Кэтрин Коултер - Магия страсти

— Я рекомендовала эту книгу для чтения. Подумала, что она вам нравится.

«Франкенштейн» действительно был одним из его любимых романов. Однако Грейсон больше всего на свете хотел остаться наедине с Розалиндой и записывать ее перевод «Правил».

— Видите ли, мисс Килборн, боюсь, что…

— Собственно говоря, мистер Шербрук, мы хотели прочитать одну главу из этой книги, а потом перейти к ее последнему роману. Хотелось бы послушать ваше мнение, если соизволите принять участие в диспуте о вампирах.

— О, в таком случае я обязательно буду, — кивнул он, прежде чем вернуться к экипажу. При этом у него был такой самодовольный вид, что Розалинде захотелось отвесить ему оплеуху. Когда он рассказал о приглашении на утренник, Розалинда злобно прошипела:

— Ты такой слабак! Жалкое зрелище!

— Ты сердишься, потому что меня не будет дома. Некем командовать? Кроме того, утренник много времени не займет. Если, конечно, они не решат прочитать мою книгу. Тогда…

Он нагло ухмыльнулся.

— В случае моего опоздания Николас может повезти тебя на прогулку в парк.

— Если все собравшиеся будут похожи на Лорелею, тебе не вырваться и через неделю, — фыркнула Розалинда.

Грейсон ответил ехидной ухмылкой.

Отец рассмеялся. Мать погладила сына по руке.

Зато на следующий день Райдеру было не до смеха, когда старший брат, Дуглас Шербрук, граф Нортклифф, отвел его в сторону для разговора с глазу на глаз:

— Я знаком с семейством Вейл и хорошо знал деда Николаса, Галарди Вейла. Неприятно говорить это, поскольку сказанное покажется тебе полным бредом, но мне говорили, что он не от мира сего.

— Не от мира сего? Какого именно мира? И какого черта все это означает?

Дуглас пожал плечами:

— Ходили слухи, что Галарди Вейл был кем-то вроде волшебника. Чародея. Его жена, кажется, умерла при родах.

— Хотел бы я знать, действительно ли он был волшебником и чародеем или только считал себя таковым.

— Не знаю. Сплетники болтали о странных песнопениях, звучавших на чужеземных языках, таинственных красных огнях, вспыхивавших за сдвинутыми шторами его окон, и тому подобной чепухе. Галарди вырастил юного Николаса, которого собственный отец выгнал из дому. Тогда мальчику было, всего пять лет. Николас был совсем молод, когда умер его дед. Вернее, я бы сказал, предположительно умер. Рядом не было врачей, и, если верить слухам, тела тоже не оказалось. Понимаю, звучит как сюжет одного из романов Грейсона, но именно это я слышал от многих. И запомнил, потому что уж слишком все необычно.

— От кого ты это слышал?

— Мой основной источник информации — второй приходский священник Тайсена, мистер Биггли. Мы разговаривали на эту тему года два назад. Мы с Алекс навещали Тайсена и Мэри Роуз, и Биггли рассказывал о своей жизни в Гортон-Уимберли, маленькой деревушке в Суссексе, рядом с которой обитал этот загадочный человек.

Мистер Биггли — прекрасный рассказчик и умеет сочинять замечательные истории. Я и считал это обычной сказкой, пока случайно не услышал то же самое от друга отца Николаса Вейла. Он тоже утверждал, что старик был чародеем. А как насчет молодого Николаса? После смерти Галарди он просто исчез. А теперь вдруг появился и предъявил права на титул. Можно узнать, в чем дело? Каким образом ты познакомился с Николасом Вейлом?

— Ты, надеюсь, знаешь, что его отец оставил наследнику только то, что относилось к майоратным владениям?

Дуглас покачан головой:

— А что, молодого человека считают мотом?

— Мне так не кажется, — вздохнул Райдер. — Прежде чем Софи и Алекс присоединятся к нам, позволь сказать, что Розалинда влюблена в него. И подумать только, они встретились только во вторник, на балу у Пинчонов! Всего четыре дня! Видел бы ты, как она на него смотрит! Наша девочка влюбилась, Дуглас, влюбилась по уши! И ты знаешь Розалинду. Она ничего не делает наполовину. Поэтому я и спросил, что тебе известно о Вейле.

Дуглас ошеломленно уставился на брата.

— Признаюсь, я уже стар, Райдер… но четыре дня?!

— Знаю. Меня это тоже ошеломило. Розалинда видит цель и идет к ней напрямик. Дело в том, что у нее превосходная интуиция. Помнишь человека, приехавшего в Брендон-Хаус, чтобы продать нам чудесную ткань по очень сходной цене?

— Да, и Розалинда очень лихо разоблачила его! — рассмеялся Дуглас.

— Да. Заставила детей развернуть рулоны дорогого сукна, и оказалось, что оно проедено молью.

— Возможно, посчитал нас простаками, которые выложат кругленькую сумму за порченый товар, а он успеет сбежать до того, как все обнаружится. Значит, Розалинде нравится Николас Вейл. А сам он? В какую сторону дует ветер?

— В сторону девушки, разумеется.

— Ты уже объяснил, как стал опекуном Розалинды? Сам он об этом спрашивал?

Райдер покачал головой.

— Пусть она сама расскажет. Боюсь, она еще не сообразила, что в райском саду может скрываться змей. Николас Вейл — пэр королевства. Кровь и происхождение очень важны для таких, как он.

— Возможно, она хочет сначала увериться в его чувствах. Розалинда — девушка здравомыслящая.

— В каких-то смыслах да, но сейчас…

— Ты прав. Но что затеял Николас? Что требуется от меня?

— Прежде всего, я хочу, чтобы ты познакомился с ним. Составил свое мнение о нем. Потом поговори со своими людьми в министерстве иностранных дел. Ты много раз повторял: то, чего они не знают, могут легко узнать. Спроси, что они знают о нем, его семье, единокровных братьях. Двоих я вчера встретил в «Друри-Лейн». Они отчаянно ненавидят Николаса. Кроме того, у тебя есть знакомые в лондонских доках и районах. От нашего поверенного стало известно, что Николас последние пять лет жил в Макао, владел торговыми судами, разбогател и не нуждается в деньгах отца, хотя злые языки утверждают, что в карманах у него ни пенни и что он ищет богатую невесту. Неизвестно также, где он провел девять лет, до того как прибыл в Макао. Я должен быть уверен, что Розалинде ничто не грозит.

Дуглас кивнул.

— Значит, ему двадцать шесть. Почти ровесник Грейсона.

— Но жизненного опыта у него куда больше. Нелегкого опыта. Того самого, который накапливается, когда не раз смотришь смерти в глаза. Я также уверен, что он может быть совершенно безжалостным. Он из тех, кому опасно становиться поперек дороги.

— Ему с двенадцати лет пришлось жить самостоятельно. Либо мальчишка закаляется, либо просто гибнет.

— Верно, — согласился Райдер. — Значит, он исчез после смерти деда, хотя Биггли утверждает, что никто не видел тела.

Он ударил кулаком по собственной ладони и поморщился.

— Есть еще и древняя книга, которую Грейсон нашел на лотке в Гайд-парке, написанная человеком с идиотским именем Саримунд. Некие «Правила Пейла». Изложены шифром, разгадать который невозможно. И знаешь, что смертельно меня пугает? Розалинда без всяких затруднений читает страницу за страницей. Ад и проклятие — как все это объяснить? Мне не под силу. Творится что-то неладное. И дети знают об этом больше меня. До чего же противно!

— Успокойся, Райдер, мы все узнаем. И очень быстро. Мне бы тоже хотелось видеть эту книгу. Шифр, говоришь? Который нельзя разгадать? А наша Розалинда сумела?

Райдер кивнул.

— Все это не к добру, Дуглас. Сам видишь, что не к добру.

— Я должна сказать ему, должна, должна, ад и проклятие! — твердила себе Розалинда. Как ни тяжело у нее на душе, с этим необходимо покончить. И где Николас? Почему опаздывает?

Она не должна терять решимость. Это будет бесчестно с ее стороны.

Но что, если он, узнав обо всем, посмотрит на нее как на презренную улитку в саду? Растопчет и уйдет, не оглядываясь?

— Нет, он ни за что не растопчет меня, но, возможно, просто окинет равнодушным, холодным взглядом и уйдет.

На пороге появился Уилликом. — Лорд Маунтджой, мисс Розалинда, — объявил он своим оперным голосом.

Николас едва заметно улыбнулся при виде сверкающего голого затылка дворецкого и направился к ней. Розалинда смущенно вскочила. Она видела, что Уилликому не по душе оставлять их вдвоем. Как бы она хотела, чтобы все, все на свете узнали об их помолвке! И тогда бы с лица Уилликома слетело это тошнотворное выражение. Ну… может, и нет.

Уилликом перевел взгляд с Розалинды на Николаса и откашлялся.

— Мисс Розалинда, не прикажете узнать, свободна ли миссис Шербрук… и не сможет ли прийти побеседовать с вами? И возможно, вознести ваши темы для разговора на новый, возвышенный, уровень?

— О нет, Уилликом, мы останемся вдвоем на несколько секунд, не более. Его светлость — джентльмен непоколебимых моральных принципов, рожденный на возвышенном уровне. Не знаю насчет своего рождения, но воспитывалась я в чрезвычайно возвышенном духе. Не волнуйтесь.

Но Уилликома подобные речи не успокоили. Он удалился с коротким поклоном, не дав им полюбоваться своей головой.

Едва двери гостиной закрылись, Розалинда схватила Николаса за руку и потащила к эркеру:

— Николас, ты опоздал.

— Не более чем на две минуты. Что случилось? Что-то не так, Розалинда?

Она уронила его руку и заломила свои. Он удивленно уставился на нее:

— Что тебя так расстроило, Розалинда? Расскажи.

— Мое имя. Беда в моем имени.

— Твое имя? Ну да, оно несколько необычно. Но ты сама сказала, что твой однофамилец — человек уважаемый. Розалинда де Лафонтен. Мне твое имя нравится. Очень тебе идет.

— Ты не знаешь, кто я, Николас. Совсем не знаешь. Не знаешь, почему Райдер Шербрук стал моим опекуном. Тебе ничего не известно обо мне.