Ты напиваешься в небольшом кафе на выходе из Колизея и крадешь у уличного торговца маленький голубой браслет с камешками. Не потому, что он тебе так нужен, а просто потому, что можешь это сделать. Ты знакомишься с двумя австралийками, краснолицыми выпивохами с одинаковыми ухмылками на загорелых лицах. Они приглашают тебя продолжить прогулку по питейным заведениям. Они пьют и играют в карты, поют воинственные австралийские песни и все спонтанно заканчивается в их гостиничном номере, где вы, одурманенные выпитым, окончательно отпускаете тормоза. Вы сосете, лижите, а потом храпите. Утро заканчивается нелепо — одной из них ты нравишься, а другая ревнует. Назревает ссора, и тебе указывают на дверь. Вот оно как. Европа действительно превращает девушек в лесбиянок.

Ты садишься на поезд до Флоренции. Ты устала таскать за собой рюкзак и от влажного белья тоже устала (к тому же мест, где тебе удается прополоскать его в раковине, не так много.) На виа Джинори ты находишь маленький американский колледж, в котором требуется англоговорящий человек, чтобы сидеть на вахте и отвечать на звонки. Отлично. Тебе предоставляют комнату над кухней и платят пятьсот евро в месяц.

Ты встречаешь флорентийца по имени Филиппо, у которого длинные блестящие каштановые волосы и влажные карие глаза. Гладкое лицо, густые черные ресницы. На шее у него на тонкой красной веревочке висит подвеска с коммунистической символикой. От таких накачанных рук ты делаешься мокрой. Он безработный художник, богемная песнь с накачанным брюшным прессом. Он приводит тебя в свою небольшую квартиру на другом берегу реки, где вы занимаетесь любовью в его постели, на кухне, в душе, на полу. Он становится твоим Ragazzo, твоим парнем. Ты переезжаешь из своей комнатки над кухней в его квартиру, вносишь деньги за арендную плату и коммунальные платежи. Ты покупаешь еду. Похоже, что его работа состоит в том, чтобы спать с тобой и хорошо выглядеть, и это начинает немного надоедать. Флоренция — дорогой город. Бутылка диетической колы стоит пять долларов; банка тунца — десять. Филиппо мил, но через несколько месяцев ты думаешь, что лучше бы он зарабатывал хоть сколько-нибудь. Нашел бы работу и сводил тебя поужинать.

Затем в один прекрасный день ты встречаешь человека с кольцом на мизинце, который тебе подмигивает. Он хорошо одет, ему около шестидесяти. Он улыбается. У него дорогой костюм. Его зовут доктор Сандро Кандрева, и он спрашивает, можно ли пригласить тебя на ужин. «В один из лучших ресторанов во Флоренции», — добавляет он.


Если ты соглашаешься пойти с Сандро, перейди к главе 24.

Если ты отклоняешь предложение Сандро, перейди к главе 25.

13

Продолжение главы 6

Англия похожа на глыбу холодного камня. Здесь на улицах можно встретить представителей любой национальности: индийцев, французов, японцев, испанцев, сомалийцев, британцев. Единственное, что объединяет этих людей, — они все ненавидят американцев. Американцам за рубежом часто придумывают клички. «Жирная шлюха», «жирный янки», «жирная туша», «буржуйская задница». Американцы должны быть готовы к тому, что их будут оскорблять в ресторанах, на улице, рядом с достопримечательностями и даже возле ничем не примечательных мест. Они могут быть уверены, что такси всегда проедут мимо них, в отелях их будут обкрадывать, официанты станут их игнорировать и почти всегда им будут показывать средний палец, как будто это национальный способ приветствия.

Так что ты деамериканизируешься. Отказываешься от всех деталей одежды, которые напоминают об Америке. Никакой спортивной обуви, никаких джинсов, бейсболок, толстовок или футболок. Никаких золотых украшений. Ты покупаешь темно-синее пальто, черную водолазку, черные матросские брюки с застежками с обеих сторон, высокие черные ботинки. Ты убираешь подальше свой фотоаппарат, равнодушно смотришь на трехсотлетнюю архитектуру и пьешь чай, а не кофе.

Ты перестаешь разговаривать. Никаких бесед, никаких вопросов. Это тебя выдаст. Ты стыдишься собственного голоса и не решаешься спросить дорогу, даже когда совсем потерялась. Именно так ты и оказываешься на незнакомом маршруте в городском автобусе и выходишь в странном промышленном пригороде с рядами мокрых домов, грязными пабами и выходящими в переулки окнами, в которых разместились тотализаторы.

Ты заходишь в закусочную, чтобы разобраться, где ты оказалась, и выпить чего-нибудь теплого, и тут красивая женщина случайно проливает чатни тебе на рукав. Это первый раз за долгое время, когда кто-то коснулся тебя по доброй воле. «Простите», — говорит она глубоким голосом. Голос тебя поражает, и ты понимаешь, что это не женщина, это мужчина. Привлекательный индиец-трансвестит по имени Алюэтта. У нее красивое миндалевидное лицо, высокая упругая грудь, талия, которой можно только позавидовать, и задница, круглая, как яблоко. Она приглашает тебя посидеть с ней, она теплая и дружелюбная и женщина до кончиков ногтей (за исключением голоса, что и объединяет вас, двух изгоев).

Алюэтта приводит тебя в свою квартиру, снимает парик и встряхивает своими длинными черными волосами. Показывает тебе фотографии из своей недавней поездки в Париж, где она была завсегдатаем популярного секс-клуба под названием «Бокс мэн» на улице Коссоннери; там проводились абсентовые и кокаиновые вечеринки, а вдоль стен выстраивались ряды роскошных задниц, весьма расположенных к анальному сексу.

Она говорит, что предпочла бы жить в Париже, но живет здесь, в Лондоне, из-за семьи и потому, что у нее приличная работа консультанта-косметолога в универмаге «Харродс». Ее лучшую клиентуру составляют мужчины, которые заходят, нервничая, дрожа, и просят помочь с косметикой «для жены». Она дает им пудру, кремы, имена изготовителей париков, которые умеют держать язык за зубами, и адреса обувных магазинов, где продается женская обувь удивительно больших размеров.

Алюэтта приглашает тебя остаться у нее, но ты приехала в Лондон не за тем, чтобы сидеть на одном месте. Ты собираешь вещи и отправляешься в лондонские доки, чтобы сесть на паром. Но очереди на паром бесконечны, идет дождь, а небо по цвету напоминает жесть. Ты скучаешь по Алюэтте, ее теплой квартире и дружелюбной болтовне. Может быть, тебе стоит вернуться?

В доках появляется группа молодых австралийских студентов. Они предлагают тебе сигаретку и глоток виски, чтобы согреться. Они взяли напрокат дом на колесах и путешествуют по Европе. Сплошной праздник! После нескольких глотков и затяжки травы они приглашают тебя присоединиться к ним. «Поехали!» — говорят они. Они кажутся немного дикими, поэтому какая-то часть тебя все еще хочет вернуться к Алюэтте.


Если ты присоединяешься к австралийцам, перейди к главе 26.

Если ты возвращаешься к Алюэтте, перейди к главе 27.

14

Продолжение главы 7…

Ты звонишь своей подруге в Беркли. Она находит тебе работу в университетской библиотеке и рассказывает, что в Беркли с мужчинами трудно общаться. Они придирчивы, и большинство — особенно студенты-юристы и студенты-медики — классифицируют девушек по двум категориям: те, на которых можно жениться, и те, на которых жениться не стоит. Если слишком быстро согласиться встречаться с парнем и слишком скоро с ним переспать, то можно навсегда лишишься возможности приобрести статус замужней дамы. Наплевать. Тебя это не особенно беспокоит. Ты просто хочешь немного подзаработать и повеселиться.

Библиотека спокойная, чистая и скучная, и, чтобы скоротать время, ты смотришь, как люди спят на своих стульях, таращатся в компьютеры, хмурятся, глядя в учебники, ковыряют в носу, почесываются, роются в сумочках, шепчутся по мобильным телефонам или увлеченно читают. Однажды, когда ты толкаешь свою тележку с новыми поступлениями по хорошо отполированному полу коридора, какой-то парень привлекает твое внимание свистом. Он не особенно хорош собой — рытвины от угрей на лице, а руки похожи на шланги, которыми продувают трубы.

Он улыбается тебе, стоя у двери подсобки, и ты подходишь к нему. Он вдруг наклоняется и крепко целует тебя. По твоему позвоночнику пробегает электрическая искра. Как смеет этот урод тебя целовать? Он втаскивает тебя в подсобку, маленькую темную комнатку с раковиной, электрическим щитком и несколькими бутылками химического раствора для мытья полов. Почему ты позволяешь ему втащить тебя сюда? Ты легко могла бы позвать на помощь или вырваться. Он прижимает тебя к краю раковины, его руки шарят у тебя под блузкой. Ты позволяешь ему это. Он дышит часто и быстро. На обед он ел что-то луковое. И пепперони.

Это грязно, это нелепо, это божественно.

Потом каждый день ты встречаешь его в том же коридоре. И каждый день он втаскивает тебя в ту же тесную подсобку. Ни ты с ним, ни он с тобой ни разу не пытаетесь заговорить. Есть только стоны, частое дыхание и прикушенные губы. Никаких слов. Каждый день ты заворачиваешь за угол со своей тележкой. Каждый день он заходит немного дальше. Забирается тебе под блузку обеими руками, расстегивает твою блузку, сажает тебя на край раковины, раздвигает тебе ноги. Поднимает твою юбку, снимает ее с тебя.

День, когда был сотворен его пенис, был хорошим днем. И зачем Господь Бог наделяет мужчин такими непропорциональными орудиями? Пенис этого худенького мальчика с кривыми зубами и угреватой кожей мог бы принадлежать трехсотфунтовой горилле — лиловый, агрессивно торчащий из пучка кудрявых черных волос.

Именно в этот день, день знакомства с пенисом гориллы, раковина (возможно, ровесница здания) наконец сдается и полностью откалывается от стены — и вы, кувыркаясь, оказываетесь на полу, на горе обломков мокрого кафеля и металлических труб. Вода хлещет во все стороны. Дверь подсобки распахивается, вода льется в коридор, который внезапно заполняется студентами, администраторами и библиотекарями. У тебя юбка задрана, трусики спущены, и единственным утешением тебе служит то, что на лбу у тебя порез, который кровоточит, — может быть, из-за этого люди подумают, что ты просто жертва.