Нора Хесс - Магия страсти

– Он приехал не только за Тодом, но и за тобой тоже, – заговорила бабушка, опередив гостя.

– Значит, он приехал напрасно. – Фэнси сердито взглянула на него. – Мы с ним не поедем.

– Нет, поедете.

Чанс пожирал ее глазами. Ему хотелось схватить ее в охапку и целовать эти сердито надутые губы.

– Да? Кто это сказал?

– Я так сказала, – мягко произнесла миссис Эшли. – Ради блага своего ребенка ты выйдешь замуж за мистера Доусена.

Фэнси взглянула на Телму, и в ее глазах сквозила боль пополам с упреком в предательстве.

– Бабушка, ты рассказала ему, хотя знала, что я была против. Я не хотела сообщать ему о ребенке, – гневно произнесла она. – Это ты послала за ним, не так ли?

– Фэнси, дорогая, я должна была это сделать.

Старушка поднялась и села рядом с расстроенной внучкой. Накрыв рукой ее сжатые пальцы, она продолжала:

– Если вы поймете, что не сможете ладить, и что ваш брак оказался неудачным, то после рождения ребенка ты вернешься ко мне, и я помогу тебе развестись.

– Постойте! – Чанс протестующее поднял руку. – Я не собираюсь разводиться. В роду Доусенов не было разводов.

– Ну что ж, тогда, – миссис Эшли сурово взглянула на него, – постарайтесь обращаться со своей женой так, чтобы не пришлось нарушить вашу семейную традицию.

– Я буду обращаться с нею так, как она обращается со мной.

Он сердито взглянул на Фэнси.

– Раньше ничего хорошего из этого не выходило.

Девушка ответила ему точно таким же взглядом.

– Да, черт возьми! Каждый раз, когда я…

– Прекратите вы оба! – прервала их Телма, возмущенно подняв руки. – Вы спорите, словно дети.

Она снова позвонила серебряным колокольчиком, и когда появился Томас, распорядилась:

– Скажи Кэти и отцу Маркусу, что мы готовы.

– Бабушка! – взмолилась Фэнси. – Неужели ты собираешься поженить нас сегодня? Неужели нельзя подождать хоть бы неделю?

– Сегодня или через неделю – какая разница? – мягко спросила бабушка. – Я хочу, чтобы вы поженились как можно быстрее. Через семь месяцев родится малыш, и ты сможешь объяснить всем, что он родился раньше срока.

– Никто этому не поверит. Будущая мама чуть не плакала.

– Но и никто не сможет осудить тебя, не так ли? – подчеркнула бабушка, улыбаясь.

– Как будто кому-то из наших друзей не все равно, когда мы поженились, – нахмурился Чанс. – Они ничего из себя не строят и не раздуваются от фальшивой гордости, как это бывает у людей вашего круга. Они просто хорошие люди, а не какие-нибудь снобы.

Миссис Эшли не успела ничего на это ответить, так как в комнату в сопровождении Кэти и Томаса вошел священник.

Когда Фэнси, стоя рядом с Доусеном, слушала слова, произносимые стареньким отцом Маркусом о священных узах брака, которые обязывают мужа и жену забыть об остальных женщинах и мужчинах и принадлежать только друг другу, она говорила себе, что эти торжественные слова для Чанса ровным счетом ничего не значат. Он не станет менять свою жизнь ни на йоту. Он никогда не откажется от других женщин и не будет приходить домой по ночам.

Ей вспомнилась язвительная Бланш Сикэт, и, сравнивая себя с нею, Фэнси почувствовала жалость к этой женщине. Как, должно быть, она страдает, зная, что ее муж проводит ночи в объятиях танцовщицы. И сможет ли она, Фэнси Крэнсон, выносить жалость в глазах друзей, если этот человек, который стоит сейчас рядом с ней, не оставит своих привычек?

Она понимала, что надо как-то собраться с мужеством и все пережить, пока не родится ребенок.

Чанс же тем временем впитывал каждое слово священника умом и сердцем. Ему вспомнились мать и отец, и то, как счастливо они жили. Он всею душой хотел, чтобы и у них с Фэнси было так же. Если бы она только хоть немного любила его, они бы могли быть очень счастливы. Видит Бог, как он любит ее, но односторонняя любовь не делает брак счастливым. И тем не менее, он всем сердцем будет стремиться к тому, чтобы счастье поселилось в их доме.

Фэнси так углубилась в свои размышления, что очнулась только тогда, когда Чанс толкнул ее в бок. На вопросительный взгляд священника она произнесла свое «да», а бабушка сняла со своего пальца тонкое обручальное кольцо и передала его жениху. Он надел кольцо на палец невесте и повторил за священником:

– Этим кольцом я обручаюсь с тобой. На том вся церемония и закончилась. Телма притянула к себе внучку и поцеловала ев щеку. А Чансу, который стоял с каменным лицом, она сказала:

– Когда-нибудь, молодой человек, вы простите меня за все это. Вы поймете, что женитьба на Фэнси – самое лучшее событие в вашей жизни.

Доусен кисло улыбнулся:

– Надо думать, вы считаете, что и ваша внучка будет чувствовать то же самое.

– Верю, что так и будет, – произнесла старушка, мудро улыбаясь.

Затем позвали Хода и Ленни, которые гуляли на заднем дворе. Увидев Чанса, они завопили от радости, а миссис Эшли и Фэнси стали прощаться.

– Как ты думаешь, бабушка, смогла бы ты приехать ко мне, когда придет время родов? – грустно спросила внучка. – А то я уже немного нервничаю из-за этого.

– Я обязательно приеду, моя дорогая. Обещаю тебе это. А кроме того, мне очень хочется посмотреть тот край, которым ты и мальчики так восхищаетесь.

Чанс поторопил их, объясняя это тем, что должен как можно скорее вернуться в поселок.

Тод обнял Телму, затем то же самое сделал Ленин. Кэти и Томас вынесли вниз четыре чемодана и поставили их у входа. Предусмотрительная служанка не стала упаковывать все красивые вещи, купленные миссис Эшли для Фэнси, посчитав, что все это будет совершенно ни к месту в условиях грубой жизни в поселке лесорубов, и кроме того, скоро хозяйкина внучка не сможет носить эти вещи из-за изменения фигуры.

Телма и Кэти стояли на крыльце и прощально махали руками.

– Как вы думаете, мисс Фэнси будет счастлива с этим красивым мужчиной, миссис Эшли? – спросила молоденькая горничная.

– Не сразу, но позже она будет очень счастлива. Эти двое еще не подозревают, что безумно любят друг друга.

Фэнси сидела на корме парохода, глядя на воду и теребя на пальце обручальное кольцо бабушки. С верхней палубы доносились радостные голоса Тода и Ленни, которые нетерпеливо расспрашивали Чанса о поселке.

Она даже не представляла, что мальчики так скучали по своей прежней жизни, хотя подозревала, что им очень не хватало общества этого сурового и сильного человека, который стал им так близок.

Она тяжело вздохнула, представив, в какое отчаяние придут ребята, когда она снова заберет их и уедет от Доусена. А в том, что их брак окажется неудачным, у нее не было никаких сомнений. Стоя рядом с Чансом во время церемонии обручения, она просто физически ощущала, как от него исходили волны недовольства и сопротивления.

И Фэнси не могла его винить за это. Мужчину нельзя заставлять жениться на женщине, которую он не любит. Но что поделать? Она тоже в этом не виновата. Ведь и она недовольна тем, что ей пришлось выйти за него замуж.

Она печально улыбнулась. Что ж, они оба вынуждены были дорого заплатить за две ночи неистовой страсти. Чанс совершенно ясно продемонстрировал свое недовольство этим браком сразу же, с самого начала. Когда они покинули дом бабушки, он быстро пошел вперед, даже не подождав ее теперь уже его жену. А она и не пыталась догнать его, так как была чересчур сердита в тот момент. Настолько сердита, что не возражала бы, если б он уехал в поселок с мальчиками, но без нее. Ей до смерти надоели перепады его настроения.

Сойти с корабля «Джон Девис» ей помог Ленни. Чанс же в течение нескольких дней за все время их плавания полностью игнорировал свою молодую жену. Она старалась убедить себя, что ей все равно, но это было далеко не так. Ей было больно и обидно. Как видно, и обручение, и слова священника ничего не значили для этого человека, который нарочно не замечал ее, делая вид, будто ее вовсе не было рядом.

Фэнси поежилась: по мере приближения к реке Саунд становилось все холоднее и холоднее. Ее немного тошнило. До сих пор она не испытывала по утрам тошноты, но теперь, похоже, и в этом все менялось к худшему.

Чанс рассеянно отвечал на бесконечные вопросы мальчиков, в душе мучаясь и сожалея о своем грубом обращении с Фэнси в последние дни. Его вывели из себя слова рыжей Кэти, когда та говорила своей бывшей молодой хозяйке, что не стала упаковывать нарядные вещи, так как они не понадобятся ей в северном лесном поселке. Тогда он вдруг осознал, от чего увозил Фэнси – от роскошной жизни, которую он никогда не сможет ей дать.

Но он не переставал спрашивать себя, действительно ли она переживает из-за того, что ей приходится отказаться от этой богатой, легкой жизни? Когда они уезжали из Сан-Франциско, не было ни слез, ни тоскливых взглядов назад. Может, она даже рада уехать от этой беспечной жизни? В конце концов, она родилась в поселке лесорубов и прожила там всю свою жизнь, не чувствуя себя из-за этого несчастной. Наоборот, она выглядела радостной, веселой, улыбчивой, если только не смотрела на него, Чанса.

Он бросил быстрый взгляд на Фэнси. В этот момент лицо ее выглядело далеко не радостным, а имело зеленоватый оттенок. Может, ее укачало?

Когда он взял ее за руку, чтобы помочь сойти на берег, какая-то волна поднялась в его душе, и Чанс поклялся себе, что назло всему на свете их брак состоится. Видит Бог, состоится! Если они смогут прилично обращаться друг с другом в дневное время, то ночью проблем уж точно не будет. Ведь стоит их телам соприкоснуться, как страстный огонь вмиг разгорается в них.

Он вдруг подумал о предстоящей ночи, их первой брачной ночи, и его охватило возбуждение.

Фэнси тихо вскрикнула от неожиданности, когда в конце пристани Чанс вдруг подхватил ее на руки, перенес через топкую грязь и поставил на твердую мерзлую землю.

– Спасибо. – Она слабо улыбнулась.

– Пойдем узнаем насчет комнат в гостинице, – сказал Доусен и, взяв ее под руку, повел к потемневшему некрашеному зданию.