Мэг Кэбот - Маленький скандал

Но затем этот вопрос перестал быть актуальным, потому что лорд Уингейт поставил ее на пол и отступил от нее на шаг.

— С вами все в порядке, мисс Мейхью? — вежливо спросил он.

Все в порядке? Мозг Кейт с трудом пробирался к смыслу этих слов. Все в порядке? «Ты же собирался меня поцеловать. Ты же собирался меня поцеловать, а потом передумал! Нет, со мной вовсе не все в порядке!»

— Да, — ответила Кейт, — все в порядке, спасибо, милорд.

— Вам не следовало лазать по лестницам в таком наряде.

Кейт удивленно посмотрела на него:

— Да, мне действительно не стоило этого делать.

— Что ж, — он взял книгу, которую она все еще держала в руке, затем наклонился за канделябром, — я благодарен вам за то, что вы предложили мне книгу для чтения. И теперь, полагаю, нам обоим лучше вернуться в свои комнаты. Уже очень поздно. Или рано, как посмотреть.

Кейт лишь молча кивнула и шагнула к двери. Она не помнила, как добралась до своей комнаты. Ей показалось, что лорд Уингейт по дороге о чем-то говорил, хвалил ее за успехи в исправлении манер дочери, спрашивал, как ей нравится дом и не нужно ли ей что-нибудь.

«Да, — кричала душа Кейт, — тебя!»

— Нет, — отвечала она вслух. — Спасибо.

Наконец она оказалась в своей комнате, закрыла дверь, а он ушел к себе. Она была одна, если не считать Леди Бэбби, которая спала, свернувшись калачиком в ногах ее кровати.

Кейт рассеянно развязала тесемки пеньюара, и он соскользнул с ее плеч. Она направилась к кровати. Забравшись вновь под прохладную простыню, она лежала неподвижно и пыталась понять, какого черта — какого черта! — это накатило на нее? Как могла она настолько забыться? Как получилось, что она лежала на руках у лорда Уингейта и с такой страстью желала его? Он просто распутный ловелас, который не задумываясь разбивает женские сердца. Разве Фредди не убеждал ее в этом?

Так зачем же она подняла к нему лицо, словно умоляя его, чтобы он ее поцеловал? Она что, сошла с ума? Очень даже может быть. На самом деле ее свели с ума. Свели с ума видом его обнаженного тела. Вот что явилось причиной. До сегодняшнего дня она была вполне нормальной. Единственный взгляд на то, что скрывается под всеми этими атласными жилетами и аккуратными брюками, — и скромная, невозмутимая Кэтрин Мейхью превратилась в сгусток женских страстей.

Больше того, она не была уверена, что он нравится ей.

Ну хорошо. Он ей нравится. Но уж точно она не влюблена в него, она просто желает быть с ним.

Со вздохом Кейт натянула одеяло на голову. Она знала, что ей еще долго не удастся заснуть.

— Она очень мила, милорд, — сказала баронесса, глядя через лорнет на девушку. — Право же, самая очаровательная девушка в этой гостиной.

Берк, который смотрел в том же направлении, что и баронесса, кивнул. Это чистая правда. Она действительно самая красивая девушка в гостиной. И не только здесь. Так было везде, куда бы они ни приезжали. Она неизменно оказывалась самой красивой девушкой.

— Такая грация! — восхищалась баронесса. — Такой шарм! Ей недолго придется быть одной, помяните мое слово, лорд Уингейт.

Будто он и сам не знает этого.

— И знаете что, — продолжала баронесса, — я не могу избавиться от мысли, милорд, что мой сын Хедли мог бы стать для нее хорошей парой. Если честно, ни одного из них не заподозришь в большом уме. Сомневаюсь, что хоть кто-нибудь из них после окончания школы вообще открывал книгу.

Берк бросил на даму удивленный взгляд, потом вдруг понял всю смехотворность ситуации — ведь она говорила об Изабель, а не о Кейт Мейхью! Ну а почему нет? Кейт Мейхью была предоставлена самой себе и сидела в дальнем уголке гостиной. Женщины вроде баронессы Чайлдресс едва ли станут беспокоиться о паре для компаньонки. Конечно, все это время она говорила об Изабель, которая кружилась в танце в центре зала, об Изабель, которую она объявила самой симпатичной девушкой из всех присутствовавших.

Дама явно не в себе.

Берку вовсе не было жаль добавить Изабель несколько баллов за красоту. Но баронесса слепа — или он сам сошел с ума, — если не способна увидеть, что единственной женщиной в этой гостиной, заслуживающей такие панегирики, была компаньонка его дочери.

— Мне кажется, — пела баронесса, — что они изумительно подходят друг другу. И вам, лорд Уингейт, нет нужды беспокоиться, что я, как некоторые менее просвещенные члены общества, придерживаюсь старомодных точек зрения. Я думаю, что в вашем случае развод был вполне оправданной линией поведения.

Нет. Очевидно, сумасшедший именно он.

Сумасшествие подобралось к нему незаметно, но вцепилось в него мертвой хваткой. Почему же еще он сидит на этом приеме, если не по причине сумасшествия? Ведь он специально нанял мисс Мейхью для сопровождения Изабель на подобные вечеринки. Так чего ради он следует за ними обеими? Это сумасшествие. Сумасшествие подступило к нему в тот далекий дождливый день, когда он решил проверить, как отнесутся к ней люди его круга, и, бросив все свои дела, помчался, как мальчишка, за ней на бал! Дурацкая выходка, потому что он убедился, что далеко не первый ее воздыхатель. И вряд ли последний.

— У моего мужа, конечно, на уме другие идеи, как вы, я уверена, знаете. Я думаю, что вполне могу опустить тот факт, что поддерживаю Хедли во всех его начинаниях и что барон вскоре разделит мою точку зрения.

…То, что ему в результате пришлось оградить ее от приставаний не одного, а двух джентльменов, не могло быть причиной — просто не могло быть причиной — той слепой ярости, которую он тогда испытал.

А вот с чего она вспыхнула в нем, когда он обнаружил, что мисс Мейхью столь же привлекательна для других представителей его пола, как и для него самого, он и не пытался понять. Во всяком случае, тогда. Тогда он просто сказал себе, что она — компаньонка его дочери, а как она сможет присматривать за дочерью, если за ней будут волочиться все щеголи Лондона?

— Ох, лорд Уингейт. — Баронесса положила ладонь на его руку, словно почувствовав, что он перестал ее слушать. — Позвольте рассказать вам о наследстве Хедли. У него три тысячи фунтов в год от моего бедного покойного папочки. Конечно, я знаю, что это не так много, но барон намерен передать ему солидные деньги, как только он выберет подходящую невесту. А ваша дочь, безусловно, вполне подходящая кандидатура.

…Может ли такое быть, что Бишоп просто друг их семьи? Ему казалось, что Кэтрин Мейхью не из тех женщин, которые способны опуститься до лжи. И тем не менее совершенно немыслимо, чтобы ее родители — наверняка всего лишь торговцы или, самое большее, мелкие буржуа — могли быть знакомы с графом. У Берка, маркиза, вообще не было знакомых вне своего круга.

О том, что и в этом кругу знакомых у него было не так уж много, он ни разу не задумывался.

А другой молодой человек… Крэйвен, так она называла его, если он не ослышался. Деловой партнер ее отца? Смешно Почему тогда она так побледнела, когда ее всего-навсего поприветствовал бывший партнер ее отца? Тут что-то не то. В этом Берк был теперь уверен. И он собирался докопаться до истины. Он узнает всю правду.

В то же время он утешал себя тем, что с самого начала подозревал истину, которая скрывалась за отношениями между мисс Мейхью и графом Палмером. Бишоп явно был другом семьи Мейхью. Но только потому, что каким-то образом пробрался в их круг, несомненно, сраженный наповал красивыми губками мисс Мейхью.

Сам Берк прилагал неимоверные усилия, чтобы отвлечься от этих соблазнительных губок. Он, как мог, старался держаться от них подальше. Он проводил целые дни, а порой и ночи в своем клубе, который ему никогда не нравился — во многом из-за того, что он испытывал неприязнь ко всем заведениям, в которых принимали людей вроде него самого.

Но клуб по крайней мере помогал ему не бывать дома, где всегда существовала большая вероятность столкнуться с мисс Мейхью. С мисс Мейхью, которая непостижимым образом притягивала его к себе, подобно тому, как огонь тянется к воздуху.

Одного не пробовал Берк — погасить этот огонь.

И вовсе не из-за недостатка предложений. Совсем нет! Сара Вудхарт была, как никогда, настойчива, пытаясь вернуть его в свою постель. Было и еще несколько дам — жена одного известного члена парламента, балерина и даже русская княгиня сомнительных достоинств, но явно благородного происхождения, — которые в любой момент могли быть в его распоряжении в любом виде. Но они его почему-то вообще не интересовали.

Это отсутствие интереса к плотским утехам беспокоило его больше всего. Он знал, дело было не в его нежелании общаться с женщинами. Просто ему нужна одна женщина. И женщина, которую он желал, была единственной, которой он не мог обладать.

Берк ясно понимал, что даже человек с его подпорченной репутацией не может позволить себе соблазнить компаньонку собственной дочери. И это была единственная причина — в этом он был полностью убежден, — почему он так сильно хочет ее. Она была до невозможности привлекательна. Вот в чем дело.

Это вовсе не означает, что она обладает какими-то редкими достоинствами. Это все ее внешность. Конечно, тут дело не в ее доброте. Доброта теперь едва ли считается необходимой чертой характера молодой женщины — хотя, с другой стороны, кто заставляет компаньонку его дочери давать монетки нищим, или говорить ласковые слова маленьким оборванцам на улице, или даже, к его ужасу, помогать старикам перетаскивать поклажу.

Дело и не в ее бесконечном терпении в отношении всего сущего, начиная со Следжа — какового, считал Берк, следовало отвезти на Папуа — Новую Гвинею и оставить там — и кончая его собственным ребенком, не раз заслуживающим, по его мнению, хорошей взбучки, но ни разу не вынудившим мисс Мейхью произнести хоть одно резкое слово!

Это не связано и с ее манерами — безукоризненными, надо признать, — она столь же вежлива со слугами, как и с его соседями, среди которых есть даже герцог.