Мелодичная речь Пейдж лилась и лилась мне в уши, а я отчаянно спорила с голосом разума.

Не исключено, что работа с Годриком станет отправной точкой законной деятельности в Нью– Йорке. Годрик мужчина, верно, но моя задача лишь обучить его хорошим манерам, не ходить с ним в качестве подружки на балы и вечера, а Джонатану не по душе только это, ведь так?

Желание сопротивляться таяло с каждой минутой; в дальних углах подсознания дребезжали сигналы тревоги, но мне было не до них. Я стану встречаться с Годриком за кофе и проводить с ним беседы – что в этом страшного? Надо быть с ним помягче, не помешает и безобидная шутка, чтобы он хоть изредка улыбался. Такое чувство, что и с этим у него проблемы. К тому же нас единят… воспоминания о прошлом. Не протянуть ему руку помощи будет непростительной грубостью…

– Одолжение другу?

Пейдж многозначительно на меня посмотрела, и я поняла, что не слышала ее последних слов. Как обычно.

– Хм, да, думаю, да, – пробормотала я в попытке спасти положение.

– Мелисса, огромное спасибо! – воскликнула Пейдж, сияя.

Меня охватила паника. На что я дала согласие? Она так обрадовалась, будто я сказала, что выйду за него замуж.

– Но…

– Не сомневаюсь: вы сделаете для него все, в чем я оказалась бессильна. – Пейдж таинственно улыбнулась. – Как только я увидела вас вчера, сразу почувствовала: у этой дамы особый дар. Вы никогда не пробовали себя в сфере пиара?

День был снова жаркий, и голова слегка кружилась, но я сосредоточилась и еще раз взвесила все за и против.

Пиар? Так-так. Во всей этой истории определенно ничего криминального. Джонатан согласится. Меня просят обучить человека хорошим манерам, только и всего. Стать его наставником. Консультантом по… этикету. Да, он мужчина, но какая разница? Пейдж с таким же успехом могла попросить меня подкорректировать поведение актрисы Если все пойдет благополучно, тогда я буду работать и здесь, как в Лондоне. Отношения с Джонатаном от этого лишь выиграют.

Кроме того, подумала я, будет не лишним заработать наличных. В отпуске я не получаю и гроша. А арендную плату за офис вносить придется. И потом, всякий раз, когда я выхожу из Джонатанова дома, непременно натыкаюсь на очередной магазинчик, а в нем оказываются премилая юбочка или туфли, каких в Лондоне днем с огнем не сыщешь.

А вообще-то хорошо, что ничего конкретного я пока не пообещала…

– Может, нам с Риком посидеть за чашкой кофе, прикинуть, выйдет ли из этой затеи толк, – само собой слетело с моих губ.

Голос прозвучал певуче, точь-в-точь как у Джоанны Ламли.

– Отличная мысль. Просто отличная! Выразить не могу, как я рада, что вы верите в успех не меньше моего, – горячо проговорила Пейдж, нажимая кнопку на телефонной гарнитуре и поправляя наушники. – С вашего позволения?

Я кивнула.

– Алло, Тиффани, он еще здесь?

Значит, Пейдж велела Рику приехать? Еще не зная, соглашусь ли я?

Вот что называется «уверена в собственных силах».

Пейдж нахмурилась.

– Тиффани, дорогая, не бубни себе под нос. Это тебя не красит, и мы попусту теряем время, – произнесла она ласковым и вместе с тем суровым тоном. – Где он? Ты ему позвонила?

Я не желала смотреть в ее выпученные глаза и устремила взгляд на огромное окно. Оно выходило на арочные окна соседнего здания.

Он что? Что? Тиффани, дорогуша, я не желаю этого слышать! – Пейдж прижала к щеке палец с безупречным ногтем, и подрумяненная кожа вокруг слегка побелела. – Не звонит и не отвечает?

Из арочных окон выглядывали люди. Я подумала, не помахать ли им рукой? Но отказалась от глупой затеи.

– А сообщения ты ему отправляла? Всего два? Напиши еще!

Пейдж вела бизнес, что называется, железным кулаком в бархатной перчатке.

Таким и надо быть агенту актеров, подумала я и внутренне содрогнулась, когда Пейдж надавила на кнопку, оборвав Тиффани на полуслове.

– Надеялась, он будет здесь, – произнесла Пейдж, слегка пожимая плечами.

Планировала, едва я скажу «да», раскрыть дверь и пригласить его театральным жестом, точно участника телешоу.

Наверное, она позвала бы его и если бы я ответила твердым «нет», чтобы лишний раз продемонстрировать, как он нуждается в помощи, и подстегнуть мой профессиональный азарт.

– Не страшно, – весело сказала я. – Договоримся о встрече на любое удобное для нас обоих время. В моем графике немало окон, так что…

– Вы должны встретиться как можно скорее, – перебила меня Пейдж– Можно позвонить вам, как только он объявится? Журналисты не дают мне прохода, желают при первой же возможности засыпать его вопросами. Надо, чтобы он предстал перед ними другим человеком.

– Понятно, – сказала я. – Давайте…

Пейдж подняла руку.

– Может, с полчасика погуляете в окрестностях? Он наверняка скоро будет. Мы договаривались на пол-одиннадцатого.

Я учтиво улыбнулась.

– Пейдж, в час мы встречаемся с Джонатаном, а я, признаться, плохо знаю Нью-Йорк и хотела бы выехать заранее, чтобы…

– Полчаса. – Теперь ее лицо не светилось, а глаза странно поблескивали. – Всего лишь тридцать минут. Сделайте одолжение, Мелисса…

Я заставила себя улыбнуться.

– Даже если он приедет через полчаса, у меня очень мало…

– Вы ведь знаете, – произнесла Пейдж с нотками грусти в голосе, – у людей вроде Рика нарушено чувство времени. – Она помолчала и вдруг спросила, будто вчера неверно меня поняла: – Вы сказали, у вас собственное агентство?

Я почему-то смутилась.

– Полчаса, ни минутой больше. У меня в самом деле мало времени. Если не возражаете, я посижу в кафе через дорогу – надо сделать несколько звонков. – Я выдержала паузу. – Связаться с помощниками – в мое отсутствие дела в агентстве ведут они.

Я улыбнулась, давая понять, что больше не пойду на уступки. У Пейдж хватило ума кивнуть в ответ.

– Ваш сотовый включен?

– Пока нет – когда я на встрече, не позволяю себе отвлекаться на звонки.

Пейдж просияла.

– Да-да, конечно! Но вы ведь включите его, когда выйдете?

– Разумеется.

Отвечать ей, едва зазвонит телефон, я не намеревалась.

Усевшись за столик в «Старбаксе» со стаканом капуччино и черничным пирожным (якобы низкокалорийным, что мало походило на правду), я включила телефон, и он тут же запиликал, возвещая о поступивших звонках.

– Мел, это Габи. Не могу найти Аллегру. Ее не было целый день, на звонки она не отвечает и оставила записку: забери из гаража мою машину. Поговоришь с ней? О, привет! По-твоему, это в порядке вещей? Да плевать я хотела на твоего адвоката! Я как раз звоню Мелиссе. Не хочешь сказать ей пару слов? Нет? Положи вон туда. Или…

Я закрыла глаза и потерла лоб.

– Здравствуйте, Мелисса! – Я распахнула глаза. Говорила определенно американка. – Я Агнета Кук, вчера была на вечеринке у Бонни и Курта. Не помните? Мы беседовали о чае. Не могли бы вы дать мне адрес магазина в Лондоне где продают тот сорт чая, о котором вы рассказывали?

Боже! Что я такое рассказывала? Под конец мои нервы звенели от напряжения – я уже не запоминала ни имен, ни тем более что кому говорила. Надо ей перезвонить, отметила я про себя.

Переписывая в блокнот несчетные номера Агнеты, я время от времени поднимала глаза и обводила зал внимательным взглядом. По большому счету ньюйоркцы ничем не отличаются от лондонцев, а здешний Сохо во многом как наш: очки в модной черной оправе или солнцезащитные (внутри кафе), эксцентричные наряды, портфели с ноутбуками…

Взгляд остановился, упав на знакомую фигуру – человека в темных очках.

Годрик.

Он потягивал эспрессо и с увлечением читал тонкую книжицу. Черная одежда и поведение, отдававшее экзистенциализмом, наводили на мысль, что книга – оригинал на французском. Работа Вольтера или, к примеру, Сартра. В свое время и Эмери бредила философией бытия. Хотя не исключено, что она таскала за собой эти книжки, так как они коротенькие и не занимают в сумке много места.

У Годрика зазвонил телефон. Люди за соседним столиком бросили на него недовольные взгляды, а он, не отрывая глаз от книги, отклонил звонок.

Нет, честное слово! Одно дело, когда опаздывают по уважительной причине – бросаются в огонь, дабы спасти котенка, или сопровождают в больницу пострадавшую в автокатастрофе женщину. Совсем другое – когда человеку просто на все плевать.

Я поднялась на ноги, пересекла кафе, села напротив Годрика и весело произнесла:

– Привет, Годрик! По-моему, тебе не в кафе надо просиживать, а быть на встрече.

Он изумленно поднял глаза, понял, кто перед ним, и снова понуро опустил плечи.

– Мне решать, где быть, где не быть, – с вызовом выдал он. И тут же прибавил: – А откуда ты знаешь?

Снова зазвонил его телефон, и мы оба на него уставились. Годрик опять скинул звонок

– У тебя встреча со мной, – твердо ответила я.

– Чего?

– Годрик, не мог бы ты снять очки? День, конечно, солнечный, но мы не на улице. Невежливо разговаривать в темных очках.

– Они мне нужны, чтобы никто не лез, – проворчал Годрик. – Не хочу, чтобы меня узнавали.

– Пожалуйста! Тогда беседовать будет намного приятнее.

Годрик сердито запыхтел, но очки таки снял и потер непривыкшие к свету глаза.

– Спасибо! – воскликнула я. – Ого! Ты почти не изменился!

Так оно и было. Невероятно длинные темные ресницы, под круглыми карими глазами тени с фиолетовым отливом. Таким он и запечатлелся в моей памяти, когда, протягивая руки, приближался ко мне у шкафа с бутафорией. Годрик был из разряда ребят, что при любых обстоятельствах выглядят будто с похмелья.

Теперь я понимала, почему Пейдж была уверена, что девочки-подростки по всему миру станут сходить по нему с ума. С другой стороны, если бы он был моим парнем, я, наверное, без конца терзалась бы мыслью, что должна чаще ходить с ним на прогулки, чтоб его лицо хоть чуточку посвежело.