Ее полотенце едва раскрылось на бедрах, обнажая ягодицы, и это была моя погибель. Войдя в комнату, я встал позади нее и обхватил руками ее бедра. Я уже был тверд, как скала, затем я уперся своим твердым членом в ее спину, завернутую в полотенце.

Она закричала прежде, чем повернуться в моих руках. Полотенце соскользнуло и упало на пол между нами. Она была голая в моих руках, и влажная - такая чертовски влажная везде. Я мог только надеяться, что скоро сладкое место между ее ног будет таким же влажным для меня.

Потеребив прядь ее волос, мои кончики пальцев заблестели от влажности. Она посмотрела на меня широко распахнутыми глазами. Ее зубы впились в нижнюю губу, и когда она выпустила ее, то губа была опухшая и розовая - умоляющая меня укусить ее.

Так я и сделал.

Я засосал ее нижнюю губу в рот и прикусил немного, чтобы возбудить Джессику.

- Ты сводишь меня с ума, - сказал я, наклонившись и накрыв своими губами ее.

Она пахла восхитительно. Как свежие фрукты во время дождя. Как одно из моих любимых воспоминаний… о доме, которого я никогда не знал. И странно, но это возмутило меня.

Я отстранился, внезапно отпуская ее руки и губы. Она отступила, прикрыв свою грудь, прежде чем я увидел ее. Наклоняясь, Джессика попыталась поднять свое полотенце, но я остановил ее.

- Убери свои руки, - потребовал я. - Я хочу увидеть твои сиськи.

- Себастьян, это…, - начала она.

Я оборвал ее, прежде чем она смогла закончить.

- Что я сказал?

Она стояла там, пристально глядя на меня. Я видел сомнение в ее глазах. Джессика размышляла - должна ли она послушаться или послать меня к черту. Наконец, она убрала руки от тела и стояла передо мной полностью обнаженная.

Жар исходил из моих глаз, поскольку позволял им окунуться и исследовать ее ароматную кожу. Ее блеклые соски затвердели, дразня меня, чтобы сжать их. Протянув руку, я зажал сосок между большим и указательным пальцами, вызывая шипение из нее.

- Это причиняет боль? – спросил я.

- Немного.

- Но ты по-прежнему чувствуешь себя хорошо, не так ли?

Она солгала бы, если бы отрицала это. Ее глаза уже искрились желанием.

Джессика не отвечала, побуждая меня сжать его еще сильнее.

- Да! – воскликнула она.

- Да, что?

- Я чувствую себя хорошо.

Я отпустил ее покрасневший сосок и уменьшил боль, нежно коснувшись его языком. Ее дыхание сбилось, и затем она застонала, когда я взял сосок в рот и сладко покусывал его. Она заслужила это.

Когда я отстранился и посмотрел на нее, то ее глаза потускнели от желания. Она уже таяла в моих руках. Оставалось недолго до того момента, как я смогу привязать Джессику к кровати, а ее задница будет вилять в воздухе, прося меня трахнуть ее.

Я провел пальцем по ее ключице вниз к мокрому соску. Кажется, я не смогу держать свои руки далеко от нее. Ее влажная кожа, покрылась мурашками под кончиком моего пальца. Я продолжил свой путь вниз к ее животу до пупка. Ее кожа была, как шелк. Неправильно с ее стороны покрывать свою кожу дешевым хлопком.

Опустив руку в карман, я вытащил карту и положил ей в ладонь, закрыв ее пальцами руку.

- Что это? – спросила она, открыв свою руку.

- Это для тебя, ты можешь тратить деньги, как пожелаешь. У меня только одно пожелание, избавься от хлопковых трусиков. Твое тело заслуживает шелк и кружево.

Она шокировала меня, пихнув карту обратно в мою руку.

- Нет, Себастьян. Ты сделал достаточно. Я не могу взять это. Кондоминиум, машина, блузка, все это… кстати, спасибо за блузку. Даже не хочу знать, как ты узнал, что я примеряла ее.

- У меня свои способы.

Я не сказал ей, что Мартин вышел из машины на прогулку и увидел, какой счастливой она выглядела в магазине, совершая покупки со своей подругой. Он купил блузку и передал мне. Как уже говорил, я платил ему большие деньги по заслугам.

- Ну, это чересчур. Не говоря уже о том, что я пока не сделала ничего, чтобы заслужить все это.

Я усмехнулся. Она была так невежественна и мила. Удивительно, что Нью-Йорк еще не съел ее живьем.

- Не волнуйся, сделаешь.

Ее лицо побледнело, застенчивость проявилась на ее лице, и я усмехнулся.

- Пройдись по магазинам. Купи себе что-нибудь, что сведет меня с ума. Я заберу тебя сегодня вечером в семь. Будь готова и оденься так, чтобы убить.

Я не стал ждать ее ответа. И ушел. Если я сейчас не уйду от нее, то совершу нечто глупое. И оттолкну ее, прежде чем она будет готова - лежать на кровати и ощущать, как я помещаю себя глубоко по самые яйца в ее тугую киску.

Я имел полное право сделать с ней все, что захочу. И знаю, что она пошла бы на это, потому что, очевидно, чувствует себя обязанной мне. Но не это моя цель. Я желаю, чтобы она захотела меня так же, как и я хочу ее. Желаю ее насквозь влажной и просящей мой член и все остальное, что я могу предложить. Чтобы получить это, я подожду – даже если это и убивает меня.


Мои соски болели, и чувствовалось жжение от его внимания, а между ног было влажно. Каждая частичка меня была сверхчувствительна. Когда я взяла полотенце и обернула его вокруг своего тела, крошечный вздох вырвался из меня.

Я осталась одна. И внимательно слушала, как двери лифта открываются и закрываются, чтобы удостовериться в том, что Себастьян ушел. Итак, я медленно скользнула руками по телу, касаясь ладонями своих твердых сосков и чувствуя пульсацию чуть ниже живота.

Недолго до того как я начну умолять его о том, что он предлагает, но в сочетании с оплатой… мысль об этом на самом деле разъедает меня изнутри. Не говоря уже о том, как я ненавижу, что он называет меня Джессикой.

Кто, черт возьми, эта Джессика, в конце концов?

Как я могу пойти на что-либо интимное с ним, зная, что он даже не хочет узнать меня? Все это чувствуется таким неправильным, но в то же время и столь правильным. Это сбивает с толку.

Спустя немного времени после того, как я оделась, Кайл вышел из лифта. Могу сказать сразу, что-то беспокоило его.

Он бросил свою сумку на пол в угол и пошел на кухню за едой, которая была там, когда мы переехали. Подростки едят больше, чем взрослые мужчины.

Наклонившись, я взяла его тяжелую сумку с пола и убрала на стол, чтобы он смог начать выполнять свое домашнее задание, как только поест. Белый конверт выпал из бокового кармана и приземлился у моих ног.

- Что это такое? – спросила я, открывая конверт.

- Это приглашение на художественную программу, которая будет проходить этим летом, - пожал он плечами. - Это не грандиозное событие, - его рот был полон чипсов, а голос был приглушен.

Я пробежалась глазами по письму. Художественная программа была известна – так как в нее приглашались только тридцать студентов со всего штата Нью-Йорка каждый год. И все же, мой младший брат сумел стать одним из них.

- Похоже на довольно грандиозное событие для меня. С тех пор…, как давно ты занимаешься искусством? – спросила я, держа письмо.

- Всегда, я просто отчасти всегда держал это в себе. Затем мисс Гелдинг, мой учитель по искусству, поймала меня за тем, как я рисую в блокноте. Она отправила мою работу организаторам программы.

Я была ошеломлена. Думала, что знаю все о своем младшем братике... теперь понимаю, что была неправа.

- Могу я посмотреть твои работы?

Он вытащил желто-коричневую папку из своего рюкзака и протянул ее мне. Внезапно погрузившись в это искусство, я увидела изображения Нью-Йорка, которые смотрели на меня с рисунков. Линии, нарисованные совершенно, и штриховка во всех нужных местах, сформировали точное представление города. Это было красиво – намного лучше, чем красиво.

Перевернув рисунок, я наткнулась на картину, от которой мое сердце перестало биться. Это была Бабушка, улыбающаяся в ответ мне, и ее лицо с морщинками святилось от счастья. Это было идеальное сходство – в точности так, как я ее запомнила.

- На одном из них есть и ты, – упомянул Кайл, посмотрев в мою сторону.

Я не знала, что он наблюдал за мной, и быстро вытерла слезы, появившиеся на глазах. Я провела пальцами по следующему рисунку. На нем была я, смотрящая в зеркало. Линии запечатлели мой хмурый взгляд, а мои глаза были полны печали.

Убрав рисунки назад в папку, я передала ее ему.

- Они удивительны, Кайл. Я не могу,… не знаю, что сказать. Ты просто потрясающий. Ты должен поехать. Нет, ты поедешь.

И я имела в виду это. Это будет одинокое лето, но это честь быть приглашенным в такое место и, обладая таким талантом, он должен поехать. Не говоря уже о том, что происходит у меня с Себастьяном и новым местом, возможно для Кайла уехать куда-то, это не самая плохая идея.

- Я не могу, - сказал он сурово, положив свою папку обратно в рюкзак.

- Почему нет? Я думаю, что это прекрасная идея, Кайл. Ты можешь стать следующим великим художником в мире искусства.

Он засмеялся и покачал головой, его непослушные волосы спадали на глаза.

- Я хотел бы, но это дорого, - пожал он плечами. - Как я и сказал, это не грандиозное событие.

И потом я поняла. Кайл желает поехать – он хочет стать лучше, но, как и всегда, он молчит, чтобы я не переживала. Ну, больше так не будет. Настало время, когда мой младший братик получит то, что желает.

- Сколько? – спросила я.

- Это не имеет значения.

- Сколько, Кайл?

Он улыбнулся застенчиво, прежде чем сказать.

- Пять тысяч за лето, - ответил он.

Я с трудом сглотнула, пытаясь сглотнуть комок, который застрял у меня в горле. Это не произойдет. Пять тысяч долларов не собирались просто свалиться к моим ногам, и как бы я не любила своего брата, не было ни единого шанса в мире, что я попрошу их у Себастьяна.

Я ненавидела даже идею о том, что Себастьян заботится о нас, хотя именно это он и делал. И чувствовала себя еще хуже, зная, что не сделала ничего до сих пор, чтобы заработать все, что он дал нам. С другой стороны это было отчасти страшно. Что Себастьян считает адекватной оплатой за все?