Единственное, о чем в тот вечер мечтала Кара, так это добраться до кровати и спать, спать, спать… К тому же она почти не пила спиртного и почти ничего не ела.
Но почему-то пошла. Вера, верная подруга, оперная прима театра, уговорила ее.
– Прости, – пробормотал Дюк. – Это было глупо. Я понимаю, тебе нужно время.
Она кивнула и отвернулась. Уперлась лбом в резную чугунную решетку крытой галереи. Металл охладил пылающую голову.
«Опять решетка», – подумала Кара и восприняла это как знак. Она набралась сил и посмотрела Дюку в глаза.
– Уже поздно, – улыбнулась она. – Пора возвращаться.
Кара замерла у фонтана Тритона, установленного в центре площади. Набрала полную пригоршню воды и жадно хлебнула. Она знала, что пить из фонтанов совершенно безопасно. Вода, поступающая со склонов местных холмов по древним акведукам, построенным еще в античные времена, проходила тройную очистку через угольные, песчаные и травяные фильтры. Римляне всегда ценили себя и свое здоровье.
По пути им попалось еще одно античное сооружение – арка Януса – бога входов и выходов.
«Милый Янус, – взмолилась про себя Кара, – подскажи мне верный выход».
На виа Сицилиа их настиг дождь. Дюк снял пиджак и накинул ей на плечи. Стрелки часов неумолимо приближались к полуночи.
А завтра – концерт.
А еще она выпила вина, чего никогда не позволяла себе накануне спектакля.
А еще она, кажется, влюбилась, и все мысли ее заняты теперь этим, таким чужим, и одновременно таким родным итальянцем.
Глава 2
День тот же
Ровно через два часа я свернула с МКАД на Можайское шоссе, проехала метров двести и припарковалась на обочине. Фиалка, как обычно, опаздывала.
Ярко светило майское солнце. Теплый ветерок шевелил уже успевшую запылиться молодую листву деревьев по обеим сторонам дороги.
Я пребывала в каком-то странном, лихорадочном возбуждении. Почти болезненном.
Немотивированная нервозность – мать так охарактеризовала бы мое состояние. А узнав о том, что я решила уединиться на чужой даче, добавила бы, что у меня налицо все симптомы маниакально-депрессивного психоза, включая соматическую озабоченность, концептуальную дезорганизацию и эмоциональный уход от действительности.
Проползавшие мимо огромные фуры изрыгали клубы вонючих, ядовитых выхлопов. Отвратительный дым пробирался в салон автомобиля, проникал в легкие и с потоком крови распространялся по организму, отравляя каждую его клеточку.
Я закрыла окно, откинулась на спинку кресла и сомкнула веки. Спустя некоторое время запасы кислорода иссякли, и стало нестерпимо жарко. Пришлось снова открыть окно.
Потекли томительные минуты ожидания. В какой-то момент я даже задремала.
Внезапно раздался визг тормозов. Я встрепенулась, оглянулась и увидела маленькую черную «Ауди», нагло вильнувшую из крайнего левого ряда вправо и подрезавшую здоровенный джип. Водитель джипа с перекошенным от ярости лицом высунулся из машины, но, узнав Фиалку, расплылся в счастливой улыбке.
«Ауди» проскользнула перед очередной фурой и застыла перед моим «Рено».
Фиалка распахнула дверь и крикнула:
– Ты что телефон не берешь? Я звоню тебе, звоню…
Черт! Я забыла включить мобильный!
– Поехали быстрее! – Фиалка нажала на газ и рванула с места.
Несмотря на то что Фиалка нацепила свою «маскировку» – черные очки и белую бейсболку, ее узнавали. Показывали пальцами, улыбались, кричали что-то в раскрытые окна.
Я давно привыкла к Динкиной, мягко говоря, нестандартной внешности, но даже меня порой поражала ее дикая, броская красота.
И раньше, когда она не была еще знаменитой киноактрисой, люди на улице, увидев ее, замирали, а потом долго смотрели ей вслед.
Очевидно, в тот день и час, когда Динара Фиалко-ва появилась на свет, Бог, или кто там в небесной канцелярии заведует телесными оболочками, пребывал в отличном расположении духа и щедро ее одарил.
Динка была плодом запретной любви юной казахской студентки и молодого финского архитектора, прибывшего в Ленинград на стажировку. Как только доброжелательные соседки по комнате в общежитии стукнули в соответствующие инстанции о том, что советская девушка, комсомолка, крутит шашни с представителем «загнивающего капитализма», были приняты решительные меры. Финна с труднопроизносимым именем Пиетари Пяйявяринта выслали из страны, а несчастную студентку с позором отчислили из института.
Никого не волновало, что девушка находилась на шестом месяце беременности, что жить ей было негде, а устроиться на приличную работу с выданной в институте характеристикой было невозможно.
Поэтому, когда крошечная девочка появилась на свет, юная мать, заливаясь слезами, написала отказ от ребенка.
Врач-акушер, принимавшая роды, прониклась сочувствием к бедной девушке, поведавшей о своей душевной драме. И взяла ее к себе вместе с новорожденной дочерью. Благо, что жила одна, муж бросил, а своих детей у нее не было. А потом познакомила со своим братом, скромным геологом. Звали его Робертом Фиалковым, чего он ужасно стеснялся. Роберт сразу же влюбился в Динкину мать, и спустя полгода они поженились. А девочка Динара обрела такую странную фамилию. Впрочем, она ей удивительно подходила. Фиалка действительно напоминала цветок. Диковинный и экзотический.
Она взяла все самое лучшее от своих родителей. Высокие скулы, миндалевидный разрез глаз, смуглую кожу и брови вразлет – от матери. Тонкое упругое тело, прямой короткий нос с трепещущими ноздрями, крупный рот и неповторимый фиалковый цвет глаз – от отца. В итоге получился поразительный симбиоз. Ярко выраженный восток, приправленный холодной скандинавской сдержанностью.
Я погрузилась в раздумья и не сразу заметила, что черная «Ауди» мигнула поворотником. Я устремилась следом за Фиалкой.
Узкая лента шоссе, окруженная высокими деревьями, извивалась и искрилась на ослепительном солнце. Казалось, что асфальт мокрый. Обман зрения, как мираж в пустыне.
Неожиданно моя машина попала колесом в яму, подпрыгнула и жалобно задребезжала. На приборной панели вспыхнула ярко-красная лампочка. Я прислушалась. Хотя, что толку мне прислушиваться, я все равно совершенно не разбираюсь в автомобилях.
Мотор работал вроде ровно. Никаких посторонних звуков не слышалось.
– Прости меня, милая, – прошептала я и погладила шероховатую поверхность руля.
Наконец мы въехали на территорию поселка. Широкая подъездная дорога была окружена толстыми стенами высоченных сосен и убегала далеко вперед. Солнечные лучи пронзали густые кроны деревьев и смешными кляксами шлепались на асфальт. Царивший здесь испокон веков покой нарушало громкое щебетание птиц, проникавшее сквозь открытые окна автомобиля.
Вскоре мы достигли цели – огороженной затейливым заборчиком стоянки.
– Приехали? – спросила я, хлопнув дверцей «Рено».
– Теперь понять бы, в какую сторону двигаться, – рассеянно пробормотала Динка, уставившись на таинственный рисунок, начертанный на листке бумаги, – план местности. Она прищурилась и закусила наманикюренный мизинец. Фиалка всегда так делала, когда оказывалась в затруднительном положении. – Так, если я не ошибаюсь, нам туда, – наконец произнесла она, махнув рукой. – Ты же знаешь, у меня топографический кретинизм.
Динка щелкнула пультом сигнализации и решительно направилась в самую чащу леса. Я вытащила из машины сумку с вещами и последовала за ней.
Пьяный хвойный воздух тут же вскружил голову. Воздух был такой вязкий и маслянистый, что шмель, деловито пролетавший мимо, с трудом рассекал его крыльями.
Неужели я буду здесь жить?
– Давай быстрее! – крикнула Фиалка. Оказалось, она уже продвинулась далеко. Ее белая бейсболка мелькала впереди среди прямых стройных стволов.
Я прибавила шаг. Прошлогодние сосновые иглы громко шуршали под ногами.
Неожиданно сосны расступились, и я ахнула от восхищения.
На залитой солнцем поляне высился двухэтажный деревянный дом, выкрашенный в зеленый цвет. Вокруг него буйствовали в цветении кусты махровой сирени. В уютном палисаднике перед крыльцом доживали свой век тюльпаны и нарциссы, уже заметно поникшие. А рядом с ними набухали бутоны роз, пионов, ирисов.
Оглушительное жужжание шмелей и пчел перекрывало все остальные звуки.
Я швырнула сумку на землю, под сиреневый куст, и сунула нос в пушистые прохладные гроздья.
– Да что за черт! – услышала я голос подруги. Фиалка стояла на крыльце дома и мучилась с дверным замком.
– Дай попробую, – бросилась я на помощь.
– Пробуй, – милостиво разрешила Динка и уступила мне место. Она расстегнула молнию объемистого рюкзака из змеиной кожи и извлекла стильный серебряный портсигар. Щелкнула зажигалкой от Картье. Ароматный дым тонкой коричневой сигариллы наполнил пространство.
Я вытащила ключ из замочной скважины, повертела его и вставила снова. Дверь с легким скрипом отворилась.
– Странно! – Фиалка передернула плечами. – Может, я не той стороной ключ вставляла?
Она отшвырнула окурок, ступила внутрь дома, стремительно миновала увитую плющом застекленную веранду и влетела в гостиную.
А я не спешила. Мне хотелось рассмотреть все подробно, до мельчайших деталей. Высокие, от пола до потолка, окна с деревянным переплетом, похожим на листок из школьной тетрадки «в клеточку». Интересно, как такие окна моют? Кресло-качалка. Старинный буфет с потускневшими стеклами. Круглый стол, покрытый кружевной скатертью. Глиняный кувшин с разноцветными тюльпанами.
– Ну где ты там застряла? – позвала Фиалка. Внутри дома было прохладно и пахло как-то по-особенному. Так обычно пахнет в музеях и антикварных лавках.
Я словно оказалась в другой реальности, как Алиса в Зазеркалье. Потрескавшаяся кожаная мебель, громоздкие напольные часы с голым, без стрелок, циферблатом, бархатный абажур с бахромой. Все это окунуло меня в атмосферу далекого и загадочного прошлого.
"Маленькая балерина" отзывы
Отзывы читателей о книге "Маленькая балерина". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Маленькая балерина" друзьям в соцсетях.