— Мы в безопасности. — Вайнмонт окинул взглядом каждый дюйм моего тела с ног до головы. — Пока что.

— Что случилось?

Он проигнорировал мой вопрос и подошел к ванной. Хоть он и хорошо скрывал боль, я видела, как он слегка вздрагивал каждый раз, когда ступал на правую ногу.

Синклер открыл бельевой шкаф и начал рыться в поисках аптечки. Я последовала за ним, задержавшись в дверях, когда он опустился на край ванны и рывком открыл крышку. Содержимое посыпалось на пол, он схватил бутылку со спиртом, прежде чем сорвать крышку и полить им порезы на руках и шее. Некоторые были глубокими, и от спирта кровь потекла еще сильнее. Он положил пистолет справа от себя.

Ему нужна была помощь. Руки и шея заживут, но вот ярко-красное пятно, расползающееся вдоль его ноги, выглядело намного, намного хуже. Стоит ли мне помогать врагу? Человеку, который меня бил, мучил и говорил, что сделает все это без колебаний? Я кусала губу, пока он прикладывал марлю к ранам и каждые несколько мгновений поглядывал на меня, словно убеждаясь, что я еще здесь.

Заметив легкую дрожь в его руке, я решила действовать.

— Вот. — Я схватила несколько полотенец и тряпок из шкафа и опустилась перед ним.

Он поднял брови и застыл, удивление ясно читалось в глазах цвета океана. Затем он отвернулся, отрезав меня от синей глубины. Я взяла его ладонь и осмотрела руку, которая выглядела хуже. Порезы были ровными, явно нанесенными ножом, один был особенно глубоким. Он проходил через одну из толстых, изогнутых виноградных лоз выше локтя. Нужно было наложить швы, чтобы остановить кровь, стекающую на белую плитку. Я обыскала содержимое аптечки и нашла маленький медицинский степлер. Это должно помочь.

— Я хочу увидеть твою ногу, прежде чем сделаю что-нибудь еще.

— Все нормально. Заживет. — Вайнмонт потянулся за наполненной до половины бутылкой спирта, но его руки задрожали сильнее, и он перевернул ее в ванну. Я наклонилась над его бедрами и схватила ее прежде, чем все содержимое вылилось на дно.

— Просто дай мне посмотреть. — Я опустилась на колени. — Снимай штаны.

Он ухмыльнулся.

— Соскучилась?

Я была мотыльком, пытавшимся помочь пауку. О чем я только думала? Я начала подниматься.

— Иди трахни себя.

— Остановись, — его голос дрогнул. — Пожалуйста. — Он потянулся к темному кожаному поясу и расстегнул его, затем открыл молнию.

Я с трудом сглотнула, сердито глядя на него, взялась за джинсы по бокам его бедер и потянула, когда он немного приподнялся. Мужчина тяжело опустился на руку, которую я прокусила до крови, и та соскользнула на ванну, оставив ярко-красный мазок по белому фарфору. Его боксерские трусы были единственным предметом одежды, не пропитанным кровью. Я стянула брюки до лодыжек и ахнула, обнаружив колотую рану на голени. Она была длиннее и глубже, чем рана на предплечье. Из рваных краев сочилась кровь.

— Как? — Я посмотрела вверх в его сапфировые глаза.

— Он пришел ко мне. — Вайнмонт поднял руки, и я смогла понять, что раны были оборонительными. — Я отбивался. — Он повернул запястье, чтобы я могла увидеть его окровавленные суставы. — И когда он упал, то нанес последний мощный удар, прежде чем я… — Синклер повернул руки и уставился на ладони, наморщив лоб. Он посмотрел на меня, глаза казались загнанными.

Имея каплю сострадания, я потратила его на него, хоть он и этого не заслуживал.

— Ты сделал то, что должен был. Все будет хорошо.

Он фыркнул с чуть заметным смешком, но ни об улыбке, ни о какой-либо искре радости не было и речи.

— Кажется, я продолжаю это делать.

— Что?

— То, что должен, невзирая ни на что. Невзирая на пострадавших. Независимо от того, кого я уничтожаю, — он умолк, скорбь звучала в каждом слоге, прежде чем он выровнял спину и отвернулся.

Раскаяние? Я бы рассмеялась. Мне хотелось; сумасшедший импульс сделать это поднимался из глубины и почти сорвался с моих губ. Вместо этого я вытащила ремень из его джинсов и затянула вокруг его бедра, дернув так, чтобы на мгновение замедлить кровообращение. Когда он поморщился, я почувствовала небольшое удовлетворение от мести. Затем сняла с него сапоги, носки и полностью штаны.

Смочила тряпку спиртом и прижала к его ране. Он зашипел, но так и не двинулся. Ему было адски больно. Хорошо. Я как следует прочистила рану, когда его дыхание стало рваным. Белая ткань впитывала его кровь, его жизнь с каждым моим движением. Как только я осталась удовлетворена, и рана стала такой чистой, какой я только могла ее сделать, я взяла степлер в одну руку и сжала другой поврежденную кожу вместе.

— Готов?

Он повернулся ко мне, прижал лицо к углу каменной стены и кивнул. Я нажала на спусковой крючок, и аппарат издал громкий тик, когда скрепка вонзилась в кожу. Он сжал руки в кулаки, но не показал ни единого признака боли. Я сделала еще один шов, затем еще и еще, продолжая, пока рана не была полностью запечатана. Кровь все еще вытекала по краям, но большая часть ущерба была возмещена, поэтому я смогла открепить импровизированный жгут. Сняв с него рубашку, открыв для себя уже знакомую эмблему Вайнмонта, сверкавшую на его груди, я поднялась и проделала ту же процедуру на его руке. После того, как самая большая рана была запечатана, я использовала марлю и пластырь.

Когда закончила, белая рубашка, которую я носила, была пропитана кровью. Я вытерла пот со лба тыльной стороной ладони и села рядом с ним на край ванны.

— Спасибо. — Он смотрел прямо перед собой с напряженной шеей и сжатой челюстью.

Я исцелила паука, привела его в лучшую форму, чтобы он мог еще больше разрушить меня при следующем выпавшем ему шансе. Сомнений не было. Моя плоть будет разорвана, кровь будет пролита, и он будет тем, кто сделает это, как и прежде. Я была дурой.

Мой взгляд упал на пистолет всего в нескольких дюймах, руки зачесались взять его. Могу ли я убить его? Прикончить его и сбежать? Насколько бы мозг не хотел сказать «да», сердце оставалось предателем, твердящим «нет».

Словно читая мои мысли, он поднял пистолет и встал на ноги, но покачнулся. Синклер потерял слишком много крови — полотенца были пропитаны ей, как и его одежда. Я оттолкнулась руками и обняла его за талию, помогая ему дойти до кровати Люция. Вайнмонт опустился, положив пистолет на подушку рядом, и огляделся вокруг затуманенным взглядом.

— Просто отдохни минуту. Тебе нужно исцелиться. Я пойду на кухню и достану тебе сок и все, что смогу найти. — Мне нужно было это, чтобы очистить голову, чтобы справиться с потрясением от того факта, что он вновь ворвался в мою жизнь. Я сделала один шаг, прежде чем он схватил меня за запястье.

— Останься.

— Нет. Тебе нужна жидкость, чтобы восполнить потерю крови. — Я потянула запястье, но это было бесполезно.

Его ладонь вжалась в мои шрамы, именно благодаря им я знала, как помочь ему восстановить свою кровь. Я лежала под капельницей в течение нескольких дней даже после переливания.

Я вздохнула.

— Скоро вернусь.

— Нет. — Он дернул, и я упала на кровать рядом с ним. — Это небезопасно. — Он обнял меня забинтованными руками и потянул к себе, прижавшись своей твердой грудью к моей спине.

— Вайнмонт! — Я попыталась оттолкнуться от него, но меня поймали.

— Ты никуда не пойдешь. Слишком опасно. — Его пальцы играли по краю моей рубашки, без сомнения, чувствуя сырость крови. — Сними это.

Я напряглась. Я не могла лечь в постель с ним голой.

— Нет.

— Снимай, — зарычал он и схватился за одну сторону, сдергивая рубашку, из-за чего пуговицы оторвались и покатились по паркетному полу, затем он грубо потянул рубашку вниз по моим рукам и отбросил ее.

— Какого черта, думаешь, ты делаешь? — Его тело было горячим, живым и крепким за моей спиной. Я не могла оставаться здесь. Не с ним. Не в этой постели, словно мы были любовниками, словно были двумя людьми, которые могли найти утешение друг в друге. Мы не могли. Мы никогда не были такими людьми. — Прекрати!

Он поймал меня, мое сопротивление ничего не значило для него, даже когда он был слаб.

— Ты не оставишь эту кровать. Привыкай к этому. Не пытайся, блядь, ничего пробовать.

Я прекратила сражаться. Не было никакого смысла. Мне просто нужно подождать, пока он не заснет.

— Ты моя, Стелла. — Он крепче сжимал меня с каждым словом. — Мне все равно, куда ты сбежишь, кого выберешь, что скажешь или сделаешь. Ты, вся ты, принадлежишь мне.

— Я не вещь, который ты можешь обладать, — прошипела я.

Он засмеялся низким и полным тепла смехом.

— Можешь хоть из страны в страну бегать. Я найду тебя, и ты останешься там, где находишься сейчас.

Я попробовала другую тактику, ту, которая должна была вернуть его к реальности.

— Кроме того, если я кому-то и принадлежу, то это Люцию.

Вайнмонт перестал смеяться и потянулся своей свободной рукой к моим волосам, проводя ею между прядями, прежде чем схватить их так сильно, что мне стало больно. Я вскрикнула.

— Он прикасался к тебе? — его голос звучал над самым моим ухом, опасность и соблазн резали меня, как нож его кожу.

— Отвали.

Он дернул.

— Прикасался?

Я грубо рассмеялась.

— Да. Каждую ночь. Каждую ночь он трахает меня, пока я не выкрикну его имя. Он делает это так хорошо, что стал всем, о чем я могу думать. Я хочу этого от него. Мечтаю о нем. Когда его член оказывается у меня во рту, я как никогда счастлива. Я прошу его трахнуть меня в задницу. И когда он это делает, я кончаю так сильно, что теряю сознание.