всегда любил этого исполнителя, есть в нем что-то необыкновенное и трогательное. Хочется напиться в хлам, да так, чтобы самого себя забыть, но не могу, какой-то внутренний барьер не позволяет. Выпил несколько стаканов, но мне мало. Перед глазами всплывает лицо пьяного Давыдова. Мерзкое зрелище, не хочу ему уподобляться. Хотя я сам по себе нихрена не лучше.

Уже скорей по инерции, чем осознанно, сворачиваю в сторону знакомого жилого комплекса. Выхожу на улицу, закуриваю. Дует прохладный ветер и меня пробирает неприятная дрожь. Внутри всё горит, а снаружи покрывается коркой льда, такая полярность ощущений уничтожает остатки равновесия, которые я отчаянно пытался сохранить всю последнюю неделю.

Выпускаю дым и шагаю во двор. Не знаю, зачем я это делаю. Часто хотелось сюда заехать, но всякий раз я отдергивал себя. Глупо это. Да и зачем? А сейчас, я словно ощутил сильный импульс, который призывал меня зайти в этот чертовый двор. Для чего? Посмотреть в окна и сотый раз убедиться в своем кретинизме? Очень умно!

Иду медленно, вокруг никого нет, сплошная тишина. Она больно сдавливает грудь и виски. Особенно эта тишина осязаема после шумного клуба. Игра контрастов вызывает тошноту. Прохожу к детской площадке и сажусь на какую-то деревянную фигуру, то ли лошадь, то ли черепаха, во всяком случаи отличная замена лавочке.

Смотрю в окна на седьмом этаже — света нет. Должно быть уже спят. Сейчас между нами пролегло ничтожное расстояние, и я могу его преодолеть. Просто подняться, выломать ту дурацкую дверь с мягкой обивкой и забрать малую. Но захочет ли она этого? Спрашивать не стану. Девочка и так мне все мозги поимела, уже незачем что-либо спрашивать. Но с другой стороны, не запоздал ли я со своими явными эгоистическими наклонностями?

Выбрасываю окурок в урну и вытаскиваю из пачки еще одну сигарету, не успеваю воспользоваться зажигалкой, как чувствую вибрацию телефона. Зажав сигарету губами, достаю смартфон, его яркий свет больно бьет по глазам. Номер Давыдова. Оклемался? Думал, он еще месяц прийти в себя не сможет. Откладываю телефон, закуриваю и смотрю на свой кулак. В синяках, как впрочем, и лицо. На днях в клубе встрял в драку, которую можно было с легкостью избежать, но мне нужно было выпустить пар. Выпустил… Теперь весь офис обсуждает разбитую физиономию начальника.

Затягиваюсь, и неосознанно мой взгляд падает на субтильную фигурку, которая сидит на лавочке соседнего подъезда. Мне хватило ровно одной секунды, чтобы мозг сообразил, кого именно я вижу. Не знаю, как это объяснить, но эту фигуру я запомнил слишком остро, чтобы вот так просто забыть. Такая уязвимость даже в самых незначительных движениях бьет точно в сердце. Такой уязвимой может быть только она.

Мой телефон вновь завибрировал. Незнакомый номер. Смотрю в ее сторону, лицо освещено тусклым светом телефона. Внутри что-то сгорает и обрывается. Бросаю сигарету, беру смартфон и уверенно направляюсь в сторону малой. Кожей ощущаю приближение неизбежного столкновения двух разных миров. Черное и белое, свет и тьма. Притяжение двух полюсов.

Поля замечает меня только тогда, когда я нахожусь в считаных метрах от нее. Вижу, как в ее больших глазах, подернутых арктической синевой, проскальзывает целый спектр различных эмоций: от удивления до облегчения, от невыразимой боли до болезненной радости. Она встает ко мне на встречу и бросается на руки, ища во мне защиту и поддержку. Запах ванили заполняет мои легкие, и я растворяюсь в этом аромате. Держать малую в своих руках, чувствовать ее, впитывать ее невысказанную горечь и обиду — невероятное ощущение.

Она заплакала, уткнувшись носом мне в грудь. Я мог только догадываться, что с ней случилось, но, во всяком случае, мое участие, так или иначе, поспособствовало такому вот исходу. Дебил в квадрате. Слова сейчас были неуместны, чувства и импульсы, которые будоражили каждую клетку наших тел, говорили сами за себя.

Я поднял Полину на руки и осторожно понес ее к своей машине. Точка невозврата была преодолена, теперь главное включить свои мозги и не натворить глупостей.

Глава 9

Размеренный звук двигателя успокаивал и даже убаюкивал меня. Я ехала на заднем сидении спортивной машины, притянув ноги к себе. За окном мелькали огни ночного города, периодически слепя глаза. Из радиоприемника доносилась смутно знакомая песня, мозг почему-то крепко сконцентрировался на том, чтобы вспомнить имя исполнителя и название песни. Я слышала ее прежде, и она мне очень понравилась. Она успокаивала меня и давала порцию новых душевных сил. Это песня очень часто играет по радио, что у нас установлено в магазине. Постепенно память начала работать и вскоре на поверхность всплыла информация, которая сейчас казалась мне крайне важной. Какая-то финская рок группа, а песня называется «Rewind». Я понимаю, что это глупости и не об этом нужно думать, но мозг словно бы из последних сил пытается уберечь меня.

Слезы давно высохли, уже просто нет сил, плакать. Да и стоит ли плакать из-за того, что и так уже очевидно? Я украдкой посмотрела на Габриеля. Его бровь и скула разбиты, но я совершенно уверенна, что папа в ту злополучную ночь не успел ударить Габриеля, да и увечья кажутся уж очень свежими. Неужели подрался с кем-то?

Невольно наблюдаю за тем, как Габриель водит машину. Так сосредоточено, что кажется, будто бы мыслями он далеко за пределами этого автомобиля. И почему мы не на внедорожнике? Та машина мне нравилась больше, в ней как-то спокойней. И куда мы едем? Вероятно в «Персефону», но я не уверена. Мозг продолжает генерировать всё новые и новые вопросы, умело ограждая меня от истерики, к которой я нахожусь в опасной близости.

— Как ты себя чувствуешь? — это была первая реплика со стороны Габриеля за всё то время, что мы находились в пути.

— Странно, — я снова посмотрела в окно.

— Он тебя выгнал? — я не сразу уловила суть вопроса, мне нравилось снова слушать этот голос, который будто бы обволакивал меня и дарил то необходимое чувство полной защищенности, в котором я всегда нуждалась. — Поля?

— Да, — часто заморгав, ответила я. — Не хочу об этом говорить, простите.

— Понимаю.

Мы снова погрузились в тишину, я вновь слышала успокаивающий звук двигателя и новую музыкальную композицию по радио. Хотелось спать. Остановить бы время, перевести дух, починить истерзанную отцовской жестокостью душу и пойти вновь вперед. К сожалению, удалось осуществить только первый пункт. Я задремала ненадолго и проснулась, когда машина плавно остановилась.

— Где мы? — в окне я не обнаружила ожидаемой яркой вывески отеля, только высотку, коих в городе пруд пруди.

— У меня тут квартира, — кратко ответил Габриель и, выйдя из машины, открыл передо мной дверцу и взял на руки.

— Не надо, я могу сама, — мой протест прозвучал слабо и жалко.

— Ты снова в тапках, — губы Габриеля изогнулись в кривой усмешке.

Да уж… Снова эти тапки…

Мы на лифте поднялись на девятый этаж и только тогда меня поставили на пол и то, только потому, что Габриелю нужно было найти ключи. Я стояла, переминаясь с ноги на ногу, мне было и холодно, и жарко, это всё последствия шока.

Вскоре Габриель открыл дверь и жестом пригласил меня внутрь. Мы оказались в просторной квартире-студии. В воздухе витал слабый аромат краски.

— Недавно только ремонт закончили, — ответил Габриель на мой мысленный вопрос. — Мебель еще не вся привезена, но самое необходимое уже здесь.

— Вы здесь живете? — такой вопрос показался мне нетактичным, но уже поздно было отступать.

— Нет, — мужчина внезапно нахмурился. — Если честно я давно здесь не живу и даже не появляюсь. Но думаю, что эта квартира подойдет для твоего проживания.

— Моего проживания? — я удивленно просмотрела на Габриеля.

— Именно, — он прошел вглубь квартиры и включил свет. — Ты ведь не думала, что я тебе позволю вернуться к твоему папаше? — Габриель улыбнулся уголками губ, но я отчетливо заметила, что его взгляд остался серьезным, даже слишком серьезным для такой неоднозначной и даже вымученной эмоции.

— Не знаю, — честно ответила я, ощущая, что в груди вновь начинает болеть. Не хочу думать об отце, по крайней мере, сейчас.

— Не стой на пороге, проходи, — предложил Габриель, включив электронный камин, который тонкой длинной полоской, встроенный в стену. — Где-то должен быть комплект постельного белья, надо поискать. В холодильнике пусто, но я завтра исправлю этот момент, если, конечно же, ты сейчас есть не хочешь.

— Не хочу.

— Присаживайся, — Габриель снял с дивана, который был расположен у окна защитную пленку.

— Надеюсь, я вас не стесню своим присутствием? — я на цыпочках прошлась по паркету и села на самый краешек дивана, положив сумку на колени.

— У меня достаточно недвижимости, чтобы не чувствовать себя стеснённым, — Габриель вновь улыбнулся и вновь я встретилась с серьезным задумчивым взглядом.

— Как вы оказались у меня во дворе? — этот вопрос не давал мне покоя, хотя подсознательно я уже знала приблизительный ответ. Но, несмотря на это, мне было крайне важно услышать его.

— Хотел увидеть тебя, — прямо ответил Габриель, и это удивило меня. Нет никаких увиливаний, лишь голая констатация факта. — Это ни к чему тебя не обязывает, — тут же заявил Габриель, заметив на моем лице смущение. — Отныне ты находишься под моей полной опекой и защитой. Здесь ты можешь жить столько, сколько потребуется. Я не мальчик и прямо скажу, что ты мне нравишься, даже больше, чем можно себе предположить, — Габриель сел рядом со мной. — Но насильно я не хочу затаскивать тебя в постель. Если тебе нужно время, я дам его в необходимом количестве. У меня есть только два условия: никогда не лги мне и не вмешивайся в мои дела. Жестко, но справедливо. Я же взамен обещаю, что ты не пожалеешь о своей встрече со мной.