Роджер пожал Нельсону руку.

– Приятного плавания, дружище. Если свалишься за борт, можно забрать твою новую биту для крикета?

– Можно, – ответил Нельсон. – Только телик не тронь.

Он шлепнул Роджера по плечу.

– Слабовато, приятель, – сказал Роджер, в шутку делая вид, будто собрался в ответ ударить Нельсона коленом в пах.

Человек со стороны, взгляни он на этих двоих, вряд ли понял бы, что они знакомы больше двадцати лет. Впрочем, может, и понял бы.

– Если вы все сказали… – многозначительно пропела Габи.

Мы с Роджером удивленно на нее посмотрели.

– Я хотела бы попрощаться с Нельсоном, – пояснила она. – Наедине.

Меня охватило странное чувство, и, дабы оно не отразилось на лице, я растянула губы в улыб– | ке. Роджер, которому было плевать на такт и приличия, не потрудился маскировать недовольство, громко запыхтел и скорчил насмешливую гримасу.

Не успел он выдать грубость, я торопливо ответила:

– Конечно. Пойдем, Роджер.

Взяв его за руку, я направилась к ларьку. Хорошо, что, покупая рожки мятного мороженого с шоколадной стружкой, я не видела происходившего у меня за спиной. Роджер же бесстыдно смотрел на парочку во все глаза, и, когда я повернулась, мне почти стало его жаль.

Габи висела на шее Нельсона (чего было не избежать: он ростом более шести футов, а она, на каблуках, – около пяти и двух), они вроде бы целовались. Или Габи нашептывала ему последние наставления, почти касаясь его губ своими.

Нельсон же, я заметила, не читал Габи нотаций, как мне. Впрочем, может, потому, что она сама ни на миг не умолкала.

– Теперь что, так всегда будет? – проныл Роджер. – Наблюдаешь, как они милуются, и такое чувство… хм… Хрен знает что такое!

Я посмотрела на него как раз в ту минуту, когда он, широко разинув пасть, откусывал едва не половину рожка.

– Надеюсь, не всегда, – ответила я, стараясь казаться не слишком искренней.

Роджер, причмокивая, принялся поглощать мороженое, которым набил полный рот.

– Роджер, – сказала я, – пожалуйста, потише. Кошмар какой-то!

– Тут главное умело работать языком. – Он подмигнул. Девчонки это обожают.

– Сомневаюсь, – содрогаясь, пробормотала я. Все мои труды шли прахом. – И где ты только такого нахватался?

Если кто-то полагал, что я это видела и раньше, но не посчитала дурным тоном, грош цена моему бизнесу.

– Прочитал в книжке, – безразличным тоном сказал Роджер.

– Роджер, – строго произнесла я. – По-моему, пора снова за тебя взяться. На этот раз серьезнее.

Роджер расхохотался, брызжа растаявшим мороженым.

– Что смешного? – требовательно спросила я. – Что смешного, я спрашиваю?..

Держать ответ ему не пришлось: в эту минуту послышался голос Нельсона:

– Мел! Скорее сюда! Мел!


Он кричал так громко, что его услышали бы и в густом тумане.

Мы повернули головы. Нельсон махал рукой с усердием дошколенка. Габи вытирала со щек растекшуюся тушь.

– Хоть ты ему еще нужна, – проворчал Роджер с кислой миной.

Я подошла к Нельсону и обняла его.

– Береги себя. И не очень-то рисуйся перед ребятами.

– Конечно, не буду. – Он тоже меня обнял, и я уткнулась лицом в широкую грудь. С ним здорово обниматься: чувствуешь себя маленькой и хрупкой. – А ты, поосторожнее там, в Америке. – Нельсон немного отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза. – Если что пойдет не так с Ремингтоном Стилом…

– Сразу сообщу, – пообещала я. – Например, пошлю тебе весточку с почтовым голубем. Только, поверь, все пойдет как надо. Я чувствую.

– Немедленно свяжись со мной по электронной почте, – будто не услышав моих слов, договорил Нельсон. – Я поверну корабль назад и поспешу тебе на помощь. Без шуток.

– Ладно, – ответила я, немного сбитая с толку его пристальным взглядом. – Если утонешь, тоже дай знать. Или, например, если детишки вооружатся вилками и поднимут мятеж.

– Сначала придется умереть. Слушай, я составил список вещей. Прежде чем уехать, убери их и запри на замок, хорошо? И написал, что надо сказать ремонтникам и электрикам: продумал, в какой последовательности что делать. За это, впрочем, в ответе Габи. И еще я попросил заглядывать в квартиру брата…

– Нельсон, – перебила его я. – Мы выполним любое твое поручение.

– Знаю… Прекрасно знаю. – Он взглянул поверх моего плеча и понизил голос: – Я оставляю тебе номер, по которому со мной можно связаться в экстренном случае. Габи его не давал. Вот. Если понадоблюсь, звони.

Он снова меня обнял и засунул в карман моего пиджака клочок бумаги.

Я прикусила губу. Несмотря на тайную радость оттого, что Нельсон дал номер мне, не Габи, я немного испугалась. Кто, что и для кого теперь значил – было сложно понять И не хотелось разбираться в этой путанице.

– Боишься, что в ходе ремонта наш дом взлетит в воздух? – спросила я.

– Э-э… всякое ведь случается, – сказал Нельсон. – Сразу звони. Нет, кроме шуток, Мел…

Беседу прервал громкий гудок с корабля.

– Мне пора. Надо проверить готовность экипажа. – Нельсон расправил плечи. – Вообще-то рановато они дали гудок Побегу наведу порядок, а то все пойдет наперекосяк.

Мы с Роджером и Габи стояли на пристани, а Нельсон уверенно поднимался на борт.

– Эй, на корабле! – крикнула Габи, махая платком.

В том месте, куда она высморкалась, тонкая ткань слиплась. Я достала из своей вместительной сумки чистый платок и протянула подруге.

– Au revoir! – возопила она, не замечая любопытных взглядов, которые бросали на нее другие провожающие. – Bon voyage, Нельсон!

– Пошли отсюда, – пробормотал Роджер, дергая меня за рукав. – А то народ подумает, у нее комплекс леди Гамильтон.

– Пока, Нельсон! – крикнула я, взмахнув рукой.

Нельсон тоже помахал и стал спускаться под палубу.

Габи не двигалась.

– Габи, – терпеливо произнесла я. – Это тебе не «Куин Мэри». Не отчалит, как только о его борт разобьют бутылку шампанского.

– Правда? – удивленно спросила Габи.

– Конечно. Они пробудут у берега еще бог знает как долго. Потом подплывет специальное буксирное судно… – Я замолчала, поскольку Габи упрямо глазела на иллюминаторы. – Неужели Нельсон не показывал тебе записи?

Габи кивнула, с ее губ слетел вздох.

– Показывал, только на кораблях я не заостряла внимания.

– Габи, – сказала я, беря ее за руку. – Поехали домой – попьем чая, посмотрим «Вверх и вниз по лестнице».

Мы пошли к моей машине – пыхтение, что все это время слышалось сбоку, последовало за нами.

– А можно… хм… и мне с вами? – промямлил Роджер. – Только вот я на этой неделе забыл съездить в магазин и… Ну, понимаете.

Я и его взяла за руку.

– Конечно можно, Роджер. Нельсон приготовил картофельную запеканку с мясом – чтобы ты, я и Габи ужинали сегодня и вспоминали о нем.

Мы втроем вернулись в ныне пустую квартиру. Никто не стал указывать на несоответствия в униформе служанок из сериала – на душе от этого было стократ тоскливее.

Перед отъездом осталось уладить последнее дело, думать о котором было тягостнее, чем о проводах Нельсона.

Предстояло передать офис Габи и Аллегре.

Хорошо еще, что накануне Габи недолго слонялась по Нельсоновой квартире – ушла аккурат после второго эпизода «Вверх и вниз по лестнице». А когда явилась в понедельник ко мне в агентство, была почти такой, как до Нельсона.

То есть пришла с двумя полными пакетами прямиком из «Топшоп», пила кофе, макая в него шоколадное печенье, и в подробностях передала мне жуткую сплетню о редакторе одной бульварной газеты, чей дом продали через агентство.

– Ну, – произнесла я, раз шестой взглядывая на часы, – пожалуй, начнем? Ждать Аллегру бессмысленно, думаю, она решила заняться делами поинтереснее. Итак, в красных папках материалы о походах в магазины одежды…

– Главное, скажи, где парик, – вкрадчивым голосом попросила Габи. – Клянусь, носить его не буду.

– Нет! – Подруга провела в моем офисе около часа, и чем больше я думала о том, что дам ей, не говоря уже об Аллегре, доступ ко всем секретным документам, тем серьезнее склонялась к мысли совсем отказаться от поездки. – О парике не может быть и речи! И думать забудь!

Габи надула губы.

– Я только из-за него и предложила свою помощь.

Я посмотрела на нее с мольбой.

– Ну, пожалуйста, Габи. На тебя вся моя надежда. Я решилась доверить все, чем зарабатываю на жизнь, эгоистке, которая чихать хотела на обходительность и приличия. Если не ты, она распугает всех моих клиентов. Прошу тебя. Дай мне хотя бы покинуть Англию, потом можешь начинать шарить по ящикам.

– Ладно. – Габи забарабанила по ручкам кресла пальцами с французским маникюром. – Но если через десять минут она не нарисуется, я пойду. «Селфриджез» работает не круглые сутки. И имей в виду, – многозначительно добавила она, – я жертвую двухнедельным отпуском только ради тебя. Любого другого послала бы на все четыре стороны.

– Знаю. Не представляешь, как я тебе благодарна. И Нельсон тоже, – добавила я, бесстыдно пользуясь ее слабостью к моему закадычному другу. – Еще кофе? Да, кстати, разберись, как работает кофеварка. Особенно если тут будет Аллегра, тебе…

Как раз в эту минуту дверь театрально распахнулась, и в офис вплыла Аллегра с тремя пакетами «Питер Джоунс», высоким стаканчиком кофе глясе и штрафным талоном.

– Инспекторы дорожного движения в этой стране – просто беда! – гневно выпалила она вместо слов приветствия. – Настоящая беда! – Она бросила талон на стол и шлепнула по нему рукой – трубка на бакелитовом телефоне подпрыгнула. – Может, предъявить им претензию? Из-за них страдает наш бизнес.