Марина Порошина - Майне либе Лизхен

Последний аргумент Ленку, похоже, убедил. Но все же она была не просто сотрудницей его фирмы, она была боевой подругой, с которой на пару хлебнули всякого. И имела право задавать вопросы.

– А… что теперь делать, Дим?

– Что делать… – Клюев усмехнулся, но усмешка вышла кривая. – У меня выхода нет. Не хотят уезжать по-доброму – я их к едрене фене… Ты меня лучше не спрашивай. Меньше знаешь – крепче спишь. Главное – тебя этот дом больше не касается, поняла? Ты туда не суйся. И вообще – помалкивай.

Ленка больше вопросов задавать не стала. Погладила его по руке, повздыхала – и убралась из кабинета. И правильно. Дружба дружбой, а клюнет жареный петух – она его продаст, как и все, подумал Клюев. Вопрос суммы. Возможно, она поторговалась бы – как друг. Он бы ее тоже продал, если что. Так делали все вокруг: партнеры не раз кидали Клюева так, что он, утерев слезы и сопли, начинал все с нуля. Он тоже проделывал этот трюк, если того требовали обстоятельства, и считал это одним из условий бизнеса. С клиентами тоже бывало всякое. Особенно в начале девяностых. Лет на двадцать по старому УК. Спасибо, что ментам тогда не до него было – каждый выживал как мог и рвал свой кусок из чужих жадных рук. Или шел на дно. Клюев был среди тех, кто выплыл, и гордился этим. Теперь вроде все устаканилось, жить бы да жить, и черт его дернул связаться с этим Новиковым. Таких, как он, кидать нельзя, с тоской подумал Клюев. Не та весовая категория. Он, Клюев – пехота, мелкая сошка. А Новиков – танк. Встанешь поперек дороги – раздавит, и мокрого места не останется.

В общем, оказался он между молотом и наковальней – остро жалея себя, думал Клюев. Кинет Новикова – ему конец. Но и с криминалом нынче связываться не лучше, права Ленка, изменились времена. То есть изменились для таких мелких шавок, как он. Шавкам пришлось стать законопослушными. А Новиков жил в высших сферах, там и ставки, и правила игры были другие. Построил же он пять лет назад сорокаэтажный дом на месте какого-то исторического домишки. Народ пикеты устраивал, архитекторы письма писали, сам мэр возмущался по телевизору, прокуроры проверки устраивали – смех! До сих пор снести обещают. Документов на строительство у Новикова как не было, так и нет, а он рядышком уже третью очередь достраивает. На сей раз пятьдесят два этажа – получите и заткнитесь. Новикову можно. Мысли опять пошли по кругу, и Клюев не мог ни на что решиться. А решаться надо было. И быстро. Помощи ждать неоткуда.

– Дмитрий Сергеевич, к вам можно? – заглянула в дверь Нина Васильевна. – К вам девушка. Говорит, по поводу дома на Ленина.

– Какая еще девушка? – неприязненно посмотрел на нее Клюев. Секретарша раздражала его хотя бы потому, что у нее не было таких, как у него, проблем. – В этом гребаном доме одни бабушки и дедушки. Какого черта ей надо?

Нина Васильевна поджала губы и промолчала, всем своим видом показывая, что к такому обращению она привыкать не намерена.

– Пусть войдет, – махнул рукой Клюев.

Девушка Клюеву неожиданно понравилась. Совсем юная – хотя, впрочем, кто их теперь разберет – хорошенькая и серьезная. Клюев любил таких – неразвязных, которые не бросаются с места в карьер строить глазки. К тому же у девушки были строгие карие глаза и толстая каштановая коса, ни дать ни взять – «Мисс Екатеринбург». Выборы «мисок» Клюев регулярно посещал, и с двумя конкурсантками даже заводил знакомство, правда, они потом ничего не выиграли. А выиграли бы – были бы ему не по карману. «Вот ведь кобель, – удивился сам себе Клюев, обнаружив, что лицо против его воли расплылось в улыбке. – Только что думал, как задницу свою спасать, а увидел хорошенькую девчонку – и хвост пистолетом».

– Здравствуйте, меня зовут Женя, – не отвечая на улыбку Клюева, представилась девушка и присела на краешек стула. – Я живу у Германа Ивановича. У Мокроносова.

– Д-да… – с трудом вспомнил Клюев, рассматривая Женю. – Конечно.

– Герман Иванович обещал меня прописать, – деловито пояснила Женя. – Я сама из области, здесь учусь в педагогическом университете. И еще он говорил, что оформит на меня завещание.

– Да, – опять глупо повторил Клюев, не понимая, к чему клонит девушка. К тому же ему больше нравилось рассматривать ее, чем слушать.

– То есть получается, что это как бы моя квартира, – продолжала Женя. – И я, конечно, хотела бы ее поменять на что-то более современное, чем этот… барак. И чем быстрее, тем лучше. Пока Герман Иванович жив-здоров и не передумал. Тут наши с вами планы совпадают?

– К-кажется… Да, – окончательно впал в ступор от неожиданности Клюев. Наглость девчонки даже ему показалась слишком уж откровенной.

– Проблема в том, что одна соседка, Воронова, меняться не хочет просто из вредности, а Герман Иванович и все остальные находятся под ее влиянием. Но если мы с вами договоримся, то я обещаю убедить Германа Ивановича в необходимости переезда. И внука Вороновой уговорю, я ему нравлюсь, – это девушка произнесла деловито, без тени кокетства. – Старуха ему не откажет. Пустовалов, художник, тогда и сам согласится, он только из-за старухи упирается.

– А как мы можем с вами договориться? – постепенно приходя в себя, начал вникать в суть дела Клюев.

– Мне нужна двухкомнатная в хорошем районе, – отчеканила Женя. – То есть нам с Германом Ивановичем. Я понимаю, что она стоит дороже, чем его теперешняя квартира. Но ведь вам зачем-то очень нужен этот переезд, раз вы так… стараетесь.

– Не мне, а моему клиенту, – перевел стрелки Клюев.

Но Женя только отмахнулась:

– До вашего клиента мне нет никакого дела. Если вас заинтересует мое предложение, то я думаю, что в ближайшее время вы найдете варианты, которые мне подойдут.

«Вот стерва!» – с восхищением подумал Клюев, любуясь Женей. Такая красотка, а соблазнила старикашку, не побрезговала. Далеко пойдет девочка. Тем более что с виду такой ангелочек.

Но вслух пробормотал поспешно:

– Женечка, я очень рад, что вы пришли! Наши с вами интересы действительно совпадают, вы абсолютно правы. И знаете что? Давайте не будем откладывать дело в долгий ящик. Я могу прямо сейчас показать вам одну квартиру. Двухкомнатная, на Мичурина.

– Там же одни хрущевки? – уточила Женя. – Не подходит. Вы подыщите что-то действительно нормальное, а я вам позвоню. Скажем, завтра.

– Нет-нет, есть еще одна, как раз такая, как вам нужно, – заторопился Клюев, боясь упустить так удачно подвернувшийся шанс, который мог решить все его проблемы. Да и девчонка, черт возьми, хороша, хоть и стерва! – Давайте я вас подвезу и по дороге все расскажу. А может быть, вы согласитесь со мной поужинать?

События решающего дня в жизни старого дома и его обитателей начались еще до рассвета. К закрытым фанерными щитами окнам первого этажа, проваливаясь в сугробы, в темноте пробрались три темные фигуры. В руках они несли мешки, в которых позвякивало что-то металлическое. В окнах второго этажа, как назло, было темно: в предрассветных сумерках старый дом досматривал сладкие сны, и только в глубине одной из комнат, тремя окнами выходящей на улицу, слабо горела лампа – это была комната Ба.

– Черт, снегу-то с вечера навалило, – шепотом сказал тот, который шел первым. – И холодина, как назло.

– Ничего, зато от снега светло, и луна вон какая. Никакого фонарика не надо, – примирительно ответил второй.

– Так. Я начинаю, вы заканчиваете, как договорились, – вмешался третий. Судя по всему, он был главным, потому что те двое сразу замолчали. – И давайте тихо. К утру все должно быть готово. Доставайте – и вперед. Еще посмотрим, чья возьмет.

На часах была половина третьего – самое глухое время, когда все порядочные и законопослушные граждане сладко сопят в своих кроватях, подоткнув одеяла. Старая лампа с полинявшим зеленым абажуром, украшенным по нижнему краю круглыми бомбошками, освещала середину комнаты. В круге света сидели Ба и Герман Иванович и вполголоса, как заговорщики, что-то обсуждали. В комнате ощутимо пахло валерьянкой.

– Как она могла?! – причитал Герман Иванович. – И ведь ни слова никому не сказала! Мы все, все действуем абсолютно честно и открыто, а она! С виду такая тихая домашняя девочка!

– Герман Иванович, по-моему, вы несколько преувеличиваете житейскую наивность современных молодых девушек, – успокаивающе говорила Ба и поглядывала на часы. – Я говорила вам уже, что Женя – девочка рассудительная и самостоятельная. К тому же она согласовала это со Львом… как выяснилось позже. От него, кстати, я тоже не ожидала ничего подобного. Что поделаешь, это их решение, и совершенно бесполезно так волноваться, тем более задним числом. Хотите еще валерьянки? И я с вами.

Герман Иванович согласно кивнул, и старики на пару выпили валерьянки – похоже, уже не по первой рюмке. Помолчали.

– И к кому, к кому они пошли, вы только подумайте?! – опять взялся за свое Герман Иванович. – К этому уголовнику, бандиту, квартирному аферисту, который едва не убил Алексея Николаевича, который угрожал мне и даже вам – женщине! А если бы он ее… – Герман Иванович замолчал, придя в ужас от собственных домыслов.

– Все. Хватит, – Ба тихонько хлопнула ладонью по столу, Герман Иванович вздрогнул и посмотрел на нее с удивлением. – Герман Иванович, раз уж мы заварили такую кашу, то ныть – последнее дело. Женя – молодец. Узнала очень важные вещи. Без этого мы бродили, как в тумане. Теперь все прояснилось. Сейчас я вам дам термос с чаем и кружки, и вы пойдете на улицу. И оденьтесь потеплее. Хватит нам одной лежачей. Завтра нам предстоит тяжелый день. То есть уже сегодня.

Но рвануло гораздо раньше. В четыре часа сорок восемь минут – именно такое время звонка зафиксировали операторы, дежурившие на телефоне единой службы спасения. За несколько минут до этого мирно спавший проспект Ленина разбудили оглушительные выстрелы, и из дома номер 148 донесся душераздирающий крик. Трое людей в черном, переглянувшись, бросились от окон врассыпную, не разбирая дороги. Уже не скрываясь, они ворвались в подъезд, топая, вбежали по лестнице на второй этаж и там столкнулись с ошалевшими Ба и Германом Ивановичем, которые метались по коридору. За дверью квартиры номер девять продолжали очередями греметь выстрелы.