Миссис Доусен дружески улыбнулась ему.

– Наконец-то ты пришел повидать меня и моего ребенка!

Гил присел на ступеньку крыльца, где совсем недавно сидел Чанс.

– Я был занят. Готовился к отъезду.

– Ты уезжаешь? Почему? – В голосе Фэнси прозвучали нотки удивления и сожаления. – Я думала, тебе хорошо в нашем поселке. К тебе здесь все хорошо относятся.

– А как относишься ты ко мне, Фэнси? – Гил внимательно смотрел на нее.

– Я тоже хорошо к тебе отношусь. Даже очень.

Он отвел глаза в сторону, горько усмехнувшись.

– Что касается тебя, Фэнси, то для меня этого недостаточно. Мне нужна твоя любовь. Вот почему я торчал здесь так долго. Я думал… Я надеялся, что твой брак окажется неудачным, и ты придешь ко мне. – Он вздохнул. – Но теперь я точно знаю, что это никогда не произойдет. Поэтому я и уезжаю. Я не из тех, кто зарится на чужое.

– Мне очень жаль, Гил, – искренне произнесла она. – Если бы я встретила тебя раньше, чем Чанса, то, кто знает, как могли сложиться наши отношения.

Хэмптон кивнул.

– Я знал, что ты любишь Доусена, но не мог заставить себя уехать. Все на что-то надеялся. – Он встал. – Поэтому я и пришел попрощаться с единственной женщиной, которую когда-либо любил. Любил издалека, потому что никогда не был с тобою близок.

Между ними повисло напряженное молчание.

– Когда ты уезжаешь? – нарушила томительную тишину Фэнси.

– Послезавтра. Хотел сегодня, но один из лесорубов ушиб спину, и Чанс попросил меня задержаться на пару дней, поработать за этого парня.

– Значит, он знает, что ты уезжаешь?

– Да. Я сказал ему. И объяснил причину своего отъезда. Теперь он все знает.

– Правда? – В глазах Фэнси появилась тревога. – И что он сказал?

– Поблагодарил меня за то, что я был откровенен с ним и сказал, что, мол, на свете полно других хороших женщин. Посоветовал мне не связываться больше с проститутками – с ними у меня не будет будущего.

– Он прав, Гил. На свете много хороших женщин, которые могли бы полюбить тебя, и были бы счастливы выйти за тебя замуж.

– Я подумаю об этом, – бесстрастно сказал он и, взглянув на нее в последний раз, ушел, не сказав больше ни слова.

Глядя ему вслед, Фэнси смахнула невольно набежавшую слезу. Ей было жаль, того красивого, но неприкаянного мужчину. Он искренне желала, чтобы он встретил хорошую женщину, обосновался на одном месте и обзавелся семьей. В общем-то, он хороший человек и заслуживает счастья.

И только когда заплакала, проснувшись, Мэри, Фэнси вспомнила, что Гил ушел и не взглянул на ее дочку. Но тут же она поняла, что, наверное, ему не хотелось смотреть на ребенка, рожденного ею не от него, а от другого мужчины.

Этот день обещал быть жарким.

Гил закрепил на себе широкий пояс, приладил к нему страховочный канат и взглянул на верхушку дерева, которую он должен был спилить. Он хорошо знал свое дело и мог выполнять его с закрытыми глазами. Сколько уже таких гигантских елей, как эта, взметнувшаяся ввысь на три сотни футов, ему довелось спилить!

Когда он карабкался вверх по дереву, цеплясь за кору специальными когтями на ботинках, он думал о завтрашнем дне, о своем отъезде из поселка. Перед рассветом он в последний раз отправится за реку и заберет с собой эту женщину, затем они вдвоем сядут на пароход, отправляющийся в Сан-Франциско. Устроив ее там и убедившись, что за ней будет хороший присмотр, он отправится в степи Южной Калифорнии, залечивать свои сердечные раны. А когда почувствует себя выздоровевшим, начнет новую жизнь. Может быть, пос-пользуется советом Чанса и где-нибудь обоснуется на постоянное житье. По правде говоря, ему уже надоело переезжать с места на место, не привыкая ни к чему и ни к кому.

Добравшись до верхушки дерева, он отклонился, чтобы определить, в каком месте пилить. И вдруг страховочный канат оборвался. Закричав от неожиданности, Гил рухнул с высоты на землю.

Испуганные лесорубы со всех сторон бросились к неподвижному телу.

Первым подбежал Чанс. Подняв голову Гила и увидев тонкую струйку крови, вытекавшую изо рта, Доусен похолодел. Он понял, что Хэмптону не пережить это падение, так как у него отбиты все внутренности. Отпустив голову разбившегося бедняги, он проверил страховочный канат и обомлел: это был не несчастный случай, а самое настоящее убийство, так как канат не оборвался, он был перерезан.

Чанс нахмурился. Итак, на счету этого неизвестного злодея двое убитых в поселке. Пилар, Гил. Кто следующий? Может, он сам? Его жена? Его ребенок? Холодок пробежал по спине при этой мысли.

Кто-то дотронулся до руки Доусена. Он взглянул на Гила и увидел, что губы его шевелятся. Припав ухом к его губам, он разобрал едва слышные слова:

– Она… за рекой. Сумасшедшая. Идите… поймайте ее… она может убить… снова.

– Кто она, Гил? – Чанс хотел, чтобы умирающий сказал еще что-нибудь, назвал имя убийцы.

Но это были последние слова Хэмптона. Голова его упала набок, а глаза остекленели.

Когда потрясенный Чанс поднимался с колен, из-за сосен выскочила женщина с безумными глазами и, бросившись к Гилу, опустилась перед ним на колени. Она приподняла мертвое тело за плечи, прижала его к своей груди и стала качать, словно малое дитя.

– Это же Клара Боннер! Она жива! А мы ее тело в реке искали. Мужчины стали переговариваться между собой, припомнив, как Эл Боннер уволил своего работника, которого застал со своей женой. Может, это и был Гил Хэмптон? – спрашивали они друг друга. Может, Хэмптон и убил Боннера?

Тем временем безумная Клара истерично рыдала, выкрикивая какие-то бессвязные слова. Чанс напряженно вслушивался в ее вопли, пытаясь понять, что она хотела сказать. Она кричала довольно долго, но когда наконец обессилела и затихла, продолжая качать на руках Гила, Доусен попытался осмыслить услышанное. Состыковав воедино обрывки ее фраз, он узнал, что Эл Боннер уволил, застукав с женой, именно Гила Хэмптона, а хвалебное рекомендательное письмо написала сама Клара, красочно расписав необыкновенные способности своего любовника валить не только женщин, но и высокие сосны.

Хэмптон обещал вернуться и увезти ее от мужа, но проходили дни, недели, а он не появлялся. Тогда она застрелила своего нелюбимого, старого супруга и, оттащив его тело к реке, утопила. Она была уверена, что после этого Гил вернется к ней, но он все не возвращался.

Затем она узнала, что Гил устроился работать в поселке Доусена, расположенном в двадцати милях от реки Саунд. Она последовала за возлюбленным туда. Думала, что он обрадуется ей, а он рассердился. А когда Клара сообщила ему об убийстве Эла Боннера, очень расстроился. Ничего другого не придумав, Хэмптон тайно поселил обезумевшую женщину в заброшенной хижине, неподалеку от лесопилки.

Но она не дождалась от Гила той любви, на которую надеялась. Он не только не предлагал ей выйти замуж, но даже не очень радовался их встречам. Да и приходил к ней он только раз в неделю, чтобы принести какой-нибудь еды. И все время повторял, что она должна до зимы уехать отсюда.

Но Клара никуда не уезжала, надеясь, что любимый передумает, и их отношения продолжатся. Однако когда ее ожидания не оправдались, она разозлилась и принялась чинить поселку всевозможный вред.

Однажды она увидела, как Гил целовался с Пилар, и поняла, что это именно мексиканка мешала его встрече с Кларой. Тут же созрело решение убить соперницу, чтобы вернуть себе возлюбленного. Но и это не помогло. Гил все равно не любил ее. Он уже не хотел ее видеть вообще.

Обезумевшая страшная Клара смотрела на Чанса дикими глазами, умоляя понять ее:

– Он собирался завтра отвезти меня в Сан-Франциско и поместить в больницу для сумасшедших. Это ужасное место. Я там была раньше. У меня не было другого выхода! Я должна была его убить. Поэтому я перерезала канат.

Затем она опустила Гила на землю и словно оканемела.

Чанс принялся пересказывать лесорубам все, что понял из бессвязной речи этой женщины. Она, как будто разбуженная его голосом, принялась нежно гладить Хэмптона по голове.

Когда Доусен закончил свой пересказ, мужчины переглянулись, онемев-от изумления.

– Думаю, теперь мы сможем спокойно спать по ночам, – сказал Виктор Сикэт.

– Что ты собираешься с ней делать, Чанс? – спросил Фрэнк Джексон.

– Думаю, нужно передать ее властям в Сиэтле, пусть они позаботятся о ее будущем.

Никто не обратил внимания на то, что Клара перестала гладить мертвого Гила и, вытянув шею, слушала их разговор. Вдруг она вскочила и с диким воплем помчалась к реке. Никто ничего не успел сообразить, как несчастная бросилась в воду. Быстрое течение мгновенно поглотило свою добычу. Голова женщины раз-другой мелькнула на поверхности и скрылась, уносимая вдаль, вниз по течению.

– Может, нужно попытаться спасти ее? – спросил один из лесорубов.

Чанс отрицательно покачал головой.

– Бесполезно, – сказал он, подумав, что бедной женщине лучше умереть, чем провести оставшуюся жизнь в сумасшедшем доме.

– А как насчет Гила? – спросил Виктор. – Может, нам нужно переправить его тело властям в Сиэтл?

– Это единственное, что мы можем сделать, – ответил Доусен. – Ведь он был убит. Я отправлю его тело с первой же попутной баржей.

Фэнси стояла на кухонном крыльце, глядя на горы, утопавшие в туманной дымке. Наступило бабье лето. В воздухе чувствовалась прохлада. Легкий ветерок порой становился резким и порывистым. Это были первые напоминания о грядущей зиме. Многие деревья уже потеряли листву, которая пышным разноцветным ковром устилала землю.

С неподдельным любопытством наблюдая за парой бурундучков, которые, шелестя листвой, отыскивали себе припасы на зиму, Фэнси невольно заулыбалась. Зверьки были такими забавными, когда поднимали свои мордочки и настороженно смотрели на нее.

Прислонившись к перилке, Фэнси вспоминала прошедшие месяцы. Была борьба с собой, были мучительные сомнения, что Чанс не любит ее, затем была радость встречи с бабушкой, о существовании которой она не подозревала. Но самой большой радостью было рождение Мэри. Счастье материнства стало полнее от осознания своего счастья супружеского – как раз в это время Фэнси уверилась окончательно, что муж ее действительно любит.