Арсений Бережной ни в чем не вызывал отторжения, с самого начала Маруся приняла его сразу и целиком, со всеми его привычками и особенностями.

– Колоритные у тебя соседи… – весело произнес он. – Вот этот мужик – он кто?

– Это Виталик. Он хороший, только пьющий. Причем, знаешь, окончательным алкоголиком его назвать трудно – когда надо, вполне может держать себя в форме. Работает сторожем на заводе – сутки через трое.

– Мне показалось, что он как будто вздумал ревновать, когда увидел меня рядом с тобой…

– Перестань, – Маруся покачала головой. – Тебе действительно показалось. Я его тысячу лет знаю… Как женщина я его совершенно не интересую. У Виталика слабость к крупным особам с низким голосом, недаром его любимая певица – Людмила Зыкина. Но, главное, у Виталика есть тайна, которая отнимает все его силы и не позволяет ему разбрасываться. Свой тайный, мучительный, безнадежный роман…

– Какой роман? – с любопытством спросил Арсений.

– Роман со смертью.

– Что? – вздрогнул тот и едва не пролил себе чай на колени.

– Звучит странно и дико, но тем не менее… Виталик никак не может примириться с тем, что смертен. Потому и пьет, потому и не женился до сих пор, – спокойно пояснила Маруся.

– Ну надо же! Значит, он так боится смерти?..

– В том-то и дело, что сама по себе смерть не особенно страшит его. Он никогда особо не занимался своим здоровьем, его не сильно волнует, что от пьянства может возникнуть цирроз печени, его не беспокоит, что он ест и в каких условиях живет… Словом, он не стремится продлить себе жизнь, как многие, Виталика совершенно не заботит ее качество. Он легко забывает закрыть за собой газ на кухне и засыпает с непотушенной сигаретой – ну, и прочее.

– Тогда в чем же дело? – со жгучим интересом спросил Арсений.

– Его убивает, что он в принципе смертен. Никак не может смириться с тем, что рано или поздно – он кончится. Он, Виталий Завитухин! В нем все время идет внутренняя борьба, постоянный диалог – Виталик пытается смириться с неизбежностью смерти, и у него никак это не получается. Поэтому у него нет сил отвлекаться ни на женщин и ни на прочие бытовые мелочи…

– Колоритнейший тип! – восхитился Арсений. – Да, я тоже не в восторге от того, что когда-нибудь умру, но я же не думаю об этом с утра до вечера! Ну, а у той мадам в очках с серебряной цепочкой – тоже есть какая-нибудь тайна? Тоже свой скелет в шкафу?

– Ты угадал! – улыбнулась Маруся. – Алевтина Климовна терпеть не может всего того, что связано с любовью, с размножением, с детьми и прочим – именно потому она так кисло посмотрела на нас вчера. Как же, завалились в квартиру посреди ночи, двое, известно для чего… Фи!

– Она что, старая дева?

– Не знаю. Возможно. Хотя у нее был в молодости роман с неким Модестом Фокиным, но он ее бросил – она рассказывала…

– Вот и разгадка ее теперешнего поведения!

– Может быть… – пожала плечами Маруся. – Алевтина Климовна ненавидит все то, что связано с жизнью пола, и даже сами эти понятия – мужчина, женщина – кажутся ей нечистыми, отвратительными. Она увлеклась не так давно вышиванием бисером, и сюжеты ее картин – это исключительно цветы, пейзажи. И к телевизионным передачам она относится очень избирательно. Обожает сюжеты про политику. Сначала я думала, что она из тех, кого волнует обстановка в стране, – как бы не так! Она даже не понимает, о чем в тех передачах говорится, она их даже пересказать толком не может! А потом я догадалась – Алевтина Климовна готова слушать что угодно, только бы это было лишено всякого намека на секс или любовь. Она смотрит кулинарные поединки, вести с полей, новости квартирного дизайна, но как только в сюжете проскальзывает хоть какая-то двусмысленность, она моментально переключает канал.

– Потрясающе! – восхитился Арсений.

– Раньше она обожала передачи о животных – как, например, охотятся тигры, или как грызуны на зиму впадают в спячку, или вдохновенно внимала какому-нибудь подробнейшему рассказу о фауне Австралии… Но с тех пор как на телевидении стали показывать всякие интимные подробности из жизни животных, она эти передачи просто возненавидела, даже написала письмо министру культуры, дескать, совсем стыд потеряли… Ее мир лаконичен и сух, Алевтина не знает цветов и запахов. Даже вышивание бисером мало помогло ей – она до сих пор спрашивает меня, как именно называется тот или иной оттенок цвета!

– Слушай, это не квартира, а настоящая кунсткамера! Как ты еще тут с ума не сошла… Поехали ко мне, а?

– Зачем?

– Ну как… – даже растерялся Арсений. – Я живу без соседей, у меня гораздо удобней – это раз. Потом на окраине воздух гораздо чище – это два. Не то что в центре! И вообще…

Он отставил чашку и притянул к себе Марусю.

– Ты предлагаешь съездить сегодня к тебе в гости? – осторожно спросила она.

– Зачем – в гости? – обиделся он. – Будешь жить у меня. Или я тебе не нравлюсь? – В его голосе было столько растерянности и огорчения, что Маруся не выдержала и засмеялась. «Он – ребенок, самый настоящий ребенок! Я и не думала, что такие до сих пор существуют… Взял и чуть ли не в первый же день позвал меня к себе жить! Другие сто лет думают, прежде чем такое предложить…»

– Ты мне очень нравишься, – тихо сказала она. – Ты особенный, ты очень хороший. Но мне на работу будет неудобно ездить. Я ведь снова хочу устроиться в ту поликлинику, в которой работала до своей турецкой эпопеи…

– Ты так хочешь работать?

– Нет, но… – теперь растерялась она. – Но на что я буду жить?

– А я на что? Нет, я, конечно, не миллионер, но и не нищий. Проживем!

Было совершенно очевидно, что Арсений не из тех, кто осложняет себе жизнь ненужными рассуждениями.

Маруся посмотрела в его синие глаза, потерла ладонью лоб и наконец сказала:

– Ну ладно. Поехали к тебе!

Арсений Бережной настолько ей нравился, что она решила рискнуть. Он же не думал ни о каком риске: не задумываясь, предоставил себя, свои деньги, свою квартиру—ей. Или он дурак, или в этом есть какой-то грандиозный подвох, или… Или это и есть та самая бескорыстная любовь, о которой мечтает каждая женщина?..

…Он жил на окраине, возле лесопарка, и воздух там в самом деле был гораздо чище.

Квартира – в многоэтажной башне, похожей на тысячу других, но довольно уютная и современная. Арсений с самого начала никак не стал делить территорию («Это твое, это мое, здесь распоряжайся, а вот здесь не смей ничего трогать!»), он не контролировал Марусю, словно она была полноправной владелицей этого жилища.

К тому же Арсений совершенно не умел готовить, он никогда не помнил о том, есть ли у него в холодильнике еда, а в шкафу – чистые рубашки. Он вечно забывал обо всем, о тех мелочах, из которых состоит жизнь современного человека, и потому появление Маруси оказалось очень кстати.

О будущем они не думали совершенно, особенно в первые недели и месяцы своего совместного проживания. Это был сплошной праздник.

И он, и она настолько были замкнуты друг на друге, что реальность скользила мимо их сознания. Они словно существовали на иной планете и только вдвоем.

Он работал в театре, иногда снимался в кино – в коротких эпизодических ролях, и действительно сильно богатым Арсения назвать было нельзя. Но зато все, что у него было, он с готовностью отдавал Марусе.

Бывший муж, Евгений Журкин, считал Марусю безнадежной транжирой и всегда критиковал ее покупки, ее манеру ведения хозяйства. Нет, совсем уж жадным его тоже назвать было нельзя, скорее тот являлся нормальным мужчиной с рациональным складом ума.

И потому вся прелесть существования с Арсением Бережным заключалась именно в том, что она, Маруся, теперь была свободна. Она могла быть самой собой, и никто не разглядывал в микроскоп ее поступки, покупки, поведение, никто не оценивал ее, не критиковал.

Она не обязана была кого-то строить из себя.

Она имела право на ошибку.

Она могла быть смешной. Даже глупой!

Как она – целиком и полностью – приняла Арсения. И он, как уже говорилось, принял ее.

Они гуляли вместе по лесу (сначала была дивная осень, потом наступила не менее дивная зима), встречались с друзьями Арсения – их было очень много, и все тоже любили его. Друзья по армии (он служил), коллеги по работе… Маруся обожала долгие посиделки до утра с вином, разговорами и музыкой – ну, разумеется, такая жизнь была бы невозможна в коммуналке!

В свою старую квартиру она заезжала лишь изредка. Сначала все собиралась устроиться на работу, а потом забыла о своем намерении. Об Арсении надо было заботиться, и даже когда он отсутствовал, Маруся все равно чувствовала себя занятой: она думала об Арсении, она ждала его, она была полна им без остатка.

Он, при всей своей доброте, не был идеальным мужчиной, но чем дальше, тем сильней Маруся привязывалась к нему, равно как и он – к ней.

Людмила, когда узнала об этом скороспелом знакомстве, очень пилила Марусю:

– Ну надо же, не могла выбрать себе кого получше! Я тебе сто раз говорила, что свою жизнь надо уметь просчитывать! Надо было искать не третьесортного актеришку, а какого-нибудь мэтра, у которого и слава, и гонорары, и вообще…

– Я не искала.

– Вот именно. Ты безнадежная дурочка, ты совершенно не думаешь о будущем!

– Будущее нельзя предугадать.

– Это ты своей матери скажи!

Людмила очень гордилась тем, что сумела завоевать Богдана – в Москве их встречи продолжились…

Что же касаемо Лилии Сергеевны, Марусиной матери, она как-то заявила – о знакомстве своей дочери с актером она знала. И привела длинный список доказательств – Луна была в таком-то доме, Меркурий относительно Венеры – в таком-то положении, а Уран с Юпитером – в таком-то.

– Я теперь проверила свои давние вычисления и поняла, где сделала ошибку, – сказала мать Марусе, когда та заехала к ней после Нового года. – И по всему вышло – быть тебе женой актера.

– И что еще говорят твои вычисления?