Эти слова выдернули меня из гневных мыслей.

- В смысле? - я с недоверием уставилась на Виталика.

- Ну как ты там себе уже накрутила? Помирать?

Я в непонятках моргала, но сказать хоть слово не решалась, а парень продолжил:

- Ну, вместе помирать будем. Разобьешься ты - разобьюсь я, раз тебе так уже решила закончить жизнь обычным прыжком.

Я переваривала сказанное:

- То есть ты прыгнешь со мной?

- Ну, правильнее было бы сказать наоборот, но глядя на то, что ты выбираешь, как бы разнести мою голову, я позволю согласиться.

В этот момент мне вновь показалось, что я ничего не знаю о человеке, который сейчас стоял напротив меня, но посмотрев в его глаза, я поняла, что просто не могу больше бояться или злиться.

Мы вернулись к ребятам, которые как раз заталкивали Катю в такси. Сережа руководил процессом, одновременно успевая проклинать Основского, что лишил его возможности посмотреть за дальнейшими действиями. Однако, придя к выводу, что Глеб сам себя наказал, уселся в машину и, пожелав веселого вечера, уехал укладывать не совсем вменяемую невесту.

Мы вернулись домой глубоко за полночь. Соседушка был просто блистателен, его образ в блестящей коже еще долго не выйдет из моей головы, а Лизу, наверняка, порадуют его безупречно выбритые ноги и аккуратное розовое сердечко в пупке. Думаю, это внесет в их эротическую жизнь новые краски.

Как только дверь в квартиру Основского захлопнулась, Виталик резко притянул меня к себе, не дав даже повернуть ключ в замке входной двери.

- Я мечтал об этом весь вечер. - сказал парень, и жадно поцеловал

Я, прижатая спиной к двери, пыталась открыть замок, который как назло никак не хотел поддаваться, в итоге, не прерывая поцелуй, далеко не с первой попытки, мне это удалось.

Первые ненужные вещи упали на пол уже на пороге. Ромео, вышедший в коридор, чтобы встретить пришедших, мигом понял, что сейчас является лишним, и быстро поспешил удалиться. Я ногой захлопнула дверь, параллельно стягивая свитер с Ковалевского.

Я хотела его. Сильно. А он хотел меня. Мы даже не успели добраться до кровати. Диван оказался таким удобным, а плед чрезвычайно мягким. Оставшаяся одежда полетела прочь практически с космической скоростью. Это была чистая страсть.

Каждым касанием Виталик давал мне понять, насколько я нуждалась в нем. Я выгибалась навстречу ему, стараясь ни на секунду не отрываться от его тепла. Я любила каждой клеточкой своего тела и души.

Получасом позже, мы уже лежали в кровати, Ковалевский привычным движении накручивал мои волосы себе на палец, а другой рукой нежно щекотал мою талию.

- Мне нужно будет завтра улететь.

Страх ледяным комком сковал мои легкие. На секунду я забыла, как дышать. После чего всё-таки осмелилась спросить:

- Навсегда?

Реакция парня была для меня абсолютно неожиданной. Он улыбнулся и притянул меня ближе к себе:

- Всего на неделю.

Я почувствовала полную беспомощность, но потом сильные руки подхватили меня, перетянув на себя. Я посмотрела на Ковалевского сверху, а он улыбнулся и нежно сказал:

- Просто не переживай.

***

Вся следующая неделя прошла как в тумане. Я ходила на учебу, Глеб исправно отвозил меня до универа и даже, по мере возможностей, назад домой. Каждый вечер я разговаривала с Виталиком, но всё равно чувствовала, что у меня отобрали кусочек чего-то важного, что делало мою жизнь моей.

Ковалевский не прилетел в субботу, не прилетел и воскресенье. А в понедельник Лиза удивила меня новым витком своей осенней депрессии. После пар подруга, пребывающая явно не в самом добром расположении духа, попросила посидеть с ней в кафе.

По просьбе Лизы мы не пошли в наше обычное послеуниверское место, Михайловская поволокла меня в одну из многочисленных кофеен в центре. Я опустилась на уютный черный кожаный диванчик и с тревогой посмотрела на подругу, устроившуюся напротив.

- Лиз, что случилось? - я не стала откладывать в долгий ящик суть проблемы.

На подруге откровенно не было лица:

- Я беременна.

Я зажмурилась, перевела дыхание, а потом посмотрела в ее серые глаза. В них стояли слезы, и я откровенно впервые видела Михайловскую такой беззащитной. Я не спрашивала ничего, подруга начала рассказывать сама:

- Ночь, когда мы остались на даче Глеба. Я сразу поняла, что-то не так, но постоянно отгоняла от себя эти мысли. - подруга нервно усмехнулась, не переставая перебирать в руках пакетик с сахаром. - А вчера с утра догадки подтвердились.

Она посмотрела на меня с надеждой, а я действительно не знала, что сказать. Я никогда не стану великим философом, потому что в нужный момент даже не смогу связать двух чертовых слов. Я проклинала свою неспособность поддержать близких, а Лиза продолжила:

- Мы не случайно сюда приехали. Лесь, - она с надеждой посмотрела на меня. - я сделаю аборт. Клиника через дорогу.

Всё это было просто дурацким сном, от которого я опять не могла отделаться. Никто не хотел дать мне пощечину, чтобы выдернуть, наконец, в реальность, где у нас всё было как раньше спокойно и хорошо. В какой-то момент я поняла, что всё же это явь, и никто кроме меня Лизе не поможет:

- Глеб знает? - я оторвала глаза от кофе, которое без перерыва мешала последние минут пять, и поняла, что попала в точку. Основский ничего не знал.

Лиза молчала, бегая глазами между кружкой своего чая и салфеткой, которую теперь принялась дергано перебирать в руках.

- Ему это не нужно. Его семья… - подруга сбивалась, перепрыгивая с мысли на мысль. - моя семья. Боже, Лес, я такая дура!

- Почему ты не рассказала ему? - я настаивала на своем.

- Какой ребенок, подумай сама! - практически переходя на плач, говорила подруга. - Я всё решила. Через сорок минут меня ждет врач. Мне нужна твоя поддержка!

Я кивнула, в очередной раз заглядывая в красивые Лизины глаза, имевшие свойство менять цвет, перебирая все оттенки серого. Сейчас они были беспокойно темные, оттенка грозовой тучи.

Михайловская немного успокоилась, и я вышла в туалет. Дрожащими пальцами я держала перед лицом телефон и понимала, если сейчас ничего не сделаю, то буду винить себя до конца жизни.

Я не с первого раза попала в записной книжке по нужному контакту, руки отчаянно не хотели слушаться. В трубке заиграла знакомая мелодия.

Наступила тишина, и, не дав соседу ответить, я сказала:

- Лиза беременна. Если ты не приедешь в ближайшие пол часа, она сделает аборт.

Я продиктовала адрес и скинула вызов, поспешив вернуться к подруге, пока та не заподозрила неладное в моем затянувшемся отсутствии.

Вернувшись за столик, я почувствовала, что меня откровенно потряхивает. Я ясно понимала, что сейчас своими действиями могла не просто поставить крест на отношениях Глеба и Лизы, но и на нашей дружбе.

Но я просто не могла сделать по-другому! Если в ситуации с семьей Ковалевского у меня просто не было никакого морального права лезть, и свое отношение к этой ситуации я могла засунуть куда подальше, то здесь я просто не могла промолчать.

Глеб имел право знать правду! Они могут в общем итоге обвинить меня во всем и, возможно, даже будут правы, но сейчас я сидела и надеялась, что всё обойдется. Время от времени я вырывалась из душащих меня мыслей и пыталась как-то разговорить Лизу, всячески стараясь оттянуть момент выхода из кафе.

Подруга уже начала собираться, когда я предприняла последнюю попытку всё исправить:

- Лиз, может не надо принимать таких поспешных решений?

Продолжить развивать мысль Михайловская мне откровенно не дала, резко перебив:

- Лесь, пожалуйста, я уже все решила. Не надо… - подруга опустила глаза и уже гораздо тише продолжила. - Я бы никогда не пошла на такое, окажись в другой ситуации.

Лиза смахнула слезу ладонью и уже уверенно сказала:

- Если ты меня осуждаешь, я всё пойму. Ты можешь не ходить со мной.

Я боялась, что осуждать в скором времени Михайловская будет меня, но, естественно, эту мысль не озвучила, а просто спокойно кивнула головой и потянулась за своей курткой.

Через пять минут мы вышли на улицу. Начинавшийся мелкий дождь полностью соответствовал моему настроению. Машин, как назло, практически не было, и мы быстро перешли через дорогу, оказавшись на пороге небольшой частной клиники.

Я бегло осмотрела улицу - никаких признаков присутствия Глеба не было. Я очень боялась, что он опоздает. Я боялась, как отреагирует Лиза. Да что скрывать, я вообще просто боялась дальнейшего развития событий.

Подруга замерла на несколько секунд перед входной дверью, после чего потянула ручку на себя, и мы зашли внутрь клиники. Администратор на ресепшене приветливо нам улыбнулась. Лиза назвала свои данные, а также время записи и фамилию врача. Женщина сверила названую Лизой информацию с тем, что видела на мониторе своего компьютера, после чего, вежливо кивнув, предложила оставить куртки в гардеробе и надеть бахилы.

Посетителей в клинике практически не было и, если на первом этаже, нам еще встретилась пара людей, ожидающих своего приема, то в коридоре на втором этаже, где располагался нужный подруге кабинет, не было ни души. Мы заняли место на нежно сиреневом диванчике напротив двери, за которой ее должны были принять через несколько минут.

Меня вновь начинало конкретно потряхивать, я беспомощно крутила в руках мобильный телефон, мечтая о том, чтобы Основский всё-таки появился, хотя в голове уже плотно засела мысль, что сосед либо не успеет, либо просто решил не ехать. Я не могла предположить, о чем думал Глеб, и какое решение он для себя принял.