— Точно. Именно такую книгу читала жена. Я видел ее с неделю на столике возле моей кровати. Иисусе, как тесен мир. — Он крикнул через плечо. — Эй, Фриц, идентификация сделана. Это мистер Питер Стайн, писатель.

Фриц кивнул, его лицо ничего не выражало. Его жена книг не читала.

— За наркотиками охотитесь? — спросил Питер Стайн. Это был максимум, на что он годился для поддержания светской беседы.

— Весь день этим и занимаемся. — Полицейский рассмеялся, дивясь, как это он ухитрился превратить такую мимолетную встречу в нечто более существенное. Теперь жена будет с месяц ловить каждое его слово. Она всегда любит распространяться насчет его необразованности, что его интересуют только футбол и баночное пиво. А сейчас все встанет на свои места. Он попросит автограф. Может, пару книг. Может, Стайн подпишет «Для Трейси». Да, точно, подпишет, ведь у него просрочен пропуск.

— А вы что-нибудь сейчас пишете? — спросил полицейский, мгновенно переменив тон.

— Да, пишу. Я всегда… пишу что-нибудь. — Черт побери, уж он точно не сможет выдержать беседу с этим полисменом о своей работе.

— А что вы пишете?

— Повесть, называется «Грезы, что пригрезились мне». — Питер просто молился, чтобы разговор иссяк.

— А о чем?

О, нет. Невозможно ничего объяснить этому толстолобому. И тогда в голову внезапно пришла одна мысль. Он ведь обдумывал примерный сюжет «Грез». Герой, мечты которого разбиваются о камни реальной жизни, прибегает к наркотикам, как к суррогатному средству склеить мечты вновь. Питер Стайн совершенно не разбирается в наркотиках, хоть и живет в Ки-Уэсте, чья экономика строится на них. Ему требовалось немножко ознакомиться с этой проблемой, да все некогда. И теперь в его лодке стоял полицейский из наркоконтроля, и парень явно жаждал продолжить с ним знакомство.

— Ну, вообще-то, — ответил Питер Стайн с несвойственной ему живостью, — там совсем чуть-чуть будет идти речь о наркотиках.

— Да что вы говорите, — воскликнул полицейский. — Иисусе, да я мог бы целую книгу об этом написать. От вещей, которых я насмотрелся, у вас волосы встанут дыбом.

— Не хотите ли пива? — спросил Питер Стайн.

— Нам не разрешается пить при исполнении… — сказал полицейский не очень уверенно. Затем у него в мыслях промелькнул сценарий вечернего разговора с Трейси. «Да, нормальный парень. Мы немного выпили пива, поговорили про его новую книгу. Я подсказал ему несколько ходов. — Что? Ты? Ты говорил с Питером Стайном? О его книгах?» Получится неплохо, о, Господи, совсем неплохо. И она оставит его в покое, по крайней мере, месяц он будет спокойно смотреть телевизор.

— Впрочем, немножко баночного не грех и выпить… И почему сегодня так жарко? — В холодильнике стояло двенадцать банок. Райен притащил их на палубу. Четверо мужчин присели.

— Что мне хотелось бы узнать, — сказал Питер, — так это то, что нового появилось в наркобизнесе. Последние тенденции. Современное зелье. У меня впечатление, что тот мир меняется почти каждый день. Догадываюсь, что вам постоянно приходится сталкиваться с чем-то новым.

Полисмен потягивал пиво.

— Ну, парни… — начал он. — Вы наткнулись как раз на нужного человека. Лучше меня никто не разбирается во всей этой дряни.

Питер вытягивал из него информацию с потрясающей ловкостью. Он наклонился вперед, положив подбородок на руки, слушая с пристальным вниманием и роняя слова восхищения и поощрения в промежутках, когда полицейский прерывал свой монолог. Он узнал, что парни Меделлина снова находятся на коне после сделки с правительством Колумбии и что кокаиновый бизнес по-прежнему процветал, несмотря на свидетельства о снижении на него спроса. Он узнал, в каких местах обычно прячут на лодке наркотики… в поручнях, в сливных баках уборных и, порой, в полых якорных цепях. Он узнал про новые горячие точки контрабанды наркотиков… в сравнительно слабо контролируемых полицией береговых районах Джорджии и Каролины. Он наслушался и о самом хорошем, и о самом плохом.

Полицейский принимался за третью банку.

— Преступники все время изобретают новые способы, не оставляют нас без работы. К примеру, вчера вечером я слышал… — Он остановился и поглядел на часы. — Вот прямо сегодня в МИА эта курочка… экс-модель, которая открыла свое агентство на Саут-Бич совсем недавно… так она заставляет своих девочек возить эту дрянь, когда они возвращаются из своих командировок. Чисто сделано, верно? Наши парни уже засекли это, и когда модель прилетит из Мексики, их возьмут с поличным во время передачи партии товара.

Лицо Питера Стайна превратилось в маску. Сердце перестало биться. На девяностоградусной жаре он внезапно почувствовал озноб.

— Имени ее, разумеется, вы не можете назвать, — произнес он голосом, который донесся словно с далекой планеты.

— Да это неважно… но выглядит она что надо. Когда-то сделала фильм. И за каким чертом такая курочка влезла в эти грязные дела? Только удивляться остается. Безумный мир.

Он был прав, а в уме у Питера Стайна этот безумный мир завертелся каруселью.

50

— Простите. Простите. Дьявол, да уберись с моей дороги! — Питер Стайн выкрикивал эти слова, проталкиваясь вперед в толпе высадившихся пассажиров. Он поглядел на часы. Двенадцать тридцать. Рейс из Мексико-Сити, единственный рейс из Мексики в Майами в это утро, вероятно, совершил посадку. В этот самый момент та модель, которую должна встретить Криста, вероятно, проходила через иммиграционную службу, либо, что хуже, через таможенников, а где-то возле ворот ее ждала Криста.

С того момента, как полицейский обмолвился об этом, Питер понял, что речь идет о Кристе. Сколько тут могло быть экс-моделей, которые сняли фильм и открыли агентство на Саут-Бич? Он прямо спросил парней, не имеют ли они в виду Кристу Кенвуд. Они не подтвердили прямо, но взгляд, которым обменялись, служил красноречивым подтверждением. Они поняли, что сказали слишком много, и через пару минут после этого исчезли. Питер только и ждал этого. Моментально его жизнь превратилась в сплошную полосу действий, беспокойства и страха. Полицейский сказал, что операция проводится в аэропорту Майами «прямо сегодня». Но когда Питер включил радиотелефон и запросил в справочном информацию о рейсах из Мексики, то узнал, что первый самолет оттуда должен совершить посадку в двенадцать пятнадцать. Потом он попытался связаться с Кристой в ее конторе, но там не имели ни малейшего представления, где она находится. Ее нигде не было, она не захватила с собой сотовый телефон. Ее ждали назад после ланча и обещали передать, что он звонил. Теперь, по крайней мере, он приблизительно знал, когда произойдет несчастье. Из Ки-Уэста летел самолет, который сядет в МИА где-то сразу после двенадцати. «Тиара» выдала сорок миль в час, на которые была способна, и он примчался на дьявольских крыльях в аэропорт. Оставались считанные минуты.

Во время неровного полета в крошечном частном самолете, закованный в цепи вынужденного бездействия, Питер старался осмыслить случившееся.

Вывод получался единственный. Кристу подставляли. И наказание за преступление, которого она не совершала, исковеркает ее жизнь. Кому-то нужно было уничтожить ее таким образом. Он даже догадывался, кому. Он знал про Россетти. Такой трюк был в его духе. Но сейчас это не имело значения. Единственный вопрос заключался в том, как предотвратить трагедию. Если ему удастся отыскать Кристу до ее роковой встречи, то шанс появится. Она не должна взять в руки посылку с наркотиками, или что там еще могло быть. Если Криста, ничего не подозревая, возьмет у курьерши посылку на глазах у свидетелей из ДЕА, которые будут держать ее под наблюдением, то дверь тюремной камеры захлопнется за ней, возможно, на всю жизнь.

Он побежал. Перед ним тянулся длинный коридор, полный препятствий — дети, инвалиды на каталках, зевающие туристы. Он обегал их, расталкивал, воздух свистел в его легких. Он смутно знал, где находится. Ему нужно было попасть на цокольный этаж, где пассажиры международных рейсов направлялись через стеклянные двери на улицу по узкому проходу. Криста будет стоять там, под надзором полицейских, в бурлящей толпе, беспомощная перед ужасным несчастьем. Он свернул в главный вестибюль, обливаясь потом от напряжения и паники. Внезапно ему пришла в голову мысль, что он похож на террориста, бегущего от оставленной бомбы. Он замедлил свои шаги до рыси, жертвуя скоростью, чтобы избежать риска быть остановленным.

Который вестибюль принадлежал компании «Американ»? Пользовались ли им и другие линии? Господи, он совершенно забыл, но предположил, что так оно и есть. Вот эскалатор. Прыжок на него. Эскалатор забит толстыми иностранцами. Никто не желал идти пешком. Все ехали. Стоит ли ему пробираться сквозь них? Нет, бесполезно. Так он и стоял, застыв — секунды отделяли его от самого страшного момента в жизни, на самом медленном эскалаторе в Западном полушарии.

51

Криста терпеть не могла дожидаться кого-то. Да и чего-то тоже не любила ждать. Она гордо шла по забитой народом площадке, зажатой загородками, и выдерживала взгляды дешево одетой толпы. Посмотрела на часы. Самолет из Мексико-Сити совершил посадку вовремя. Слава Богу. Прямо сейчас Мона, видимо, проходит через двери, вся из себя броская, чувственная, закутанная в деланную улыбку. Как забавно. Некоторые люди всегда причиняют беспокойство, даже когда спят. Мона одна из таких.

Криста поймала на себе взгляд какого-то испанца зловещего вида, который с интересом разглядывал ее. Боже, мужчины могут вгонять в беспокойство своим взглядом. По какой-то причине, вероятно, потому что это не запрещено законом, они чувствуют, что им позволено насиловать тебя глазами. Она расхаживала, как испуганный жеребенок, по замкнутому пространству. Ей не нравилось чувствовать себя в клетке. Она не любит тереться плечами в толпе. Тратить время на причуды какой-то модели, которая ее раздражает. Внезапная мысль поразила ее. Роб и Мери, вероятно, сидят сейчас в гостиной ее дома. Как проходит та маленькая встреча? Хорошо бы спокойно. Иначе Кристе придется вытерпеть взбучку от Лайзы за свое коварное сводничество.