– И не имеет никакого значения, что я из Москвы?

– Ну конечно! Уж для такого случая найдем вам комнату. – Директор вышел из-за стола, пожал Марусе руку нездоровой, слишком горячей ладошкой. Еще раз пристрастно оглядел Марусю. – Молодая, симпатичная, стройная, бодрая… Нет, вы определенно нам подходите – именно вы! Идите-ка сюда… – Он подозвал ее к распахнутому окну.

Неподалеку, на зеленой лужайке, проводил разминку длиннорукий, долговязый субъект с длинным, словно у лошади, лицом, со свистком в зубах. Несколько пожилых особ из отдыхающих без всякого энтузиазма взмахивали руками, точно пытаясь взлететь.

– Выше, выше ручки поднимаем! – выплюнув свисток изо рта, закричал субъект. – Так, закончили. Теперь переходим к ходьбе на месте…

– Вот он – Лев Карлович… Отдыхающие мрут от скуки, – шепотом, точно его мог еще кто-то, кроме Маруси, услышать, произнес директор пансионата. – У нас еще есть тренажерный зал, но и там от нашего Карловича никакого толку! У меня жена хочет своего племянника на его место пристроить, но мальчику всего девятнадцать лет, какой от него будет толк? На свидания бегать начнет, шуры-муры всякие… И потом, он же ничего не понимает в спорте!

– Какие упражнения показаны при тех или иных болезнях, какие противопоказаны, допустимые нагрузки и все такое прочее… – прошептала в ответ Маруся заговорщицким тоном. – А то заставит какого-нибудь гипертоника прыгать, тот и помрет. Вам же отвечать придется…

– Упаси бог! – обмер директор. – Вот я о том и говорю – нам именно профессионал нужен! Так что жду вас – Мария Дмитриевна, да?.. Жду вас ровно через три недели.

Маруся вернулась в Москву.

Она теперь окончательно убедилась в том, что на нее возложена некая миссия и высшие силы действительно помогают ей! А иначе как объяснить то, что Марусе все-таки удалось устроиться на работу в подмосковный пансионат, в котором собирался появиться в августе Урманов? Определенно, это очередное чудо.

Но дома силы вновь оставили ее – стоило только вспомнить об Арсении. Марусе очень не хватало его. Плотью и кровью она вросла в него, стала с Арсением одним целым, и потому, когда Урманов разделил их – словно ножом отсек от нее половину, – она ощутила нестерпимую, почти физическую боль…

А через пару дней стали происходить события странные, непонятные и даже страшные.

Когда Маруся переходила дорогу, направляясь к ближайшему супермаркету, ее едва не сбила машина. Иномарка черного цвета, с тонированными стеклами, скользнула мимо, обдав волной жаркого воздуха – Маруся в последнее мгновение успела отшатнуться.

– Ишь, обнаглели совсем! – осуждающе прошамкала какая-то старушка рядом. – И куда только мэр смотрит?.. А ты тоже хороша, свиристелка, – идешь и ничего не видишь вокруг! Сейчас, между прочим, на каждом шагу человека всякие опасности подстерегают – и машины кругом носятся, и люки открытые, и кожура банановая на дорогах валяется – глаз да глаз! Я вон вообще лишний раз из дома стараюсь не выходить…

«Господи, я и в самом деле не замечаю, что вокруг творится… – мелькнуло у Маруси в голове. – Нет, безусловно, надо быть внимательней!»

Она вышла из супермаркета и вновь в опасной близости мимо промчалась машина – как две капли воды похожая на ту, что едва не сшибла ее полчаса назад.

Впрочем, черных иномарок в городе было не счесть, да и большинство водителей с пешеходами особенно не считались…

А вечером, дома, и вовсе началось нечто странное – городской телефон стал звонить не переставая, причем звонивший упорно молчал.

– Але? – вяло спрашивал Виталик в трубку. – Але, вас слушают…

Без ответа.

– Алло! – в другой раз вопила Алевтина Климовна, тонким от бешенства голосом. – Алло!!! Если будете безобразничать, я на телефонную станцию сообщу… Я в суд на вас подам!

– Слушаю вас, – тихо спрашивала уже Маруся, сняв в очередной раз трубку. – Говорите…

Но там, на другом конце проводов, кто-то хрипло, едва слышно дышал – и все равно не желал разговаривать.

Странные звонки повторились на следующий день. Несколько раз Марусе пришлось выйти из дома – и каждый раз ей казалось, что она поблизости видит ту самую машину. Черт возьми, за ней, за Марусей, следили!

Именно за ней, а не за унылым Виталиком или истеричной Алевтиной – Маруся всей кожей ощущала, как чужой взгляд прожигает ей спину, как некто фиксирует каждый ее шаг, не дает покоя.

И с самого начала всех этих событий Марусе стало казаться – убийца Арсения следит за ней. Следит потому, что каким-то образом узнал о ее мыслях, проник мистическим способом в ее планы…

«Но я же собственными ушами слышала, как Урманов говорил о своей поездке в Париж, я собственными глазами видела, как тот садился в такси… Урманова нет в Москве. Даже если бы он никуда не уезжал – все равно он знать обо мне не знает! Или все-таки знает?..»

Марусе стало казаться, что она сходит с ума. Дьявол – вот кто он, этот Урманов! Он везде и нигде, он после Сени взялся за нее, за Марусю…

В очередной раз она вышла из дома уже без всякой цели – окончательно хотела убедиться в том, что некто (или даже нечто!) преследует ее. Она решила заглянуть своему страху в глаза.

В начале июня в городе стояла жара, летел вдоль дороги тополиный пух… Маруся остановилась возле уличного лотка, с которого торговали овощами и фруктами, купила большое яблоко. Мимо шли люди, скользили машины неподалеку, в городском шуме не было ничего особенного или странного. Но для Маруси теперь все казалось подозрительным!

Она вытерла яблоко платком, укусила его и медленно пошла вперед, стараясь вести себя как можно более естественно. Гуляет человек по городу, ест яблоко – что ж в этом такого?..

Маруся невзначай оглянулась и краем глаза увидела мелькнувшее позади черное пятно. Машина. Неужели? Жалко, что номер ей так и не удалось разглядеть…

Она прогулочным шагом добрела до перекрестка и сделала вид, что собирается свернуть за угол дома. Шагнула в ту сторону, а потом резко развернулась и выскочила на мостовую. Раздался визг тормозов, и черная иномарка едва успела затормозить – буквально в нескольких сантиметрах от Маруси. Яблоко, выпавшее из ее рук, колесами моментально размазало по асфальту… Маруся дрожащими руками уперлась в капот и уставилась сквозь лобовое стекло на человека, который сидел в машине. Ей нестерпимо хотелось взглянуть наконец в глаза своему преследователю!

Вцепившись в руль, бледный на нее таращился… Роланд Германович.

Маруся затрясла головой. Она сама не знала, кого ждала увидеть сейчас… кого угодно, но только не престарелого бойфренда своей бывшей свекрови!

Они, оцепенев, смотрели друг на друга, Маруся и Роланд Германович, пока позади его иномарки не стали нетерпеливо гудеть другие машины. Только тогда Маруся очнулась и вскочила в авто своего преследователя.

– Добрый день! – несколько смущенно прокашлялся тот и тронул машину с места.

– Роланд Германович, как это понимать? – хмуро спросила Маруся.

– Что именно? – невинным голосом спросил тот. Слишком невинным – тем самым окончательно убедил ее в том, что это именно он все это время преследовал ее, что в этом деле не может быть никаких случайностей.

– Да ладно притворяться! – разозлилась она – все ее мистические страхи и предположения испарились, стоило ей только увидеть перед собой постную физиономию Роланда Германовича.

– Я не притворяюсь, – подумав, изрек тот. – Я ехал, а тут вдруг ты – прямо мне под колеса…

– Вы за мной следили! – нетерпеливо закричала Маруся. – И домой мне звонили наверняка тоже вы! Довели моих соседей до истерики… Что вам надо?

Роланд Германович пожевал губами, глядя вперед. Напрягся (явно придумывал очередное вранье), потом расслабился (решил вовсе ничего не говорить) – Маруся читала его лицо, словно книгу. Престарелый плейбой совершенно не изменился за то время, что она его не видела. Был все так же импозантен и так же непроходимо туп.

– Роланд Германович!

– Ладно, давай начистоту… – Он притормозил возле какого-то сквера с чахлыми, только что посаженными деревцами. – Пройдемся?

Они вышли из машины, побрели по асфальтированной дорожке. Вокруг бегали дети – присматривающие за ними бабушки немедленно уставились на Роланда Германовича. Несколько молодых мамаш тоже оценивающе взглянули на Марусиного спутника…

– Я, Марусенька, вполне доброжелательно к тебе отношусь… – начал тот, эффектно скрестив руки на груди (на одном из пальцев поблескивало кольцо с изумрудом). – Поверь, ты не являешься для меня врагом.

– Благодарю! – холодно воскликнула она.

– Но Инга Савельевна…

– Так я и знала, что в этом деле не обошлось без Инги Савельевны! – вновь завопила Маруся.

– Разве я о ней упоминал? – нахмурился Алов.

– Да только что, секунду назад! Что вашей семейке надо от меня?.. – возбужденно продолжила Маруся. – Я немедленно, немедленно развожусь с Женькой – чтобы уж ничего нас не связывало!

Роланд Германович неожиданно испугался:

– Нет! Ни в коем случае!

«Определенно, мой Жэ Жэ был чем-то озабочен, когда заявился ко мне недавно домой! – вспомнила Маруся. – Что-то там происходит, в семье Журкиных-Аловых, и интригу, безусловно, затеяла моя разлюбезная свекровь…»

– Тогда что же получается? – она потерла лоб. – Вы с Ингой Савельевной хотите, чтобы мы снова сошлись с Женей?

– Нет! У нас с Ингой нет никаких доминирующих желаний…

– Роланд Германович, да говорите вы толком! Что происходит?

Роланд Германович молчал. Судя по всему, у него не было подробных инструкций на случай его полного разоблачения.

– Я, Марусенька, не могу тебе пока все объяснить. Но… ты, например, веришь в высшую справедливость? – неожиданно спросил он.

– Верю, – быстро ответила Маруся – она вспомнила об Урманове. Рано или поздно тот будет наказан…

– Если бы ты случайно получила награду, на которую не имеешь никакого права, ты бы от нее отказалась?