– Он не был пьяницей! – быстро произнесла Маруся. – Да, Сеня любил застолья, но… Он любил, чтобы все было красиво, он любил коньяк, хорошее вино, настоящее шампанское… Чтобы вместе с друзьями, в хорошей компании… – Она чувствовала, насколько неубедительно звучат ее слова, но не могла остановиться. – Сеня был эстетом и гурманом, он… Ах да, вы знаете, он и не пьянел почти! Он никогда не падал лицом в салат, не говорил тех глупостей, которые обычно лепечут алкоголики, он не заставлял краснеть окружающих… Я не понимаю, почему люди считают, что актеры обязательно должны быть забубенными пьяницами! И еще эта его роль, которую он играл в фильме Михайлова…

Следователь едва заметно улыбнулся.

– Слышал, слышал, читал… Но, Мария Дмитриевна, опьянение у всех происходит по-разному. И не всегда явно! Давайте будем опираться на факты. Арсений Бережной в тот вечер принял на грудь чудовищное количество алкоголя. Сначала в компании своих коллег, потом еще со своим бывшим одноклассником.

– Вот-вот, я и хотела про этого загадочного одноклассника…

– Минутку. Официантка Раиса Катухова, обслуживающая их столик, это подтвердила. Бережной очень весело, дружелюбно общался со всеми, на скандалы не нарывался. В третьем часу ночи его товарищ уехал, поймав машину, а Бережной еще минут пятнадцать сидел за столиком, рассчитываясь за заказ, он решил его оплатить сам, что с его стороны очень благородно. Рассчитавшись, Катухова предложила вызвать ему такси – Бережной, кстати, был последним посетителем того кафе, потому она так все хорошо запомнила. Он отказался, сказав, что ему необходимо «пройтись и проветрить голову». Официантка вышла вслед за ним (поскольку ее рабочий день уже закончился) и видела, как Бережной медленно, очень медленно направляется в сторону Крымского моста.

– Но этот одноклассник… Вы ведь так и не выяснили, кто он!

– Зачем? Они расстались не врагами, расцеловали друг друга – обслуживающий персонал опять же подтверждает это, тот человек уехал много раньше Бережного… И вообще, Мария Дмитриевна, у Бережного были враги?

– Нет. Ни одного. Его все любили, – тихо ответила Маруся.

– Редчайший случай! Человек, которого все любили!

– А если…

– А если на Бережного напали какие-то преступники? Все документы, деньги, мобильный – дорогой и последней модели, роскошная кожаная куртка, которую мне, при моей зарплате, никогда не купить – все это осталось при нем. Далее – на ближайших к кафе учреждениях были установлены видеокамеры. На них ясно видно, что Бережной шел один. Совершенно один. Никто не преследовал его! – терпеливо растолковывал следователь.

– Но что произошло на мосту…

– Да, но что произошло на мосту, никто не знает, в том месте, к сожалению, никаких средств наблюдения не было, да и прохожих тоже – час-то какой… Мария Дмитриевна, поверьте моему богатому опыту – ваш любимый свалился в реку сам, в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения. Никаких повреждений на его теле, ссадин, следов борьбы… Вы не представляете, сколько людей гибнет по неосторожности!

– Но…

– Мария Дмитриевна, дело закрыто. Все. Смиритесь.

– Но…

– Вы думаете, Арсения Бережного можно вернуть? Вы думаете, что дальнейшее расследование что-то изменит? Господи, да мне предстоит расследовать столько убийств, настоящих – с ножами, топорами, пистолетами! – что оторопь берет, как я со всем этим справлюсь! Мария Дмитриевна, имейте милосердие, не отнимайте у меня время. Повторяю – если б у меня была хоть капля сомнения, я бы непременно занялся бы дальнейшим расследованием и стал бы копать, копать, копать… но нет никакого дела, нет! Арсений Бережной погиб случайно, нелепо – и вы уж как-нибудь смиритесь с этим!

Маруся вышла от следователя притихшей, огорошенной. Все вокруг, сколько она помнила, всегда твердили о том, что она чего-то не понимает, не делает, не догоняет, не соответствует… И только Арсений видел в ней совершенство. Для него в ней не было никаких недостатков.

Теперь надо было решить – поверить людям или Арсению. Ведь тот всегда прислушивался к ее мнению, всегда уважал ее сомнения – если те вдруг возникали по тому или иному поводу.

Она шла домой и думала, думала… И чем ближе к дому она была, тем сильней одолевали ее сомнения. Они, эти сомнения, возникли не вдруг. Прежде всего поводом послужил давний рассказ Арсения о своем однокласснике. Собственно, Маруся слышала только об одном однокласснике – том самом, который носил кличку Бобр и который поджег на новогоднем балу платье несчастной Даши Рябининой. Бобр – человек, не способный любить, моральный урод. «А ведь я солгала следователю… – внезапно озарило Марусю. – У Сени был враг – этот самый Бобр. Тот, который грозился когда-нибудь убить его! Сеня в школе дразнил его, всячески задирал…»

Она сильно пожалела, что не рассказала следователю о мальчике из прошлого, носившем кличку Бобр.

А что, если именно его Арсений встретил в тот вечер?

Конечно, многоуважаемый, заваленный работой Алексей Петрович ответил бы на это следующее: «Милая Мария Дмитриевна, мало ли кто кому грозил в юности, двадцать лет назад!» И еще бы он сказал: «Мария Дмитриевна, вряд ли кто носит столько лет в своей груди ненависть. Любые, даже самые неординарные события забываются, стираются впечатления о них… Вот я, например, когда в детстве играл в песочнице, то отнял у одного мальчика лопатку, и он пригрозил убить меня, когда вырастет. Расстрелять из автомата. Что, мне и сейчас надо опасаться этого мальчишки?!»

Довод третий – бывшие одноклассники беседовали вовсе не как враги, а очень сердечно, согласно показаниям этой, дай бог памяти… Раисы Катуховой! Расцеловались на прощание. Или это был не Бобр, или Бобр изменился со временем. Поумнел, раскаялся. Арсений, добрая душа, увидел в своем бывшем однокласснике это раскаяние и не стал отталкивать Бобра.

А если загадочный Бобр вовсе не изменился, разыграл радость от встречи, а потом тихонько вернулся и убил Сеню?..

…У себя дома Маруся достала фотографии – те самые, которые сумела выторговать у тетки Арсения. Нашла среди них фото выпускного десятого «А» – того самого класса, в котором учился Арсений Бережной (в те времена была еще десятилетка).

Квадратики с юными, очень серьезными лицами.

Под всеми квадратиками были имена.

Вот и Сеня.

Тоже юный и очень серьезный. Дерзкий и одновременно очень нежный взгляд. Пятнадцатилетний капитан! Хотя нет, им всем тут уже по шестнадцать-семнадцать…

На миг все расплылось перед Марусиными глазами, но она тут же смахнула слезы с ресниц. «Как жаль, что ты мне не сказал его имя – этого самого Бобра… Его настоящее имя!»

Она снова принялась рассматривать школьный снимок.

«А Даши-то Рябининой среди них нет… Бедная! Наверное, постеснялась вместе со всеми фотографироваться!»

Маруся еще некоторое время рассматривала лица ребят, потом положила фото в сумку. Умылась, густо напудрила лицо. И вышла из дома.

Она знала название кафе. Она знала имя официантки. Вполне достаточно для того, чтобы начать собственное расследование.

…Скорее это было не кафе, а бар – уютный, очень приличный, не имеющий никакого отношения к предприятиям быстрого питания. В таких заведениях любят обедать офисные служащие, а по вечерам собирается приличная публика со средним или чуть выше среднего достатком.

– Прошу… вам в зал для некурящих? – обратился к ней распорядитель у входа.

– Мне за те столики, которые обслуживает Рая Катухова.

– Пожалуйста, – без всякого удивления, легко согласился распорядитель. – Вот сюда, к окну.

Маруся села за столик у окна. Ей было холодно, страшно, и – она уже знала, что не в силах остановиться.

– Меню, пожалуйста, – любезно улыбнулась черноволосая девушка с табличкой «Раиса» на груди. – Что-нибудь посоветовать?

– Да, наверное… – медленно произнесла Маруся.

– Вот наше фирменное блюдо – котлеты по-киевски, очень рекомендую. Пельмени с лососем также все хвалят…

Официантка стояла над Марусей с блокнотиком и карандашом наготове и веселым, дружелюбным голоском расписывала все те изыски, которые предлагало посетителям кафе. «А она ведь последняя, кто видел Арсения в живых… – машинально подумала Маруся. – Или предпоследняя – если существует убийца!»

– Пожалуй, я возьму котлеты с овощами и вишневый сок… – произнесла спокойно Маруся. И тут же, не меняя интонации, продолжила: – …примерно неделю назад вы обслуживали одного клиента. Актера Арсения Бережного. Он погиб потом, и вы давали показания. Я жена его, я хочу во всем разобраться – не могли бы вы мне уделить всего пару минут?

Официантка дернулась, и улыбка на ее лице превратилась из доброжелательной в испуганную.

– Я просто покажу вам одну фотографию, а вы скажете, есть ли на ней тот человек, который в конце вечера сидел с ним…

– Господи, этого еще не хватало! – неприязненно прошептала Раиса Катухова. – Меня хозяин и так чуть не уволил, когда сюда из милиции явились… Да пропади все пропадом!

Она засопела и быстро ушла, прижимая блокнот к груди.

У Маруси все задрожало внутри. Она неожиданно почувствовала такое горькое, тоскливое отчаяние, что едва не разрыдалась в полный голос. Стараясь не привлекать к себе внимания, смахнула салфеткой слезы со щек и с улыбкой, больше напоминающей гримасу, уставилась на горящую свечу, стоявшую перед ней на столе. Огонек извивался, кланялся, вновь подскакивал вверх…

– Ладно, давайте сюда вашу фотографию! – мрачно произнес голос рядом.

Маруся подняла голову – официантка стояла возле нее с подносом, спиной к залу.

Ни слова не говоря Маруся быстро достала из сумочки снимок десятого «А», в котором учился Арсений, и положила его на стол.

– Смеетесь вы, что ли! – возмущенным шепотом воскликнула Раиса Катухова. – Это ж какая-то школьная фотография! А тогда, неделю назад, были все взрослые люди, лет под сорок…

– Пожалуйста! У меня просто ничего другого нет! – одними губами ответила Маруся.