Барбара Картленд - Маленькая притворщица

— О, прошу прощения… Кажется, я заснула, — смущенно сказала девушка.

— Вот и славно, — улыбнулся доктор. — А у меня для вас хорошие новости!

— Нашелся корабль?

— К сожалению, нет, но все же… В часе езды от Йорка живет один мой хороший друг. Он торгует шерстью, и у него есть собственная повозка. Так вот, когда я объяснил ему суть дела, он с радостью согласился подвезти вас.

— В Йорк? Но как я доберусь оттуда во Францию?

— В Йорке вы сядете в дилижанс, который ежедневно отправляется в Лондон. Я дам вам адрес одного джентльмена в Лондоне, который найдет для вас корабль, отправляющийся во Францию или, по крайней мере, в Дувр.

— Вы так добры, доктор Фергюссон, — сказала Иона.

Она постаралась, чтобы ее слова прозвучали как можно искренне, но в глубине души ее пугало это долгое и опасное путешествие.

Доктор сел за письменный стол.

— Я напишу вам адрес этого джентльмена. Он шотландец, как и я сам, и вы можете полностью доверять ему, чего бы я не сказал о Вилли Хогсвелле — моем друге из Йорка… Он добрый человек, но я не вполне уверен в его политических взглядах…

— Я буду осторожна, — понимающе кивнула Иона.

— А теперь выпейте-ка еще чашку чая да поешьте как следует — путь предстоит неблизкий…

Через полчаса доктор проводил Иону на постоялый двор, где их уже ждал Вилли Хогсвелл. Неподалеку стояли две крупные серые лошади, запряженные в деревянную повозку. Вилли протянул девушке свою большую грубую ладонь и, широко улыбаясь, сообщил с сильным йоркширским акцентом, что чрезвычайно рад такой милой попутчице.

Попрощавшись с доктором Фергюссоном, Иона забралась в дилижанс, Вилли взял в руки вожжи, и, грохоча колесами по булыжной мостовой, повозка медленно выехала из ворот постоялого двора.

Толстуха, сидящая рядом с Ионой, продолжала бесконечное повествование о своих болезнях:

— …а в среду он и говорит мне — это было утром, еще как раз дочь явилась, — так вот, он и говорит мне: «Миссис Маггинс, вы, я вижу, опять меня не послушались», а я ему отвечаю: «Что вы, доктор, клянусь, я сидела тихо, словно мышь, и все делала так, как вы мне велели», а он мне снова…

Иона ее не слушала. За окнами дилижанса проплывали дома, лавки, церкви… Ей казалось, что с того момента, как она села в повозку Вилли Хогсвелла, прошла целая вечность.

Всю дорогу его лошади тащились черепашьим шагом, но, когда они в конце концов все-таки прибыли в Йорк, Иона горячо поблагодарила Вилли — он сделал для нее все, что мог.

Наконец-то она добралась до Лондона! Вспомнив о записке доктора Фергюссона, она испуганно сунула руку в карман, но тут же успокоилась, нащупав сложенную вдвое бумажку. Мужчина, сидящий напротив нее, достал из кармана большие золотые часы.

— Почти три часа! — возмущенно воскликнул он. — Проклятый дилижанс опять опоздал на пять часов! Я буду жаловаться! Это просто неслыханно…

— Скажите спасибо, что мы опоздали всего на пять часов, а не на пять суток, — насмешливо ответил ему кто-то.

— Да уж, я просто счастлив! — взорвался джентльмен с часами. — Шестнадцатого сентября у меня назначена встреча в Лондоне, и, слава богу, я приехал именно шестнадцатого, а не семнадцатого или двадцатого!

«Значит, сегодня 16 сентября», — подумала Иона. Она уже давно потеряла счет дням — с тех пор, как покинула замок, все дни стали для нее одинаковыми.

— Смотрите-ка, Бедфорд! — снова затрещала толстуха. — Тут подают лучший эль во всем Лондоне, уж я-то знаю, что говорю…

Остальные пассажиры не обращали на нее внимания: кто-то надевал шляпу, кто-то натягивал перчатки, женщины спешно приглаживали волосы…

Иона накинула на плечи серую накидку. Взглянув на свое платье, она печально вздохнула. Каждый вечер перед сном она тщательно вычищала свой единственный наряд и пришивала к нему свежий муслиновый воротничок, но платье уже настолько истрепалось за время путешествия, что совершенно потеряло вид.

— Приехали! — радостно завопила толстуха и повернулась к Ионе: — Прощай, мой утеночек, и береги себя. Надеюсь, что тебя кто-нибудь встречает: такие хорошенькие девушки, как ты, не должны ходить одни по улицам Лондона…

Иона улыбнулась в ответ. Лошади остановились, кучер открыл двери дилижанса и опустил ступеньки. Пассажиры, нетерпеливо расталкивая друг друга локтями, спешили выбраться наружу. Иона спустилась последней. Ей некуда было торопиться, поэтому она предпочла сначала пропустить всех остальных, а затем, держа в руках свой скромный багаж, вышла сама.

— Наконец-то! — вдруг услышала она знакомый до боли голос. — Я знал, что рано или поздно все же дождусь тебя.

Иона вздрогнула и побледнела: напротив нее стоял герцог и широко улыбался! Никогда прежде она не видела его таким счастливым. Он подошел и нежно поцеловал ей руку.

— Я ждал целых две недели. Где ты была? Я боялся, что уже никогда не увижу тебя!

— Я… я… ехала… добиралась сюда… Но зачем, зачем ты меня искал?

— Ты в самом деле хочешь, чтобы я ответил? — Его взгляд был так выразителен, что Иона смущенно опустила ресницы.

— Мой экипаж ждет, но сначала ты должна поесть и отдохнуть. Пойдем, у меня здесь отличный номер.

Не спрашивая ее согласия, он взял ее за руку и повел за собой. Через несколько минут они вошли в небольшую уютную комнату, окна которой выходили в ухоженный зеленый сад. В камине ярко пылал огонь. Вошел официант, герцог вполголоса дал ему какие-то указания, и он снова исчез. Теперь герцог и Иона остались наедине.

Он молча смотрел на ее бледное, осунувшееся личико, на синие тени, которые залегли у нее под глазами. Заметив его изучающий взгляд, Иона попыталась хоть немного расправить складки на измятом в поездке платье. Поняв, что ее усилия тщетны и со стороны выглядят, должно быть, довольно нелепыми, она подняла глаза:

— Мне… нужно привести себя в порядок, ваша светлость… Мне не хотелось бы, чтобы вы видели меня такой неряхой… Зачем вы только приехали? Теперь мне будет так трудно…

Ее голос надломился, и она поспешно отвернулась.

— И что кажется тебе таким трудным? — спокойно спросил герцог.

— Теперь мне будет так трудно заставить себя уехать! — выпалила девушка и, повернувшись, посмотрела ему прямо в глаза. — Неужели ваша светлость не понимает, что я должна уехать, что я не могу, не могу остаться!

Герцог подошел к ней, и она снова опустила взгляд.

— Посмотри на меня, Иона!

Его слова прозвучали словно приказ, и она подчинилась. Долго, очень долго герцог смотрел в ее прекрасные зеленые глаза, полные страдания и боли…

— Неужели ты могла подумать, что я позволю тебе уехать?

Девушка покачнулась и едва не упала, но его сильные руки подхватили ее. Она слабо попыталась оттолкнуть его:

— Это невозможно, невозможно… прошу, не вынуждай меня унижаться… Я не могу быть твоей… никогда! Никогда…

Но герцог словно не слышал ее. Медленно, терпеливо и нежно он преодолевал ее сопротивление, пока наконец она не оказалась в его объятиях.

— О чем ты так боишься мне рассказать?

— Я не боюсь… — прошептала она, чувствуя, что ее тело охватывает сладкая нега, — мне стыдно… Прошу, пусти меня!

— Нет!

Усилием воли Иона предприняла последнюю, отчаянную попытку освободиться, и на этот раз она оказалась удачной.

— Послушайте, — быстро сказала она, держась руками за спинку стула, — вы должны меня выслушать… прошу, не прикасайтесь ко мне, иначе у меня не хватит сил рассказать то, что вы должны узнать… Ведь я люблю вас всем сердцем… так сильно, что просто не могу сделать то, чего вы просите…

Она на мгновение замолкла, словно собираясь с силами, а затем продолжила:

— Ваша светлость имеет уважаемое имя и знатный титул… Люди чтят и любят вас… и поэтому… поэтому я никогда не стану вашей женой…

— Но почему?

Иона на секунду закрыла глаза. Сейчас ей хотелось умереть — этого вопроса она боялась больше всего.

— У меня нет имени… — наконец прошептала она, опустив глаза. — И никогда не было… меня вырастил и воспитал мой опекун, Джеймс Драммонд… Когда я выросла, он сказал, что никогда не сможет открыть мне тайну моего происхождения. Все, что мне известно, — это то, что при рождении меня окрестили Ионой и что в моих жилах течет шотландская кровь…

Ее голос затих, а потом она с внезапной яростью закричала сквозь душившие ее слезы:

— А теперь уходите! Уходите! Уходите поскорее…

Она закрыла руками глаза, пытаясь сдержать набегающие слезы, боясь услышать шаги и скрип захлопнувшейся за ним двери, когда он навсегда уйдет из ее жизни…

Но она так и не услышала того, чего так боялась и так ждала; и тогда она медленно открыла глаза… Лицо герцога светилось нежностью; опустившись на одно колено и подняв запачканный дорожной пылью подол ее платья, он с благоговением поцеловал его… Затем он поднялся и взял ее за руки:

— Моя дорогая, глупенькая девочка… Ведь ты уже стала моей женой…

— Но… это было не по-настоящему, — пролепетала она, — всего лишь уловка, чтобы они отпустили меня…

— Уловка или нет, — твердо сказал герцог, — но, согласно закону Шотландии, мы с тобой — муж и жена, моя милая.

— Но… но… — бормотала Иона.

— Никаких но, — отрезал герцог. — Ты моя, и я больше никогда не позволю тебе уйти!

Ее глаза вспыхнули словно звезды. Герцог привлек ее к себе… Их губы слились в долгом, нежном поцелуе…

Когда он, наконец, отпустил ее, она с трудом вспомнила, где находится. Раздался стук в дверь; вошел официант с подносом, уставленным едой и напитками. Они молча поели, потом герцог поднялся и набросил на плечи девушки накидку.

— Теперь нам нужно ехать, любовь моя.